Миссис Адамс, приземистая, неизменно аккуратно одетая и с идеальной прической, к дочери, как и супруг, относилась с некоей холодной отстраненностью. Так же она повела себя и теперь.
– Не переживай, Кей. Уверена, что вся эта суета на пустом месте. В конце концов, мальчик из Дартмута просто не мог такого сотворить.
Кей удивленно уставилась на мать:
– Как ты узнала, что Майкл учится в Дартмуте?
– Вы, молодежь, считаете себя такими умными, – самодовольно ответила миссис Адамс. – Мы с отцом давно всё знаем, но, конечно, не могли заговорить о нем прежде, чем ты сама затронешь эту тему.
– Но как?.. – Кей не смела посмотреть на отца – ведь тот знал, что они с Майки спали.
– Вскрывали твою почту, разумеется, – сказал мистер Адамс с улыбкой, которую дочь не увидела.
Кей буквально задохнулась от шока и гнева, но это придало ей сил взглянуть отцу в лицо. Его поступок был куда позорнее, чем ее. Даже в голове не укладывалось.
– Папа, ты не мог, просто не мог!
– Я долго раздумывал, какой грех страшнее: читать чужие письма или пребывать в неведении о неприятностях, в которые могла угодить моя единственная дочка. Выбор был простым и добродетельным.
– Милая, ведь ты так невинна для своих лет, – добавила мать, жуя курицу. – Мы должны были знать. Ты ни слова о нем не говорила.
Впервые Кей испытала облегчение от того, что Майкл в письмах не давал волю чувствам. И порадовалась, что родители не видели ее собственных писем.
– Я боялась, что вы ужаснетесь его родни.
– Так и есть, – бодро произнес мистер Адамс. – Да, кстати, Майкл с тобой связывался?
Кей мотнула головой.
– Не верю, что он виновен.
Родители переглянулись, затем отец мягко сказал:
– Если он не виновен, но все-таки исчез, может, с ним случилось что-то другое?
Сначала Кей не поняла, а потом вскочила из-за стола и убежала к себе в комнату.
Три дня спустя перед тупиком Корлеоне на Лонг-Бич остановилось такси. Оттуда вышла Кей Адамс. Она заранее сообщила о своем приезде, и ее ждали. Возле особняка ее поприветствовал Том Хейген. Очень жаль – этот точно ничего не расскажет.
Проводив Кей в гостиную, Том налил ей выпить. В доме находились еще несколько мужчин, но не было Санни.
– Ты знаешь, где Майки? – без предисловий спросила девушка. – Могу я с ним связаться?
– С ним всё в порядке, но мы не в курсе, где он сейчас, – обтекаемо ответил Хейген. – Узнав об убийстве капитана, он испугался, что обвинят его, поэтому решил на время скрыться. Обещал выйти на связь через несколько месяцев.
Всем своим тоном и видом Том давал понять, что это ложь, но большего он сказать не вправе.
– А тот капитан правда сломал ему челюсть? – спросила Кей.
– Боюсь, что да. Но Майки никогда не был мстительным. Уверен, со случившимся это никак не связано.
Кей открыла сумочку и достала оттуда конверт.
– Можешь переправить ему, когда он объявится?
Хейген помотал головой.
– Если я возьму письмо, а ты на суде об этом расскажешь, прокурор сделает вывод, что мне известно его местонахождение. Просто подожди, хорошо? Уверен, Майки сам тебя разыщет.
Кей допила и встала. Хейген проводил ее в прихожую. Когда он открыл входную дверь, на пороге возникла невысокая пожилая женщина в черном. Кей узнала мать Майкла и протянула руку.
– Здравствуйте, миссис Корлеоне. Как вы?
Женщина бросила беглый взгляд на девушку, и ее смуглое морщинистое лицо озарила на удивление приветливая улыбка.
– А, ты же подружка Майки! – Из-за сильного итальянского акцента ее слова было трудно понимать. – Покушала?
Кей сказала, что нет – в смысле, что не голодна, – но миссис Корлеоне вдруг накинулась на Тома Хейгена и принялась отчитывать по-итальянски.
– Disgrazia[31], даже не дал девочке кофе! – закончила она и, взяв Кей за руку, увлекла на кухню. Ладонь у женщины оказалась неожиданно теплой и мягкой. – Выпей, покушай, а потом тебя отвезут. Такая милая девушка, тебе нельзя на поезде…
Усадив Кей за стол, миссис Корлеоне сбросила шляпку с пальто на ближайший стул и принялась возиться с едой. Через пару мгновений перед гостьей уже лежал хлеб, нарезанный сыр и салями, а на плите закипал кофе.
– Я заехала узнать про Майки, от него так давно нет новостей… – робко сказала Кей. – Мистер Хейген говорит, никто не знает, где он, но что он скоро объявится.
– Это все, что мы сейчас можем сказать, мама, – быстро вставил Том.
Миссис Корлеоне смерила его презрительным взглядом.
– Вздумал мне указывать? Даже мой муж мне не указывает, Господи его помилуй. – Она перекрестилась.
– С мистером Корлеоне всё в порядке? – спросила Кей.
– В порядке, – ответила мама Майки. – В порядке. Старый стал, глупый, раз допустил такое…
Она похлопала себя по макушке, налила кофе и заставила Кей съесть хлеба с сыром.
Тоже выпив чашечку, миссис Корлеоне взяла ладонь Кей своими коричневыми пальцами и тихо произнесла:
– Майки тебе не напишет. Ты с ним не увидишься. Он будет прятаться два-три года. Может, даже больше, гораздо больше. Возвращайся домой, найди себе хорошего молодого человека и выйди замуж.
Кей достала из сумочки письмо.
– Вы ему не передадите?
Женщина взяла конверт и потрепала Кей по щеке.
– Да-да, конечно.
Хейген попытался возразить и удостоился грозного окрика на итальянском. Проводив Кей до двери, миссис Корлеоне коротко чмокнула девушку в щеку.
– Забудь про Майки. Тебе больше не быть с ним.
Снаружи Кей уже ждал автомобиль. Двое молчаливых мужчин отвезли ее до отеля в Нью-Йорке. Молчала и Кей. Она все пыталась свыкнуться с мыслью, что ее любимый оказался хладнокровным убийцей. Она узнала это из самого надежного источника: от его матери.
Глава 16
Карло Рицци был обижен на весь белый свет. Не успел он породниться с Корлеоне, как его посадили в занюханную букмекерскую контору в Верхнем Ист-Сайде. Карло рассчитывал жить в одном из домов на Лонг-Бич, ведь дон Корлеоне запросто мог выселить приживальщиков! Выходит, вместо того чтобы оказаться в центре событий, он, Карло, попал куда-то на отшиб… Грубо и несправедливо. «Великий дон», как же! Просто «усатый Пит», которого подстрелили на улице, будто обычного тупорылого бандюгана. Вот бы старый козел сдох… Если во главе Семьи встанет Санни, то наверняка добудет для своего приятеля Карло достойное местечко.
Жена разливала кофе. Господи, ну и уродина… Всего пять месяцев брака, а уже раздалась, и это не считая живота. Итальянские бабы с Восточного побережья – натуральные свиньи.
Карло ущипнул широкий мягкий зад. Конни улыбнулась, а он презрительно бросил:
– Ну и ну, в тебе сала больше, чем в хряке!
Ему доставляло удовольствие видеть, как у нее надуваются губы и на глазах выступают слезы. Дочь могущественного дона теперь принадлежит ему, Карло Рицци, а значит, он может обращаться с ней как пожелает. Осознание того, что он вытирает ноги об одну из Корлеоне, придавало ему уверенности в себе.
С самого начала семейной жизни Карло принялся устанавливать свои порядки. Конни хотела забрать все свадебные подарки себе, но он поставил жене фингал, а деньги прикарманил. И не сказал, что с ними сделал. В общем-то, правильно: пускай никто не знает. Карло до сих пор испытывал некий стыд по этому поводу. Шутка ли, просадить почти все на скачки и стриптизерш!
Карло чувствовал на себе взгляд Конни и потому расправил плечи и потянулся через стол за сладкими булочками. Он только что уплел яичницу с ветчиной, но большому человеку требуется большой завтрак. Карло нравилось, как он выглядел. Не смуглый и сальный макаронник, а широкоплечий и стройный, модно стриженный блондин с большими волосатыми руками. А еще он знал, что силой превосходит любых «крутых парней», работающих на Семью – всяких там Клеменцу, Тессио, Рокко Лампоне или Поли, которого недавно застрелили. Интересно кто, кстати… Отчего-то Карло подумал о Санни. Один на один он бы справился и с ним, пускай Санни немного крупнее и выше. Да, слухи о нем ходили жуткие, однако Карло знал его только как добродушного весельчака. И вообще, они были друзьями. Когда старика не станет, их отношения снова наладятся.
Карло посмотрел на кофе и с отвращением подумал о своей квартире. На Западном побережье жилье у него было попросторнее. А еще скоро нужно идти в контору, принимать дневные ставки… Сегодня воскресенье, самый жаркий день недели: в разгаре бейсбольная лига, заканчивается баскетбольный сезон, начинаются ночные бега…
Карло услышал за спиной какое-то шебуршание и повернулся посмотреть, чем занята Конни. Она одевалась, причем в том самом ненавистном ему стиле нью-йоркских макаронниц: шелковое платье в цветочек с поясом и пышными рукавами, массивные серьги и браслет. Все это сразу прибавляло жене лет двадцать.
– Куда собралась?
– На Лонг-Бич, повидать отца, – холодно ответила Конни. – Он еще не может встать с постели, и ему одиноко.
– Значит, рулит по-прежнему Санни? – поинтересовался Карло.
Жена флегматично посмотрела на него.
– Чем рулит?
Он вскипел:
– Ах ты ж вшивая иммигрантская стерва! Не смей таким тоном со мной разговаривать, а то врежу – ребенок вылетит прежде срока!
Ее испуг стал последней каплей. Карло вскочил со стула, отвесил Конни пощечину, а потом еще трижды ударил по лицу. Увидев, как ее верхняя губа лопается и распухает, Карло замер посреди замаха. Хватит, так и шрам оставить можно. Конни убежала в спальню, захлопнула дверь и заперлась на ключ.
Карло рассмеялся и сел на место. Допив кофе, покурил немного, а когда настало время собираться, постучал в спальню.
– Открывай, а то дверь высажу. – Нет ответа. Карло повысил голос: – Давай, мне нужно одеться!
Скрипнула кровать, послышались шаги, в замке повернулся ключ. Впустив мужа, Конни пошла назад к кровати и легла лицом к стене.