— Возьмем зонтик. Лен… Ну, пошли!
— Да разве ты отстанешь… Сейчас переоденусь.
Когда они вышли за ворота прихода, Борис был на седьмом небе. Леночке казалось, что Боря несет несуразную чушь. По дороге он рассказывал взахлеб новые анекдоты, она лишь делала вид, что слушает. Ей было интереснее разглядывать готические конусы городских кирх и смотреть на огромные афиши кинотеатров. Боре не терпелось свернуть на Зоммер-штрассе, чтобы незаметно для Леночки очутиться в торговом квартале Халле. Уж там-то он даст волю своей щедрости! Хорошо бы зайти в ювелирную лавку. "Пусть Леночка только скажет, что ей понравилось…" — погряз в фантазиях Борис. Он как ни в чем не бывало, скажет торговцу: "Милейший, выпишите чек на это ожерелье. Да, за наличные". Нет, не так. Он скажет: "Моей девушке понравился этот браслет. Будьте добры, оформите все побыстрее; время — деньги". Леночка будет в шоке… А вот и Халле.
Леночка, неожиданно для себя оказавшись здесь снова, испытала что-то вроде испуга вперемешку с удивлением. Снова эти люди с пресными лицами. Как не хотелось ей оказаться опять в этом квартале полчищ магазинов, которые не для нее.
— Боря, это и есть обещанный сюрприз? — зло проговорила Леночка. — Заговорил меня, чтобы привести сюда. А зачем? Что я здесь не видела?
— Т-с-с. Не надо так сердиться, — уверял Боря. — Все будет, как в лучших домах Лондона и Парижа. Сегодня твой кавалер при монете! И намерен потратить все на тебя. Смотри, возле Вильгельм-палаца и сегодня куча народу. Ты, кажется, мечтала о роскошном платье. Айда туда! Ты можешь себе это позволить. — Он крепко взял девушку за руку и повел к универмагу.
Скоро они слились с толпой, глазеющей на традиционную шоу-распродажу. Борю и Лену одновременно посетило такое чувство, как будто они никуда не уходили с того самого дня. Все было так же — тот же конферансье, те же манекенщицы, такое же количество людей скопилось под подвешенными мостами. Кучерявый шоумен орал во всю глотку:
— Сегодня или никогда! Здесь или нигде! Лунный отблеск Тадж-Махала, висящие сады Семирамиды — да, это чудеса света. Но они меркнут в сравнении с чудом, которое представляет Вильгельм-палац. Гвоздь сезона — вечернее платье "Клеопатра". Сказка, которая на теле превращается в быль. Вероломство, которому суждено остаться безнаказанным; шарм и изысканность, раскрепощенность и вызов… "Клеопатра" — это высокая мода. Художник-модельер Элизабет Гейхман наградила свою модель величием египетских пирамид, легкостью и чистотой силуэта. Укороченный рукав и широкий ворот… Обратите внимание на открытые плечи. Подчеркнутый бюст украшен причудливыми кружевами, венец творения — симметричные вставки из крокодильей кожи и усеянный серебристой чешуей ромб на животике. Лили! Поиграй телом, — окликнул конферансье манекенщицу. — Хочу заметить, Вильгельм-палац обладает эксклюзивным правом на продажу "Клеопатры" и патентом на модель. Лили! Надо, чтобы публика видела, как чешуйки переливаются на свету. Уважаемая публика! Из двух созданных Элизабет Гейхман платьев одно навсегда останется в музее моды Вильгельм-палаца, второе достанется самой счастливой женщине. "Клеопатра" дополнит ваше достоинство и заставит забыть о проблемах. Итак, "Клеопатра" оценивает себя в две тысячи шиллингов. Но она сроду была скромная. Она себя недооценила. Что скажете? Ну… ну, господа… Послушайте! Сквозь мягкую материю доносится мелодия "Венского вальса".
И действительно, откуда-то доносилась музыка Штрауса. И Борис, и Лена услышали фонограмму. Все происходило как во сне.
— Две двести! — крикнули из толпы.
— Две триста!
— Две пятьсот!
— Чувствую, будет жарко, — вставил шоумен.
— Две девятьсот! — обрубили его.
Борис был поглощен баталией аукциона. Он только ждал момента, чтобы вступить в схватку со всеми, кто посягает на то, что принадлежит ему, а вернее его Леночке. Он решил… Именно сейчас тот самый миг, когда он должен покорить ее сердце. Борис сунул руку в карман и крепко зажал скрученный шмоток денег в кулак. Пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов. Это то, чем он располагает. Лицо горело, душа рвалась наружу. Он весь напрягся, поднатужился и с силой выдавил:
— Три тысячи шиллингов!
Все уставились на Бориса и Леночку и принялись разом изучать их с ног до головы. Большинство из любопытствующих были крайне удивлены, что на шикарное платье претендуют люди заурядно одетые и, судя по всему, совсем не богатые. Нарядные фрау морщились, переглядываясь со своими кавалерами, выражая тем самым свое "фи" затрапезного вида парочке. От их глаз не скрылось, что девушка была хороша собой. Их успокаивало лишь то, что она была простушка. Однако все это не помешало ревнивым фрау визжать и аплодировать вместе со всеми человеку, не пожалевшему трех тысяч шиллингов для подарка своей даме.
Боря чувствовал себя так, будто только что испустил дух. Он никогда не швырялся такими деньгами и не думал, что это так легко. Подумать только — три тысячи. Он улыбался всем подряд и, казалось, вот-вот начнет раскланиваться, как артист во время аншлага.
— Молодой человек решил приодеть свою блистательную подругу. Красотка стоит того, — уловив настроение толпы, шутил конферансье. — И он не ошибся, попал в плен Вильгельм-палаца. Здесь он найдет то, что нужно! "Клеопатра" — шикмодерн, мода для избранных. Рядом с "Клеопатрой" приходится быть расточительным. Что деньги — пшик! Итак, три тысячи шиллингов — раз!..
Лена не сразу сообразила, что происходит. Ее первой реакцией на выходку Бориса был шок. От Бори она могла ожидать всего, но это было чересчур. Она испугалась и, крепко вцепившись в руку Бори, произнесла:
— Что ты делаешь?! Опомнись! — Она силилась как можно больнее ущипнуть Бориса. — Это не шуточки. Хочешь сделать меня посмешищем?!
— Ленусик! Будь спок! Это и есть мой сюрприз. Ты, кажется, хотела платье? Оно у тебя будет. Я тебе его подарю, — залпом выпалил Боря.
У него объявился конкурент — тучный господин с обвислыми щеками и глубоко утопленными в кожу глазами. Он лениво сделал жест шоумену, показав, что желает играть на аукционе, затем невнятно буркнул:
— Три триста…
Толпа хлопала не переставая. Борис пришел в себя. Он с ненавистью взглянул на щекастого господина. Боре он напоминал большого породистого бульдога. Но Боря сразу догадался: виною тому, что унылый господин с заплывшими глазами вступил в борьбу против него, была девочка-подросток, которая теребила "бульдога" за пиджак, скорее всего это была его дочка. Боря, не задумываясь, назвал новую цену:
— Три пятьсот!
— О! Какие ставки! Я же говорил: будет горячо! — конферансье переставлял худыми ногами, выделывая немыслимые движения. Он бегал по своей площадке из края в край, стараясь охватить как можно больше народу. — Вы только посмотрите, молодой человек в шерстяном свитере не сдается! Он выкладывает три с половиной тысячи, "Клеопатра" дорожает, она откинула ложную скромность и показала, наконец, свое истинное лицо. Лили! Не уходи с подиума. Народ желает видеть это чудо-платье. "Клеопатра" — модель, которую правление Вильгельм-палаца увековечит в коллекции музея моды!
Никто не ввязывался в затянувшуюся дуэль между щекастым господином и неказистым пареньком. Борис, кипя от злости, уничтожающе поглядывал на избалованную девчонку, которая не отставала от "бульдога", требуя, чтобы тот поднимал цену. Ей было весело и интересно. А каково было Борису? Цена уже взлетела до четырех с половиной тысяч шиллингов, а щекастый не собирался уступать. Боре казалось, что окажись эта капризная козявка поближе, он удушил бы ее собственными руками. Он не чувствовал своего тела, сознание витало где-то поблизости. Сквозь нагромождение шума и множества звуков смутно доносился тихий плач. Борис, всецело увлеченный аукционом, не в силах был понять, что это плачет Леночка. Им овладело странное чувство. Это был не азарт, это скорее был страх. Он не мог проиграть… Люди вокруг теперь замерли в ожидании развязки.
— Пять тысяч, — проворчал щекастый.
— Пять двести! — во все горло прокричал Борис.
— Пять с половиной! — ответил щекастый, и его девочка-подросток с презрением посмотрела на бедно одетого сумасброда, посмевшего тягаться с ее папочкой, для которого такая мелочь была сущим пустяком.
— Пять шестьсот! — не замедлил Борис. Он повернулся к "бульдогу" и его козявке и сколько было мочи заорал по-русски:
— Убью сволочь!
Понять значение непонятных слрв щекастый смог бы даже по выражению лица соперника, но "бульдог" был неробкого десятка. Он отреагировал на угрозу новой ценой:
— Пять восемьсот!
Конферансье уже перестал комментировать разыгравшуюся схватку. Он, как и все, превратился в обыкновенного наблюдателя и боялся, как бы чего не вышло, поглядывая на всякий случай на полицейских. Репутация его популярного шоу могла подмочиться; случись во время аукциона поножовщина, дирекция сразу наложит запрет на шоу, и тогда прощай весомый придаток к основному заработку. Он не мог допустить даже заурядной потасовки и потому вздохнул с облегчением, когда заметил, что начался дождик. Это был хороший повод для прекращения аукциона.
— Э… господа… Прошу внимания. В связи с дождем… — только было заговорил конферансье, но оглушительный смех толпы не дал ему продолжить.
Борис назвал новую цену, которая выражалась в странной цифре пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов. Эта цифра повергла толпу в безудержный хохот.
Мало кто догадался, что эта сумма означала все, чем располагал невысокий паренек. Большинство восприняло это как удачную шутку.
Щекастый был задет этим смехом, он свернул тонкие губы в трубочку и отозвался на хохот толпы хриплым басом. Он сказал:
— Пять тысяч девятьсот шиллингов.
Затем он повернулся лицом к Борису и растянул губы в улыбке. Глаза Бори не видели ничего, кроме этой противной тонкой ниточки губ, посаженной в мясистые щеки. Все вокруг превратились для него в эту ехидную улыбку, вдавленную в жирные щеки "бульдога". Он поднял глаза на пасмурное небо и крикнул вверх, надрывая голос.