Тогда еще Вито Корлеоне не знал, как действовала на людей его улыбка, отдающая ледяным предвестием смерти. Он не угрожал, он улыбался так, будто только его собеседник мог оценить им двоим известную шутку, непонятную для непосвященных. Но поскольку обычно именно в этот момент дело касалось жизни и смерти, а улыбка, раздвигающая губы, оставляла глаза холодными, казалось, будто на мгновенье слетела с лица будничная спокойная и безличная маска, и трудно описать впечатление, остававшееся у собеседника.
Клеменца содрогнулся.
— Деньги мне не нужны, — отодвинул он от себя доллары. Вито пожал плечами, убрал деньги обратно в карман и выжидающе посмотрел опять на приятелей. Все трое понимали, что свело их сейчас вместе. Клеменца и Тессио не сомневались, что Фануччи убил он, и хотя они ни словом не обмолвились ни с кем, соседи, да и все окружающие, стали иначе относиться к Вито Корлеоне. Ему старались выказать уважение. Он принимал это как должное, но не делал никаких попыток прибрать к рукам сомнительное наследство Фануччи, оставшееся бесхозным.
Дальше события развивались с неизбежностью брошенного с горы снежного кома. Однажды вечером жена привела в дом соседку, тихую вдову-итальянку. Эта трудолюбивая робкая женщина выбивалась из сил, чтобы содержать семью и одна растила двоих осиротевших детей. Дети тоже работали.
Шестнадцатилетний сын еженедельно приносил матери конверт с зарплатой, даже не распечатывая его, — как подобает в приличной итальянской семье, следующей традициям предков. Дочь, годом старше, стала портнихой, и по вечерам вся семья пришивала пуговицы часами за мизерную плату.
— Это синьора Коломба, — сказала Вито его жена. — Она хочет поговорить с тобой, у нее неприятности.
Вито решил, что у него собираются занять денег и готов был их одолжить. Но дело обернулось иначе. У синьоры Коломбы жила собачка, обожаемая сыном, Но соседи не давали им житья, постоянно жалуясь на лай по ночам, так что хозяин пригрозил выселить семейство из дома, если собака останется. Синьора Коломба пообещала избавиться от животного, но просто не могла выполнить обещания из-за сына.
Мальчик любит собаку, как родное существо. Ей пришлось спрятать псину, а домовладелец, узнав об обмане, так рассвирепел, что стал немедленно выгонять их с квартиры, грозя призвать на помощь полицию. Она отдала несчастную собаку родственникам в Лонг-Айленде, хотя сын заливался слезами, но это уже не помогло. Мальчик в горе, собаки нет, а жить им не дают…
Вито Корлеоне мягко спросил синьору:
— Почему вы пришли за помощью ко мне?
Синьора Коломба кивнула на его жену:
— Она сказала, что вы поможете.
Он удивился. Жена ни о чем не расспрашивала его после визита Фануччи, не спросила и об одежде, которую он выстирал и сложил в общую кучу. Откуда у них вдруг появились деньги, она тоже не интересовалась, хотя знала, что он все еще без работы. И сейчас по ее лицу ничего нельзя было прочитать.
— Я могу дать вам денег на переезд, — предложил Вито синьоре Коломбе. — Вы найдете себе квартиру, где вас не станут беспокоить. Вы ведь этого хотите?
Женщина замотала головой, слезы текли по ее щекам.
— Куда же мне переезжать, если все, кого я знаю, живут здесь, и друзья, и подружки, с которыми мы вместе приехали из Италии. Как я буду жить среди чужих? Я прошу, чтобы вы походатайствовали за меня перед хозяином, пусть разрешит нам остаться.
Вито задумчиво кивнул ей:
— Пусть будет так. Я попробую поговорить с ним. Вам не придется съезжать с квартиры.
Улыбка скользнула по губам жены, это польстило ему, но он сделал вид, будто не заметил. Синьора Коломба с надеждой запричитала:
— Да хранит вас Господь! А вы думаете, он согласится?
— Кто, синьор Роберто? — переспросил Вито. — А как же? Он же добрый итальянец. Надо только объяснить ему, что к чему, и он, конечно, пожалеет вас и ваших детей. Не стоит так сильно расстраиваться, берегите свое здоровье. Вы нужны своим детям, не забудьте этого.
Домовладелец Роберто ежедневно обходил принадлежавшие ему дома в их нищем квартале. Домов у него имелось пять. Но основной свой доход он получал, запродавая дешевые рабочие руки итальянских эмигрантов крупным корпорациям, совершая договора чуть ли не на кораблях, плывущих из Европы в Америку. На эти деньги он и приобрел дома, где проживали те самые жалкие эмигрантишки. Мистер Роберто относился к ним пренебрежительно. Он тоже родился в Италии, но на севере Италии, и получил приличное образование. А невежды-южане, выходцы из Неаполя и Сицилии, ничего не умели, ни к чему не стремились, кишели, как муравьи, в его доходных домах и даже не пытались поддерживать минимум порядка. Мусор сбрасывался в вентиляционные шахты, стены точил жучок, в подвалах водились крысы — но никто палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то противостоять безобразию.
В принципе, мистер Роберто был неплохим человеком, преданно заботящемся о собственном семействе. Но постоянное расстройство из-за разрушающейся недвижимости, о деньгах, которые уходили из рук, о бесконечных расходах на крупный и мелкий ремонт довели его нервы до ужасного состояния. Поэтому, когда Вито Корлеоне остановил его на улице, чтобы переговорить, домовладелец не выразил теплых чувств. Впрочем, груб он тоже не был: у всех южан есть дурная привычка ходить с ножами и чуть что не так — норовят воткнуть свой нож вам в живот.
Парень, остановивший домовладельца, на первый взгляд выглядел довольно приличным.
— Синьор Роберто, — обратился к нему Вито Корлеоне, — я хочу попросить оказать услугу одной бедной вдове, за которую некому заступиться. Она в отчаянии, что должна съехать с квартиры в вашем доме из-за неприятностей с соседями. Там какой-то мелкий конфликт, что-то связанное с собакой. Ну, от собаки-то она, положим, уже избавилась. Так почему бы ей не остаться на месте? У нее ни денег на переезд, ни друзей, которые помогли бы, нет. Моя жена с ней знакома, поэтому я сказал, что переговорю с вами, как итальянец с итальянцем. Вы ведь человек разумный, а здесь явное недоразумение.
Мистер Роберто внимательно оглядел просителя. Парень не походил на бандита. Коренастый, крепкий, скорее крестьянин по происхождению. А тоже готов равнять себя с ним: «Как итальянец!» Просто смех.
— Я уже сдал квартиру другим людям, — сказал Роберто сдержанно. — За более высокую плату. Не отменять же уговор из-за вашей знакомой.
Вито Корлеоне с пониманием склонил голову.
— И на сколько же дороже вы теперь берете? — поинтересовался он.
— На пять долларов, — ответил домовладелец. Это явно было неправдой. Плохонькую и темную квартиру прямо под железнодорожным мостом, которую снимала вдова за двенадцать долларов в месяц, за большую плату сдать не представлялось возможным. Эти маленькие четыре комнатки и того-то не стоили.
Вито Корлеоне достал из кармана пачку банкнот и отсчитал три бумажки по десять долларов.
— Вот разница в квартплате за полгода. Только не говорите вдове, она женщина гордая. Через шесть месяцев я опять расплачусь с вами. Но, разумеется, теперь вы должны ей позволить держать собаку.
— Черта с два! — взорвался Роберто. — Черта с два я послушаю кого-то, кто вздумает мне диктовать, держать ли в доме собаку и держать ли в доме синьору. Кто ты такой, чтобы мне указывать и предлагать деньги? Неприятностей ищешь на свою сицилийскую задницу?
Вито Корлеоне пропустил оскорбление мимо ушей и с деланным удивлением поднял ладонь предостерегающе:
— Я ведь только просил вас о любезности, ничего больше. Никогда не знаешь заранее, чья помощь и дружба пригодятся, верно? Деньги — всего лишь доказательство моих добрых побуждений. А решать вам самим, — он буквально втиснул десятки в руку мистера Роберто.
— Ну, не противьтесь, возьмите их и все хорошенько обдумайте. Если вам захочется вернуть мне эти деньги, вы ведь всегда можете сделать это. Завтра утром, например. И отказать вдове в квартире я тоже не могу вам помешать, это же ваш дом, я понимаю. Кому понравится, что в квартире собака? Мне и самому не понравилось бы. Но надо помогать друг другу, — он похлопал домовладельца по плечу, к полному изумлению последнего. — Поступайте так, как вам выгодно. Я прошу о небольшой услуге. Те, кто знает меня, подтвердят, что услуги за мной не пропадают. Думаю, здесь найдутся люди, которые смогут рассказать вам обо мне. Я из тех, кто верит в человеческую благодарность.
Но мистер Роберто уже сам начал кое-что соображать. Навести справки о Вито Корлеоне не составило труда, и в тот же вечер, не дожидаясь завтрашнего дня, он постучал в квартиру недавнего просителя. Жена Вито впустила домовладельца. Он вежливо извинился за поздний визит и залпом выпил стакан вина, предложенный синьорой Корлеоне.
Теперь мистер Роберто сам уверял, что произошло ужасное недоразумение. Конечно, семья вдовы Коломбо может остаться в своей квартире, и если они хотят держать у себя собачку, домовладелец не станет им препятствовать. Да и стоит ли обращать внимание на недовольство соседей? Кому не по нраву, пусть ищет себе другое жилье, пожалуйста, он, Роберто, никого не держит.
Широким жестом он вынул те тридцать долларов, которые получил от Вито Корлеоне, и выложил на стол, говоря при этом с искренней сердечностью:
— Ваше доброе сердце и отзывчивость устыдили меня. Все мы итальянцы, всем нам не чуждо христианское милосердие. Я решил оставить плату за квартиру вдовы прежней. Так будет только справедливо.
Словом, все участники спектакля прекрасно разыграли свои роли. Вито Корлеоне опять разлил вино по стаканам и велел жене принести домашнее печенье для гостя. Он охотно протянул руку домовладельцу и превознес его готовность помогать ближним. Мистер Роберто со вздохом долго тряс протянутую ему руку, приговаривая, что знакомство с Вито Корлеоне вернуло ему утраченную веру в человека. Наконец, они распрощались.
Роберто, у которого кровь стыла в жилах от одной мысли, как близко он находился к верной гибели, немедленно укатил подальше от Десятой авеню — к себе, в Бронкс, едва дотащился до постели, и целых три дня не появлялся в своих владениях, чего раньше никогда не бывало.