Значит, Рокко Лампеоне. Он работал на Семью не так долго, но весьма плодотворно, а до этого воевал в Африке и демобилизовался по ранению в сорок третьем году. Из-за войны молодежи не хватало, и Клеменца взял Лампеоне, не взирая на то, что парень сильно прихрамывал после ранения. Клеменце понравился строй мыслей Рокко. Некоторое время ему доверяли только вести сделки на черном рынке с одеждой и продовольственными карточками. Затем Лампеоне полностью стал отвечать за этот участок. Мыслил он и в самом деле здраво, никогда не суетился и готов был рискнуть угрозой двух-трех месяцев отсидки, когда в руки шел крупный барыш. Он умел соизмерять ставку и выигрыш, понимая в то же самое время, чта на его поле деятельности нельзя лезть на рожон, когда достаточно бывает лишь припугнуть слегка, Словом, беспокойства с ним не бывало, что всех устраивало.
Облегчение, которое испытал Клеменца, остановившись на Рокко Лампеоне, знакомо, наверное, всякому добросовестному администратору, решающему сложную проблему расстановки штатов. И сегодня он возьмет себе в помощь именно Рокко. Сам Клеменца собирался участвовать в устранении Паоло не только чтобы присутствовать при боевом крещении новичка, но и сводя личные счеты со своим бывшим протеже. Ведь он доверял и поддерживал Паоло, выдвинул его в телохранители через головы достойных ребят, всячески способствовал его продвижению. Гатто предал не только дона, но и его самого, Питера Клеменцу. Такая черная неблагодарность должна быть наказана.
Остальное складывалось, как по писаному. Паоло Гатто было приказано заехать за Клеменцей на машине в три часа, как не раз случалось раньше.
Клеменца набрал номер телефона Рокко Лампеоне. Не представляясь, велел:
— Будь у меня не позже двух. Есть дело.
Он с удовлетворением услышал в ответ короткое и уверенное: «Ладно». Рокко, хотя час был ранний, не казался заспанным или удивленным. Клеменца добавил:
— Не торопись. Успеешь позавтракать.
На другом конце провода опять послышалось лаконичное:
— Ладно.
Клеменца положил трубку. Он уже распорядился, чтобы его подручные сменили людей Тессио, ребята у него были толковые, и дважды повторять распоряжение ему не приходилось.
Клеменца, чтобы убить время, решил вымыть «кадиллак». Он относился к своей машине с любовью, ездить в ней было уютно и приятно, а роскошь отделки так восхищала Клеменцу, что он готов был проводить целые часы, любуясь на нее. К тому же, когда возишься с машиной, хорошо думать. Его отец вот так же ухаживал за своими осликами на Сицилии.
Гараж, в котором он мыл «кадиллак», хорошо отапливался: Клеменца не выносил холода. Протирая мягкой тряпочкой никелированные детали, он сосредоточенно размышлял. С Паоло Гатто нельзя ничего упускать из виду, он, как крыса, носом чует опасность. Тем более сейчас, когда старик остался в живых, — ведь наверняка труса празднует, а значит постарается ничем не навлекать на себя подозрений и быть тише воды, ниже травы. Но причину присутствия Рокко надо изобрести основательную. И для выезда за город найти правдоподобный предлог.
Строго говоря, все это было не обязательно. Можно легко разделаться с Паоло и здесь, не тратя сил и фантазии, потому что деваться ему все равно некуда, его обложили, как волка, флажками. Но Клеменца следовал старым традициям и не давал себе в этом смысле поблажек. Надо придерживаться раз и навсегда установленного порядка и устранять даже намек на нечеткость, ведь речь идет как-никак о жизни и смерти.
Тщательно обмывая свой небесно-голубой автомобиль, Клеменца снова и снова репетировал роль, примеряя соответствующее выражение лица и подбирая фразы. На ласку Паоло не купишь. Он будет с ним сух и резок, давая понять, что все еще недоволен им. Это собьет чувствительного Гатто с толку или, во всяком случае, заставит его мучительно искать причину. Если на дружескую интонацию он среагировал бы настороженно, то раздраженность шефа не испугает, а только озаботит его. Конечно, переборщить в этом нельзя, все в меру. А чем объяснить присутствие Рокко? Паоло непременно насторожится, почувствовав его за своей спиной, ведь человек за рулем беззащитен от сидящего сзади, он не может сопротивляться.
Клеменца до блеска полировал свой «кадиллак». Хитрая задача, не так-то просто расколоть этот орешек. Не взять ли с собой еще кого для прикрытия? Но он сразу отбросил эту мысль. Лишний свидетель ни к чему. Мало ли какая в дальнейшем может возникнуть ситуация? Если кому-нибудь из подручных вздумается возбудить дело против Клеменцы, никто не сможет подтвердить показаний, каждый окажется сам за себя. А два свидетеля — это перебор. Так нарушается равновесие.
Более всего дело усложнялось необходимостью оставить труп Паоло на виду. Клеменцу гораздо больше устроило бы, чтобы он исчез с концами. Чаще всего тело исчезало в недрах болот, в океане или в могилах, выкопанных на землях друзей семейства. Но смысл казни Паоло заключался в ее показательности, в угрожающем уроке — чтобы другим было не повадно. Следовало предупредить противника, что им не удалось ни одурачить, ни запугать семейство Корлеоне. Солоццо будет неприятно удивлен, поняв, как быстро выявили его тихаря. Этим кровавым жестом Корлеоне хоть в чем-то восстановят подорванный престиж, ведь то, что дон позволил подстрелить себя, нанесло Семье немалый ущерб в глазах прочих кланов Нью-Йорка.
Клеменца вздохнул. Автомобиль уже сверкал, как голубое яйцо, а до цели по-прежнему было далеко. Но решение пришло сразу, логичное и единственное, объясняющее все — и присутствие Рокко Лампеоне, и то, что в поездке они участвуют все втроем, и почему нужно соблюдать секретность. Он просто объяснит Паоло, что их миссия — разыскать подходящие квартиры на случай «лежачего положения».
Существовал такой обычай: когда между семьями разгоралась кровопролитная война, враждующие стороны устраивали «штаб-квартиры» не в собственных домах, а в специально снятых для этой цели помещениях, ночуя там же прямо на матрасах или тюфяках вповалку. Делалось это не только в целях безопасности — на жизни женщин и детей никто и не покушался, — просто здравый смысл подсказывал, что в случае военных действий следует залечь подальше от чужих глаз, спрятаться, затаиться, чтобы ни противник, ни полиция не могли застать врасплох. Обычно помещение снимал кто-нибудь из доверенных лиц Семьи, он же снабжал новое жилище матрасами и всем необходимым. Клеменца вполне подходил для подобного дела, и совершенно естественно было ему взять себе в помощь Гатто и Лампеоне, надо ведь о многом позаботиться.
«К том же, — нехорошо усмехнулся про себя Клеменца, Паоло, при его жадности, сразу начнет считать, сколько еще можно содрать с Солоццо за информацию о квартирах, и потеряет бдительность».
Рокко Лампеоне приехал пораньше, и Клеменца разъяснил ему задачу и распределение ролей. Лампеоне мгновенно попил, что на него делают ставку, и благодарная улыбка осветила его смуглое лицо. Он выразил свою благодарность с такой сдержанной почтительностью, что Клеменца опять порадовался правильности собственного выбора. Потрепав Лампеоне по плечу, он сказал:
— Считай, что перешел на следующую ступеньку в своей карьере. И получать будешь с завтрашнего дня не в пример против прежнего. Но об этом позднее. Сам понимаешь, сейчас у всех нас другие заботы.
Лампеоне жестом показал, что готов ждать сколько угодно и не сомневается в щедрости своих покровителей.
Клеменца достал из стенного сейфа пистолет и передал Рокко Лампеоне.
— Возьми, — сказал он. — Пушка чистая, ни в чем не замешана. Бросишь потом в машине рядом с Паоло. Потом забери жену и детей и поезжай во Флориду, отдохнете немного, позагораете. Деньги не экономь — все тебе потом возместят. Остановитесь в нашем отеле на Майями-Бич, чтоб я мог тебя сразу найти, если понадобишься.
Жена Клеменцы, постучав в дверь, сказала, не входя, что подошел Паоло Гатто. Машину он поставил перед домом. Клеменца прямо из гаража пошел к автомобилю и бухнулся на переднее сиденье рядом с Гатто. Лампеоне сел сзади. С Паоло Клеменца поздоровался сквозь зубы и даже придирчиво посмотрел на ручные часы, проверяя, не опоздал ли он. Смахивающее на хорька личико Паоло Гатто вытянулось от внутреннего напряжения. Он почуял угрозу, но еще не понимал, откуда она исходит. Покосившись на устроившегося за спиной Лампеоне, телохранитель дона досадливо поморщился и сказал, проверяя ситуацию:
— Ты пересядь в другую сторону, Рокко. Сквозь тебя в зеркале ничего не увидишь, такой дуб вымахал.
Лампеоне с готовностью передвинулся, словно не замечая в словах Паоло ничего необычного.
Клеменца, чтобы снять подозрительность Гатто, кисло произнес:
— Черт бы побрал Санни — он совсем взбесился от злобы. Похоже, нам всем придется залечь на матрасы. Так что нам с вами предстоит подыскать квартиру на Западном побережье и все наладить до последней мелочи, чтобы можно было залечь, как только он подаст сигнал. Может, кто-нибудь знает подходящее местечка?
Как и ожидал Клеменца, глаза Паоло вспыхнули жадным любопытством, которое пересилило осторожность. Парень, как рыба, заглотил наживку и забыл думать об опасности. Прикидывал, видно, сколько можно взять с Солоццо за столь важные сведения.
Лампеоне вел себя превосходно: сидел, развалясь, на сиденье, поглядывая в окно на безразличный пейзаж. Клеменца еще раз поздравил себя с правильным выбором.
— Надо подумать, — сказал, наконец, Гатто.
Клеменца проворчал:
— В таком случае, думай дорогой. Я планирую успеть вернуться в Нью-Йорк сегодня же вечером.
Паоло умело вел машину, движение за городом было не очень интенсивным, так что они прибыли, когда еще только смеркалось. Ехали молча. Клеменца велел Паоло свернуть к району Вашингтон-Хайтс, осмотрел там несколько домов. Потом они остановились на Артур-авеню, и Клеменца приказал ждать. Рокко Лампеоне тоже остался на месте. Клеменца пообедал в ресторане Веры Марио, взяв что полегче — телятину с салатом. Там многие были знакомы ему, он здоровался, перебрасывался ни к чему не обязывающими словами. К машине вернулся обходным путем примерно через час. Гатто и Лампеоне тихо сидели каждый на своем месте и ждали.