— Черт, кто включил этот долбаный свет?
На кровати Мэри поверх Зары лежал Чарли. Две секунды они молча смотрели друг на друга. Мэри на всю жизнь запомнила лицо до смерти испуганной Зары, следы черной помады на подушке и руку Чарли, замершую под черным лифчиком его партнерши.
— Простите, ради бога, — заикаясь, произнесла Мэри. — Я не думала, что здесь кто-то есть.
Она закрыла дверь, и до нее донеслось хихиканье Зары:
— Боже мой, Чарли, это так неудобно. Теперь она решит, что ты ей изменяешь.
Не помня себя от горя, Мэри бродила из комнаты в комнату в поисках свободной кровати, но все они были заняты либо уединившимися парочками, либо чьими-нибудь чемоданами. В конце концов, она набрела на хранилище постельного белья и салфеток и, устроив себе гнездышко между теплыми трубами и баком, стала считать часы до своего возвращения в Доркинг.
Глава 8. Ноябрь 1977 года
Купив поместье Вест-Кандовер-Парк в Хэмпшире за астрономическую по тем временам сумму в семь миллионов фунтов, Маркус Брэнд полностью изменил отношение общественности к собственной персоне. Если до того времени его известность ограничивалась в основном деловым центром Лондона, причем той его частью, которую никак нельзя было назвать истеблишментом, то, став владельцем самого красивого поместья на юге Англии, Маркус сразу же приобрел широкое признание. Более двухсот лет в особняке жила семья банкиров и торговцев Пулов. Это был прекрасный георгианский[14] дворец из серого камня с дорическим портиком, оранжереей и знаменитыми садами, которые простирались до одного из притоков реки Тест. Пулы проводили в Вест-Кандовер-Парке широко известные общественные приемы. После покупки этого имения Маркусу было гарантировано внимание колонок слухов во всех газетах Англии.
Однажды за завтраком под пристальными взорами многочисленных чучел Верена Криф натолкнулась на одну из таких заметок и прочла ее мужу.
— Это просто чудовищно, — сказала они. — Семь миллионов фунтов! Мне интересно, какая часть из этой суммы досталась ему в наследство от бедняжки Люси Макферсон.
— Говорят, что Маркус и сам неплохо ведет свои дела, — осторожно заметил Алистар Криф.
— Я совсем не удивлена, — фыркнула леди Криф. — Когда Чарли ездил к нему на Багамы, Брэнд не смог уделить ему достаточно времени — он все время был на переговорах.
Тем не менее, когда они узнали, что Маркус устраивает в Вест-Кандовер-Парке грандиозный бал в честь своих крестных детей, Верена Криф приняла приглашение.
Письмо было в форме круглой монетки, имена детей перечислялись в алфавитном порядке. «Я хотел бы отпраздновать ваши двадцать первые дни рождения в субботу, двадцать второго ноября, в моем новом доме в Хэмпшире. Я нанял компанию по организации праздников и торжеств, и она займется всеми вопросами. От каждого из вас нужны всего лишь списки с именами и адресами сотни гостей, которых вы хотели бы пригласить от своего имени».
Все крестные дети отреагировали на это предложение по-разному.
— Сама идея, конечно, неплоха, — жаловался Чарли. Вместе с ним в ночном клубе «Франсуаза» сидел Джеми, — но как можно ограничивать список приглашенных гостей всего одной сотней? На моем празднике в Арднейсаге было почти сто человек, и это только шотландские знакомые.
— Да, сложно придется, — согласился с ним Джеми. — Я начал составлять список прикольных женщин, дошел до девяноста и был только на букве «К».
В Полците шла лихорадочная подготовка. Амариллис пыталась решить, которое из двух платьев от Энтони Прайса, купленных для дочери, подойдет ей самой. К тому моменту, когда Сэффрон вернулась с работы, все ее вещи валялись по полу, а мать, как русалка, расхаживала в серебряном платье.
Сэффрон ограничила список своих гостей местными серферами.
Мэри, которая в то самое время занималась в кулинарной школе в Годельминге, пришла в ужас от приглашения. Она все еще не простила Чарли Крифа и после его предательства не могла представить себе ничего страшнее общего праздника. Не было ни малейшего сомнения, что Зара Фейн обязательно окажется там, и мысль об этом была невыносима для Мэри. После недели продолжительных и утомительных ссор с родителями она признала свое поражение и согласилась на то, чтобы мама составила список подходящих соседских детей и девочек из пансиона, где Мэри когда-то училась.
Абигейль Шварцман, которая мечтала о Маркусе со дня последней встречи с ним, восприняла приглашение с изрядной долей фатализма, как неизбежную главу книги о безнадежной привязанности к крестному.
Стюарт, прочитав письмо, долго хохотал. Это было уже слишком! У кого могло быть сто самых лучших друзей? Он не знал никого, кроме Лорен Вебб, с которой они расстались полтора месяца назад, соседей по коридору в общежитии и приятелей из бассейна и студенческого клуба. Всего-то набиралось человек двадцать пять. Плюс Мик и Джинджер — его старые школьные приятели. Мик теперь работал в баре в Бромвике, а Джинджер получил работу на Сметикском автоагрегатном заводе. Он будет в шоке, когда получит приглашение посетить дом своего босса на юге.
Следующим утром Стюарт составил список из двадцати друзей и отправил его в офис организаторов в Бричин-Мьюз.
Вся подъездная дорога, от дорического домика до портика у парадного входа, была залита светом факелов. Перед домом выстроилась длинная очередь из такси. Стюарт, приехавший на праздник на заднем сиденье мотоцикла Джинджера, смотрел на дворец, открыв рот. В огнях прожекторов здание выглядело «как чертов Парфенон с двумя огромными крыльями, пристроенными по бокам».
— Вот мы и добрались, — сказал он Джинджеру, пока тот пристегивал мотоцикл цепью к ограде. — Капитализм во всей своей красе. Вот что становится с теми, кто увольняет много рабочих.
Джинджер присвистнул:
— Это просто охрененно, правда? Я бы не отказался, если бы мне кто-нибудь подарил такой домик.
Мимо них от автомобильной стоянки в направлении дома шли толпы гостей. Стюарт с подозрением рассматривал людей, одетых в смокинги и шелковые галстуки, — уж слишком сильно походили они на Чарли Крифа. В приглашении было сказано, что черный галстук обязателен, и Стюарт взял напрокат целый костюм. Джинджер и Мик одолжили свои наряды у приятелей, которые работали в старом «Мидланд-отеле». Каждый раз, когда Стюарт смотрел на Джинджера, его начинал душить смех — таким напыщенным и забавным казался давний друг. Его вельветовый галстук был настолько большим, что напоминал дохлую крысу, пришпиленную к горлу.
Они подошли к лестнице и встали в очередь людей, которые желали попасть внутрь. Стюарт не видел других своих гостей. Он подумал, что они, должно быть, в последний момент решили не приходить, и это теперь уже не казалось ему чем-то предосудительным. Не было видно ни Сэффрон, ни Маркуса. Остальные гости выглядели как самые лучшие друзья Чарли Крифа или Джеми Темпла: они говорили с таким же акцентом и все были уже друг с другом знакомы.
Стюарт и Джинджер вошли в дом, миновали зал, где секретарь отметила их имена в списке, и направились в гостиную, сплошь увешанную полотнами мастеров старой школы. За ней начиналась терраса и далее — длинный коридор, который вел в праздничный шатер. Три невероятно больших шатра соединялись друг с другом. Два располагались на лужайках у реки, а третий накрывал мост через реку и ее часть.
Вдалеке виднелась танцевальная площадка, несколько десятков обеденных столов, накрытых для праздничного ужина, и больший танцевальный зал, где уже свинговал оркестр Лестлера Ланина. Под шатрами собралось около полутысячи гостей, и постоянно подходили новые. Роскошь привела Стюарта в оцепенение. Вокруг шеста, на котором держался шатер, были обвиты венки из желтых роз, плюща и белых лилий. Под шатрами оказалась тисовая изгородь и несколько садовых статуй. Внутри беседок очень удачно разместились бары с шампанским и другими напитками. Повсюду прохаживались официанты с подносами, на которых стояли коктейли. В самом центре толпы Стюарт заметил Маркуса. Он стоял в темно-красном вельветовом смокинге, с сигарой в зубах и беседовал с важной дамой в темно-синем платье. Крестный казался еще более властным и солидным, чем обычно, он словно занимал больше места, чем все окружающие. Маркус напомнил Стюарту оленя-вожака, осматривающего с высокомерным выражением морды свои владения, с картины Ландсеера.
— Стюарт! — Маркус заметил крестного сына и поспешил к нему. — Стюарт, я хочу представить тебя будущему премьер-министру Великобритании. Маргарет, это Стюарт Болтон, мой крестный сын и один из хозяев сегодняшнего праздника.
— Бросьте, мистер Брэнд, — сказала Маргарет Тэтчер. — Вы не боитесь сглазить, представляя меня как следующего главу правительства?
— Ничуть, — спокойно ответил он. — Этому правительству пришел конец. Каллахен — старый мусор. Мой прогноз: после выборов вы получите большинство мест в парламенте — сорок или пятьдесят. Стюарт, ты согласен со мной? В следующий раз никто не проголосует за социалиста.
— Не знаю, как здесь, но в Бирмингеме проголосуют обязательно, — ответил Стюарт. — Лейбористы делают великое дело. Если честно, среди моих знакомых нет ни одного, кто собирался бы голосовать за консерваторов. — Маркус посмотрел на него с загадочным видом, который мог выражать как неудовольствие. так и восхищение. — Вам непременно нужно познакомиться с Джинджером, — продолжил Стюарт. — Он работает на вашем заводе в Сметике. И вы, миссис Тэтчер, тоже должны познакомиться с ним. Представители его вида — рабочие люди — очень скоро переведутся в Великобритании.
Маргарет Тэтчер схватила Джинджера за руку.
— Прекрасный выбор, — сказала она полушепотом. — Вы сделали правильный выбор. Процветание Британии началось после промышленного переворота — мы приветствуем промышленность. Мы должны делать все для ее развития, если хотим вернуть былое величие нашей страны. Вот главная задача партии консерваторов.
— Миссис Тэтчер абсолютно права, — сказал Маркус, обращаясь к Джинджеру. — Без основательной промышленной базы экономика не может полноценно развиваться. Я рад, что вы работаете на меня, — и он пожал Джинджеру руку.
Маркус кивнул Стюарту, дав таким образом понять, что молодые люди могут быть свободны, и те вернулись в толпу. В баре они встретились с Миком, Лорен и половиной соседей Стюарта по общежитию.
— Глядите-ка, — сказал Мик, — тут совершенно бесплатный бар.
Лорен смотрела на Стюарта с неодобрением:
— Ты никогда не рассказывал, что человек, закрывший Сметикский завод, — твой крестный. Если бы я знала, то никогда не пришла бы сюда.
Джинджер перебил ее:
— А он ничего, в смысле — мистер Брэнд. Он классный парень. Вы уже видели буфет? Там есть все что угодно: холодное мясо, стейк…
— Мэри? — Стюарт сразу же узнал ее. За последние пять лет она практически не изменилась. Ее усталое английское обаяние невозможно было забыть. Щеки Мэри остались слегка пухлыми и мягкими, у нее была чудесная белая кожа. Для сегодняшнего праздника она надела бирюзовое открытое платье, которое было ей слегка велико. Она почти не пользовалась косметикой, только блеском для губ и карандашом для глаз. Темная челка была собрана по бокам.
— Стюарт? Это ты под такой копной волос?
Она показалась ему немного взволнованной, как напуганная лань, готовая пуститься наутек. Мэри познакомила его с дюжиной подружек из своей школы и кулинарной академии, где она училась готовить обеды для начальников.
— Ты всегда ходишь в такой большой компании? — Никогда не видевший девушек с юга, Стюарт разволновался в обществе этих высоких застенчивых суррейских красавиц из Лезерхеда, Хаслмира и Хогс-Бэк.
— Это мои телохранители, — пошутила Мэри. — Они защищают меня от Чарли Крифа. Как только мы увидим его, они меня прикроют.
— Я думал, ты дружишь с Чарли. Тогда, на Багамах…
— Прошу, не напоминай мне. Я была увлечена. Теперь я знаю, кто он такой, и ничего к нему не испытываю.
— Я видел, как он выходил из автобуса, очень довольный собой.
— Боже мой, боже мой, он приехал! — Мэри неожиданно оживилась и повернулась к подругам. — Лотти. Лаура, Ниплз, девочки, он здесь. Мы должны найти его, но, ради бога, не дайте ему заметить меня.
Сэффрон, ее мать и десять серфингистов прибыли из Полцита на арендованном Ниолом Макмекином — новым приятелем Амариллис — «дормобиле»[15]. Путешествие от Корнуолла до Хэмпшира заняло семь часов. Где-то около Майкельдевера они остановились и переоделись в праздничную одежду. Амариллис нарядилась в русалочье платье от Энтони Прайса. Сэффрон никогда еще не видела Амариллис такой красивой, та больше походила на ее старшую сестру, чем на мать. Тем не менее, Амариллис очень переживала за свой внешний вид и последние двадцать миль постоянно поправляла макияж, глядя в зеркало заднего вида.
Джеми прекрасно проводил время на танцевальной площадке. Он приплясывал с девушкой, с которой познакомился пять минут назад, и она уже подавала ему сигналы. Джеми обдумывал, как лучше поступить: перепихнуться с ней прямо сейчас или сначала выпить еще один коктейль. Оглянувшись вокруг, он узнал почти всех. Поскольку другие крестные дети не смогли наскрести достаточно гостей, у них с Чарли появилась возможность пригласить по триста друзей каждый. Джеми предвкушал волшебную ночь.
Абигейль, никого не узнавая, мрачно прохаживалась в толпе и печалилась, что не сможет уехать, пока родители не закончат дела. Возможно, это продлится до пяти или шести часов утра. Харриет уже узнала знаменитого графа, известного бесчисленным количеством браков, с его новой американской женой и была вне себя от восторга. Зубин полетел через Атлантический океан с намерением найти инвесторов для своего нового проекта и надеялся, что танцы у Маркуса подойдут в качестве охотничьих угодий. Он ходил от стола к столу в белом смокинге и искал деньги.
Абигейль казалось, что никогда еще она не выглядела так плохо. Со времени каникул в «Лифорд-Кей» она поправилась еще больше и предпочла бы надеть самую простую и темную одежду, которая помогла бы ей скрыть недостатки фигуры, но мать заставила ее нарядиться в золотое бальное одеяние в стиле Марии Антуанетты с кольцами, лентами и оборочками. Абигейль смогла выиграть только одну битву — за свою прическу, которая получилась очень сложной и необычной.
Перед каждым из буфетов выстроилась длинная очередь, гости занимали места для ужина.
Главный стол был зарезервирован для Маркуса, лидера оппозиции, нескольких членов ее теневого кабинета, графа и графинь, а также нескольких деловых людей. Оставшиеся семьсот гостей могли рассаживаться как кому захочется. Вокруг навеса уже образовались группы по интересам: Чарли и его шумное офицерское собрание. Джеми в окружении симпатичных девушек из Лондона, Стюарт со своей бирмингемской компанией, друзья Мэри, серферы Сэффрон. Возвращаясь от буфета с тарелкой копченого лосося и огурцом. Мэри увидела Чарли. Он чудесно выглядел в черном пиджаке с золотыми эполетами. Последние четыре года она старательно пыталась изгнать его из своей памяти, но в тот момент сразу же поняла, что по-прежнему находится полностью в его власти.
Верена и Алистар Крифы сидели за одним столиком с матерью Джеми — Маргарет, ее бывшим мужем и последним увлечением Майкла — Ивонной — сварливой загорелой тренершей по физкультуре. Разговор не клеился, Маргарет Темпл, которая не привыкла бодрствовать так поздно, приняла стимуляторы, прописанные ей врачом с Бейзил-стрит. Но это не помогло ей справиться с волнением от встречи с бывшим мужем и его новой пассией. После трех бокалов шампанского она уже с трудом ворочала языком.
Верена Криф, которая половину дороги из Шотландии переживала, что ей не с кем будет поговорить и что вокруг них соберутся самые отвратительные и заурядные люди, была взбешена тем, что ее не пригласили за главный стол. Оглядываясь по сторонам, она пыталась представить, во сколько обошлась хозяину организация этого праздника. В итоге миссис Криф сжала губы и решила, что все это, должно быть, стоило не меньше пятидесяти тысяч фунтов, — «невероятно вульгарно».
Узнай Верена, что ее оценка была занижена в восемь раз, у нее случился бы обморок.
— Если бы мне пришло в голову потратить такие деньги, — заявила она, обращаясь к Маргарет Темпл, — я скорее купила бы картину — то, что останется со мной навсегда. Я не стала бы тратиться на праздник.
Алистар Криф, вспомнив о пристрастии жены к картинам, помрачнел. Недавно он получил счета по недвижимости: прошедший год выдался для них таким же неудачным, как и предыдущий. Он уже был должен больше шестидесяти тысяч, Арднейсаг срочно нуждался в новой крыше, и единственным выходом, который он мог придумать, была продажа картин. Алистар боялся сказать Верене, что ей придется расстаться со своим Лели. И с Рэмсеем из столовой тоже. Криф окончательно сник после визита представителя «Кристис», по словам которого, живопись из Арднейсага стоила гораздо меньше, чем надеялся Алистар, потому что охотничьи картины и семейные портреты временно вышли из моды.
За столик подсела воздушного вида блондинка с тарелками, полными лангустов и холодной говядины с яблоками. Ее сопровождал морщинистый хиппи в марокканском кафтане. Брови Майкла Темпла немедленно взметнулись вверх: блондинка была выше всяких позевал. Он уже вдоволь натерпелся неожиданных перемен настроения Ивонны и вновь вышел на охоту.
— Амариллис, говорите? Пожалуйста, садитесь рядом со мной и расскажите, откуда у вас такое прекрасное имя, — Майкл облизывался, как лиса в курятнике.
На танцевальной площадке Лестер Ланин пел обработку бессмертного «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Фрэнка Синатры.
— В этом весь Маркус, — сказал Дерек Меррет, кружась со своей женой в вальсе. — Я слышал, что специально ради этого вечера он пригласил из Америки весь ансамбль. Это же пятнадцать билетов на самолет. У Маркуса прекрасный вкус.
Белинда Меррет подумала, что Маркусу следовало бы так же со вкусом платить и ее мужу, но она поспешила избавиться от этой мысли.
Чарли сидел за столиком в компании дюжины собратьев по оружию и уже успел основательно нагрузиться. Проведя половину прошлой недели на полигоне в Солсбери, где ему довелось командовать группкой рядовых, вторую половину он потратил на тренировку перед предстоящим праздником в пабе «Антилопа» в Белгравии и теперь чувствовал, что алкоголь проникал в кровь быстрее, чем раньше. Все его вечера были похожи один на другой: море выпивки, обжорство, веселые проказы.
Наливая себе очередной бокал бордо, он заметил Стюарта, который сидел за столом в компании подобных ему отвратительных личностей.
Чарли помнил, что Стюарт учился в каком-то гнусном коммунистическом университете на севере. Если судить по длинным волосам и очкам, рядом с ним сидели его сокурсники. Чарли переполняло отвращение.
Подхватив на ложку кусок холодной говядины с яблоками, Криф-младший запустил его через весь шатер:
— Воздушная тревога! Внимание всем, воздушная тревога!
Мясо приземлилось на скатерть, обрызгав белое платье Лорен подливкой.
Когда Стюарт оглянулся, чтобы посмотреть, чьих рук это дело, Чарли с невинным видом уже смотрел себе в тарелку.
Приближалась полночь, и танцы становились все оживленнее. Одна за другой звучали песни «Блонди» и Элтона Джона. Девочки из пансионата Мэри сбились в кучку и пританцовывали, внимательно оглядывая толпу в поисках подходящего мужчины. Джеми повстречал Клейборн Дюпуа и продолжил отношения с ней с того самого места, на котором они остановились тогда в «Лифорд-Кей». Харриет Шварцман вытащила упиравшегося Зубина на танцплощадку и бесстыдно таращилась на графа и графиню. Майкл Темпл приклеился к Амариллис и поглаживал своими масляными руками ее спину и ягодицы.
Стюарт в память старой доброй дружбы танцевал с Лорен и внимательно осматривал шатер в поисках Сэффрон. К счастью, все его товарищи прекрасно проводили время. Мик и Джинджер веселились с подружками Мэри. Возбужденные новой для них обстановкой, дочери Суррея бросились в омут с головой и вовсю атаковали парней из Бирмингема, которые поражались, насколько похотливыми могут быть совершенно обычные с виду женщины. Краем глаза Стюарт заметил, как секретарь университетского лейбористского клуба радостно заигрывал с Ниплз из Суррея. Профессор-социалист Барри Томпкинс, ради забавы приглашенный Стюартом на праздник, тоже не терял времени даром и, пошатываясь, прохаживался с бутылками вина и бренди в руках.
Мэри весь вечер не сводила глаз с Чарли, сидевшего за столом в компании своих подчиненных, которые, не умолкая ни на минуту, рассказывали друг другу похабные анекдоты. Она была слишком застенчива и не решалась подойти к нему, надеясь, что он выйдет потанцевать.
Тогда они могли бы встретиться будто случайно. Тем временем Чарли делился с однополчанами воспоминаниями:
— Это невероятная женщина, с невероятно длинными нотами. И всегда хочет, ясно? Сэффрон… так ее звали — дурацкое имя для такой клевой женщины. Она должна быть где-то здесь. Вот допью этот стакан виски и пойду ее искать, ясно?
Джеми два часа без остановки танцевал с Клейборн. Зарой Фейн и десятками других девушек. Вокруг было столько красивых женщин, что на пачке «Мальборо», где он записывал имена и телефонные номера, уже не оставалось места. Но стоило ему заметить на танцевальной площадке Сэффрон, танцующую с каким-то загорелым парнем придурковатого вида, как все остальные были тут же забыты.
— Привет, Сэффрон. Пойдем потанцуем, — вмешался он, умело отстраняя ее партнера.
— Э-э-э, конечно, Джеми, — ответила та, уже находясь в глубине водоворота веселящихся людей, — Джеми предпочитал делать все грязную работу скрытно.
— Ты выглядишь совершенно, полностью, охрененно обворожительно, — сказал он. — Почему мы так давно не встречались?
— Видимо, потому что ты не живешь в Корнуолле.
— В Корнуолле? Я думал, ты стала моделью и работаешь в Париже.
Сэффрон улыбнулась:
— Это моя мама выглядит как модель. Во всяком случае, так все говорят.
— Нам нужно как-нибудь встретиться в Лондоне. Как насчет понедельника?
— Не могу. После праздника мы возвращаемся в Полцит.
— Тогда назови день сама…
Сэффрон пожала плечами:
— На самом деле я не могу уехать из города. Я работаю в сувенирном магазине. — К ним приближались Майкл Темпл и Амариллис, плотно прижавшиеся друг к другу. — Вон моя мама. И какой-то противный старикан положил ей руку на попу.
— Этот противный старикан — мой отец, — рассмеялся Джеми. — Ты права, твоя мать — лакомый кусочек. Яблоко от яблони недалеко падает.
Неожиданно Сэффрон ощутила прилив волнения. Каждый раз, когда мать находила себе нового мужчину, она начинала чувствовать себя незащищенной.
— Сэффрон, все в порядке? — спросил Джеми. — Ты вдруг побелела.
— Ничего. Мне нужно выпить воды.
— Послушай, — сказал Джеми, — пойдем в гардероб. Думаю, у меня есть то, что тебе поможет.
На другой стороне площадки Маркус танцевал с Клейборн Дюпуа. За ними пристально наблюдала Абигейль, медленно покачивавшаяся в компании Дика Матиаса. «Я ненавижу Маркуса, — думала она. — Как я его ненавижу! Если бы я только могла поменяться местами с Клейборн… Я отдала бы миллион долларов». Вокруг раскрасневшиеся мужчины все быстрее и быстрее крутили партнерш. Со своего места Абигейль видела, как ее родители прекрасно танцуют быстрый фокстрот на самом краю площадки, откуда можно наблюдать за всем шатром. Харриет сгорала от зависти, глядя на брильянтовое колье американской графини, и старалась запомнить его во всех деталях, чтобы как можно скорее заказать себе такое же. В то же время Харриет была разочарована общим уровнем английских женщин, которые, по ее мнению, были недостаточно красиво одеты и причесаны и носили непозволительно мало драгоценностей.
Столы постепенно пустели, некоторые из них слуги уже начинали прибирать.
На серебряных блюдах, разогретых на газовых горелках, подавали завтрак. Женский туалет был переполнен девушками, поправлявшими макияж. Офицеры выстроились в шеренгу и дружно мочились на газон. Чарли, который слегка протрезвел, решил, что настал момент найти Сэффрон.
Зубин и Харриет Шварцман добились чести быть представленными Крифам. Зубин считал, что, как британский аристократ с большими связями в Шотландии, лорд Криф был бы идеальным инвестором для его проекта.
— Все это звучит очень заманчиво, — сказал Алистар, когда Зубин кратко изложил ему суть своего предложения. — С вашей стороны было очень любезно пригласить меня участвовать, — ему было лестно, что этот говорливый американец видел в нем решение своих финансовых проблем. — Но дело в том, видите ли, нам нужна новая крыша для Арднейсага…
Харриет вмешалась в разговор:
— Зачем останавливаться на крыше? Мы снесли старый дом и построили на его месте новый. Его соорудили в точности по нашему проекту. Зубин всегда хотел парилку, а я — эту чудесную гардеробную комнату. На нас работал прекрасный архитектор. Могу дать вам его координаты…
Мэри все время ходила следом за Чарли. Она пошла за ним в сад и некоторое время наблюдала, как он поливает клумбу. Она так и не решилась подойти и поздороваться, но надеялась, что он как-нибудь заметит ее и все снова будет хорошо.
Джеми, который вышел из-под шатра и направлялся в сад, остановился и о чем-то переговорил с Чарли. Услышанное разозлило Чарли, и он побежал по липовой аллее, девушка последовала за ним. Они миновали оранжерею и вышли на тропинку, которая шла параллельно самому большому из трех шатров в сторону реки. Чарли метался из стороны в сторону, и Мэри не могла понять, что он задумал.
Потом она увидела, что вдалеке стоит человек, лицо которого скрыто тенью. Луна вышла из-за облаков, и Мэри узнала Сэффрон, но та была какая-то странная. Ее голова наклонилась вперед, а движения были некоординированными. Она не заметила, что к ней приближается Чарли.
Чарли подбежал к Сэффрон и грубо схватил ее за талию.
— Я пришел за своим поцелуем! — заявил он.
— Кто это? Ах, это ты, Чарли. — У нее был пьяный голос, она говорила с трудом. — Не будь идиотом.
— Я серьезно. Ищу тебя всю ночь.
— Отстань от меня, Чарли. Ты просто смешон. — Она попробовала оттолкнуть его.
— Ты знаешь, что мне нужно. У меня встает от одной мысли о тебе, — грубо сказал он. — Ты это понимаешь?
Его мокрые волосы прилипли ко лбу. Сэффрон явственно чувствовала в его дыхании запах алкоголя.
— Чарли, я хочу вернуться в шатер.
Он заломил ей руки за спину, лицо Сэффрон искривилось от боли.
— Никуда ты не пойдешь. Ты хочешь вернуться туда, чтобы найти Джеми. Или Маркуса. Ты просто грязная шлюха, Сэффрон. Все это знают. Ты даешь всем, кто попросит. Так почему ты не хочешь сделать это со мной? Ну же, ты сама знаешь, что хочешь.
— Отпусти меня, Чарли. Отпусти меня! — Сэффрон почти кричала. Из шатра доносился «Отель Калифорния».
Мэри побежала назад, чтобы привести кого-нибудь на помощь. Она никогда нс видела Чарли пьяным, и теперь он напутал ее до смерти. Она чувствовала себя наивной и обманутой.
Гости танцевали на лужайке. Некоторые разулись, сняли носки и отплясывали босиком. Мэри в отчаянии смотрела по сторонам в поисках знакомого лица.
За столиком у входа в шатер сидел Стюарт. Запыхавшись от бега, она сказала:
— Быстро, ты должен пойти со мной… Чарли и Сэффрон. Это ужасно, ты должен что-то сделать.
Стюарт вскочил на ноги:
— Где они?
— У реки, я покажу тебе. Он обижает ее.
Не медля ни секунды, Стюарт бросился по липовой аллее. Повернув за оранжерею, он увидел Чарли и Сэффрон, дерущихся у самого дальнего шатра.
Воспользовавшись внезапностью, Стюарт поднял противника вверх и бросил его на мокрый газон.
— Сэффрон, ты в порядке? Он не поранил тебя?
Девушка уставилась на него безжизненными глазами, ее трясло.
— Да, я в порядке.
Голова Чарли сильно кружилась — отчасти от выпитого, отчасти от того, что его повалили на землю. Колени его брюк были испачканы землей.
— Какого хрена ты тут делаешь, ублюдок? Как ты смеешь?
— Ты нажрался, Чарли. На твоем месте я бы вернулся на праздник.
— А почему бы тебе не вернуться туда, а? — Он медленно поднимался на ноги. — У нас с Сэффрон приватная беседа. Это не твое дело. Давай вали отсюда к своим северным ведьмам, которых ты пригласил.
— Повторяю, Чарли, тебе здесь не место. Убирайся!
— Да пошел ты! Чтобы я слушался сына какой-то там уборщицы… И убери свои грязные лапы от Сэффрон, ты исключен из нашего клуба, Стюарт. — Криф надвигался на врага с грозным выражением лица. Он не мог поверить, что Стюарт посмел вмешаться. — Сегодня твоя мать не работает здесь? Она бы пригодилась для мытья тарелок.
— Не обращай на него внимания, Сэффрон, — сказал Стюарт. — Он пьян, пойдем отсюда.
— Ступай поплавать, крестьянин. Если, конечно, ты уже научился. — Чарли нагнулся, пытаясь нанести удар, но промахнулся и упал лицом в траву.
Стюарт снял пиджак и накинул его на плечи Сэффрон:
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Я ведь уже сказала, у меня все нормально. Хватит повторять одно и то же.
Мэри взяла Сэффрон под руку с другой стороны, и вместе они повели ее назад.
Вдалеке играла «Серебряная машина». Глядя вслед широкоплечему Стюарту и Сэффрон в его отвратительном пиджаке, взятом напрокат, Чарли подумал, что Стюарт — самый мерзкий из всех людей, кого он когда-либо знал. Он поклялся, что однажды проучит этого выскочку.