Магазинщики, рассыпаясь в комплиментах, трясли сержанту руку, а потом давали малышу пятерку или десятку из кассы. К вечеру карманы курточки у маленького Марка Маккласки оттопыривались от купюр. Он очень гордился тем, что все так любят отца и каждый раз дарят ему деньги. Конечно, потом отец деньги забирал и клал на счет, чтобы накопить сыну на колледж. Марку оставалось максимум пятьдесят центов на карманные расходы.
А на семейных сборищах дядья-полицейские спрашивали малыша, кем он хочет стать, когда вырастет. Марк тоненьким голоском, пришепетывая, отвечал «Поисейским!» – и все громко смеялись. Сразу после школы он и правда поступил в полицейское училище, хоть отец настаивал на колледже.
Из Маккласки вышел хороший коп, храбрый и сильный. Шпана, терроризировавшая мелкие магазинчики, разбегалась при его появлении, а затем и вовсе пропала с участка. Он был суров, но справедлив. Он никогда не водил с собой сына, чтобы продавцы якобы дарили ему деньги, на самом деле откупаясь за нарушения парковки и чистоты в общественных местах. Нет, Маккласки брал деньги лично, потому что заслужил это. Патрулируя улицы, он не филонил в киношке или ресторане, как многие его коллеги, особенно холодными зимними ночами; он исправно совершал обходы, защищал бизнес на своей территории и оказывал различные услуги. Когда из Бауэри[16] на его участок просачивались пьяницы и попрошайки, он разбирался с ними так жестко, что те боялись возвращаться. Владельцы магазинов ценили это и выражали свою благодарность материально.
Еще Маккласки никогда не шел против системы. Букмекеры на его территории знали: он не требует для себя сверх того, что ему причиталось из участкового общака. Он шел в списке наравне с остальными и никого не пытался обставить. Маккласки был справедливым копом и брал только честные взятки, так что рос по службе уверенно, хоть и не особо стремительно.
Еще он сумел воспитать четырех сыновей, из которых никто не пошел по его стопам. Все поступили в Фордемский университет[17], и поскольку к тому времени Марк Маккласки стал лейтенантом, а вскоре и капитаном, то ни в чем не нуждались. Именно тогда Маккласки заработал репутацию человека, чьи услуги стоят дорого. Букмекеры на его участке платили за «крышу» больше, чем в любом другом районе города, но что поделать: высшее образование – это привилегия, и стоит она соответственно.
Маккласки не видел в этих доходах ничего плохого. С какой стати его дети должны учиться в муниципальном колледже или дешевом Саутерн-колледже лишь потому, что полицейским платят недостаточно, чтобы достойно жить и содержать семью? Защищая людей, он рисковал собой, и в его послужном списке хватало наград за перестрелки с грабителями, рэкетирами и сутенерами. Он раздавил всех, сделал свой уголок города безопасным для простых граждан и заслужил куда больше никчемной сотки в неделю. Причем на низкую зарплату он не жаловался – ведь, в конце концов, каждый крутится как может.
С Бруно Татталья капитан был хорошо знаком: тот учился с одним из сыновей Маккласки в Фордемском университете. Потом он открыл ночной клуб, и там капитан с семьей мог посмотреть шоу, поужинать и выпить за счет заведения, что, впрочем, случалось нечасто. Под Новый год Маккласки получали тисненые приглашения на корпоративный праздник и всегда садились за лучший столик. Бруно непременно знакомил их со звездами, которые выступали в клубе, – между прочим, знаменитыми певцами и голливудскими артистами. Конечно, иногда он обращался с просьбой, например, подправить полицейский протокол или облегчить получение лицензии на работу в кабаре – обычно для красивых девочек с приводами за проституцию или мошенничество. Маккласки с радостью помогал.
Он взял за принцип не совать нос в чужие дела. Когда Солоццо попросил убрать всех лишних из больницы, где лежит старик Корлеоне, капитан не стал спрашивать зачем. Спросил только цену. Солоццо ответил: десять тысяч, и Маккласки все понял. Он не колебался. Корлеоне был одним из крупнейших боссов мафии в стране, а его связи в политических кругах не снились самому Аль Капоне. Тот, кто его убьет, окажет обществу большую услугу. Маккласки взял деньги и все устроил. Когда же Солоццо позвонил и сказал, что у больницы по-прежнему дежурят двое людей Корлеоне, капитан рассвирепел. Он ведь сцапал ораву Тессио и отозвал детективов, охранявших палату!.. Как человеку честному, ему пришлось бы вернуть десять тысяч, а их он уже отложил на образование внукам. Вот почему тогда возле больницы капитан был так несдержан и ударил Майкла Корлеоне.
Впрочем, в итоге все обернулось к лучшему. Маккласки встретился с Солоццо в ночном клубе Таттальи и там заключил еще более удачную сделку. Вопросов он опять не задавал, потому что и так знал ответы. Просто уточнил цену. Ему и в голову не могло прийти чего-то опасаться. Чтобы кто-нибудь хоть на мгновение задумался убить капитана нью-йоркской полиции? Немыслимо. Даже самый отпетый мафиозо не дернется, если его будет бить распоследний патрульный. В убийстве полицейского нет никакой выгоды. После такого бандитов вдруг начинали пристреливать за сопротивление аресту или попытку скрыться с места преступления. Кому нужны лишние проблемы?
Маккласки со вздохом принялся собираться. Проблемы, кругом проблемы… В Ирландии умерла свояченица. Много лет она боролась с раком, и лечение влетело ему в копеечку. А похороны обойдутся еще дороже. Дядюшки и тетушки на малой родине тоже периодически нуждались в деньгах на содержание картофельных ферм. Маккласки не жаловался и посылал. Зато, когда они с женой ездили в Ирландию, их принимали по-королевски. Может, этим летом, учитывая дополнительные доходы и то, что война закончилась, они съездят туда снова… Маккласки сказал дежурному, где его искать, если будет нужен. Необходимости шифроваться он не видел. Всегда можно соврать, что Солоццо – информатор.
Выйдя из участка, капитан прошел несколько кварталов, а потом поймал такси и назвал водителю адрес.
Всеми приготовлениями к отъезду Майкла из страны занимался Том Хейген: оформлял поддельный паспорт, удостоверение моряка, место на грузовом итальянском судне с портом приписки на Сицилии. Туда уже отправили самолетом посланников – организовать Майклу убежище у одного из дружественных боссов мафии.
Санни устроил так, чтобы на выходе из ресторана, где будет проходить встреча с Солоццо, Майкла ждал автомобиль с надежным водителем. Добровольцем вызвался лично Тессио. Машину взяли на вид потрепанную, но с хорошим мотором. Никаких особых примет, номера поддельные. Ее специально берегли для дела подобной важности.
Весь день Клеменца учил Майкла обращаться с короткоствольным пистолетом калибра.22 с экспансивными пулями: аккуратное отверстие на входе, а на выходе – кровавое месиво. Бьет точно на расстоянии до пяти шагов, дальше пуля может полететь куда угодно. Спусковой крючок оказался туговат, его немного ослабили. Приделывать глушитель не стали – не хотелось, чтобы в порыве бравады вмешался случайный зевака. Грохот выстрела заставит всех держаться подальше.
– Как только закончишь, брось пистолет, – в который раз наставлял Клеменца. – Просто опусти руку и разожми пальцы. Все будут думать, что ты по-прежнему вооружен. На руки никто не посмотрит, только на лицо. Уходи как можно быстрее, но не беги. Взглядом ни с кем не встречайся, но и голову не прячь. Никто не попытается тебя остановить – побоятся, уж поверь. Тессио будет ждать снаружи в машине. Садись в нее и ни о чем больше не думай. За неожиданности не переживай – такие дела обычно проходят на удивление гладко… Так, а теперь надень шляпу, поглядим на тебя.
Клеменца напялил на Майкла серую шляпу с широкими полями. Майкл поморщился, ведь шляп он никогда не носил.
– На всякий случай, – пояснил Клеменца. – Затрудняет опознание. И нам легче будет убедить свидетелей изменить показания. Об отпечатках не беспокойся: на рукоятке и спусковом крючке специальная лента. Главное, другие части пистолета не трогай.
– Санни уже узнал, куда Солоццо меня повезет?
Клеменца развел руками.
– Пока нет. Турок осторожничает. Не бойся, он ничего тебе не сделает. За твою безопасность отвечает посредник. Если с тобой что-то случится, мы его убьем.
– С какой стати ему так рисковать? – удивился Майкл.
– Ему хорошо за это платят. Кроме того, Солоццо его не подставит, если не захочет навлечь на себя гнев его Семьи. Все очень просто: твоя жизнь того не стоит, поэтому ты в полной безопасности. Жаркая пора ждет нас потом.
– Очень жаркая?
– Жарче некуда, – ответил Клеменца. – Татталья в открытую пойдут на Корлеоне. Остальные, скорее всего, поддержат их. Этой зимой управлению городского хозяйства придется убирать с улиц много трупов… – Он повел плечами. – Раз в десять лет чистка необходима, помогает избавиться от дурной крови. Если позволять всяким подонкам что-то малое, рано или поздно они захотят взять все. Такие поползновения нужно давить в зародыше. Вот не прижали Гитлера на встрече в Мюнхене, и сам знаешь, что из этого вышло.
Подобные мысли Майкл слышал от отца еще в 1939‑м. Он внутренне усмехнулся: заведуй Семьи международными делами, никакой Второй мировой не было бы.
Они вернулись в особняк дона, где Санни по-прежнему держал штаб. «Сколько еще он сможет безвылазно сидеть на безопасной территории? – задумался Майкл. – Когда-то ведь ему придется выйти».
Санни сопел на диване. На журнальном столике валялись остатки позднего обеда: ошметки стейка, хлебные крошки и полупустая бутылка виски. Обычно аккуратный кабинет отца постепенно приобретал черты неубранной спальни.
Майкл растряс брата.
– Наведи тут порядок, а то устроил ночлежку.
– А ты что здесь, с поверкой?.. – Санни зевнул. – Майки, мы так и не узнали, куда Солоццо с Маккласки собираются тебя везти.
– А нельзя взять пистолет с собой? – спросил Майкл. – Может, меня не станут обыскивать. Да и найдут – ничего страшного. Отберут, и всё.