Карло быстро оделся и только тогда заметил, что жена в одной сорочке. А он-то рассчитывал услышать от нее свежие новости с Лонг-Бич…
– Что случилось? Пара пощечин, и ты уже без сил?
«Нет, ну какая же ленивая сука!» – выругался он про себя.
– Я дома посижу, – всхлипывая, промямлила Конни.
Карло с силой дернул ее за плечо и развернул. Стало понятно, почему она не хочет ехать – пожалуй, и правильно. Удар вышел сильнее, чем он рассчитывал. Вся левая щека у Конни отекла, а верхняя губа вздулась, превратившись в шарик под носом.
– Ну и ладно. Вернусь поздно, можешь не ждать. По воскресеньям у меня много работы.
Выйдя из дома, Карло обнаружил под дворником своей машины зеленую штрафную квитанцию на пятнадцать долларов и положил ее в бардачок, где таких уже набралась целая стопка. Настроение было приподнятое. Отвесил пару оплеух обнаглевшей стерве, и на душе легче стало – пусть получит за то, что Корлеоне так гнусно с ним обошлись.
После первого рукоприкладства Конни поехала жаловаться на фингал прямиком к родителям, и Карло сидел как на иголках. Однако вернулась она на удивление кроткой – этакая послушная итальянская женушка. Следующие несколько недель Карло изображал из себя примерного мужа: хорошо обращался с супругой, был мил и учтив, ежедневно утром и ночью ее удовлетворял. Думая, что побои не повторятся, Конни призналась, как было дело.
Родители отнеслись к ситуации с холодным безразличием. У мамы, правда, нашлась капля жалости, и она попыталась убедить папу поговорить с Карло. Дон отказался.
– Да, ты моя дочь, – сказал Вито Корлеоне, – но теперь ты принадлежишь мужу. Он свой долг знает. Даже король Италии не смеет вмешиваться в семейные дела супругов. Возвращайся домой и учись вести себя так, чтобы тебя не били.
– А ты сам хоть раз ударил маму? – зло огрызнулась Конни. Папина любимица могла позволить себе такую дерзость.
– Она никогда не давала для этого повода.
Мать улыбнулась и кивнула.
Тогда Конни рассказала, как муж забрал все подаренные на свадьбе деньги и не признался, куда их дел.
– Будь моя жена такой же избалованной, как ты, я поступил бы так же. – Дон пожал плечами.
К мужу Конни вернулась в легком замешательстве. Отец всегда ее баловал, и потому она не могла понять, отчего вдруг такая холодность.
Однако Вито Корлеоне был не столь безразличен, как хотел показать. Наведя справки, он узнал, куда Карло Рицци спустил подаренные деньги, а затем приставил к его букмекерской конторе своих людей, которые должны были докладывать обо всем, что Рицци творит на работе, Тому Хейгену. Впрочем, вмешиваться напрямую отец не смел. Как можно ожидать, чтобы мужчина исполнял свои обязанности перед женой, если он боится ее семьи? В супружеские дрязги лезть нельзя. И когда Конни забеременела, дон уверился в мудрости своего решения. Хотя супруга как-то сообщила, что дочь еще несколько раз жаловалась на побои и даже намекнула на развод. Впервые в жизни дон разозлился на любимицу:
– Он – отец ее ребенка! Чего достигнет ребенок, если у него не будет отца?
Узнав обо всем этом, Карло Рицци исполнился самоуверенности. Теперь он был убежден в полной безнаказанности и даже хвастался двум своим «писарям» – Салли Рагзу и Тренеру, – как избивает жену, если та ведет себя капризно. «Писари» смотрели с уважением: еще бы, нашелся человек, которому хватает смелости измываться над дочкой самого дона Корлеоне!
Карло не был бы так спокоен, если б знал, в какое неистовство пришел Санни Корлеоне, услышав о рукоприкладстве. От братского гнева Рицци спас только строгий, волевой запрет самого дона. Ослушаться отца не мог даже Санни. Именно поэтому он стал избегать Карло, боясь не удержать себя в руках.
И вот этим прекрасным воскресным утром полный безмятежности Карло Рицци поехал по 95‑й улице в Ист-Сайд. Он не видел, что с противоположной стороны к его дому подъезжает машина Санни.
Накануне Санни Корлеоне покинул безопасную территорию Лонг-Бич, чтобы провести ночь в городе с Люси Манчини, и теперь возвращался домой. Его сопровождали четверо телохранителей – по двое спереди и сзади. Они ехали в отдельных машинах; с одним нападавшим Санни мог справиться и сам. Его люди снимали квартиры по соседству с Люси, так что посещать ее было безопасно; главное, не очень частить. По пути на Лонг-Бич Санни решил подхватить Конни. Он знал, что Карло занят в конторе и слишком прижимист, чтобы вызвать жене такси. Так почему бы не подвезти сестру?
Санни подождал, пока пара телохранителей проверят подъезд, и вошел. Двое других припарковались рядом с его машиной и следили за улицей. Сам Санни держал ухо востро. Конечно, вероятность, что враги в курсе его передвижений, стремилась к нулю, но осторожность никогда не повредит. Этот урок он усвоил еще в разборках 30‑х годов.
Санни избегал пользоваться лифтом: устроить смертельную ловушку там легче легкого. Поэтому почти бегом преодолел восемь пролетов до этажа Конни. Он видел отъезжающую машину Карло – значит, сестра дома одна. На стук никто не открыл. Санни постучал снова, и на этот раз из-за двери послышался дрожащий голосок:
– Кто там?
Такой испуганной он сестру не припоминал. Малышка Конни всегда была заносчивой, за словом в карман не лезла, а стойкостью не уступала никому из родных. Что же с ней стряслось?
– Это я, Санни.
Отодвинулась щеколда, открылась дверь, и Конни со слезами бросилась на шею брату. От удивления он не мог пошевелиться. Наконец отстранившись, взглянул на лицо сестры – и сразу все понял.
Высвободившись из ее объятий, Санни был готов рвать и метать. Его перекосило от гнева. Конни схватила брата за руку и потащила в квартиру. Теперь она не дрожала от ужаса, а рыдала, боясь буйного норова брата. Именно поэтому никогда не жаловалась ему на Карло.
– Я сама виновата, – запричитала Конни, закрывая дверь. – Устроила сцену, попыталась его ударить, а он ударил меня – не нарочно, я сама подставилась…
Санни наконец сумел совладать с лицом.
– Ты собиралась сегодня повидать отца? – Сестра промолчала, и он добавил: – Я так и так был в городе и подумал, что мог бы тебя подвезти.
– Не хочу, чтобы папа видел меня такой, – Конни помотала головой. – Заеду на следующей неделе.
– Ладно. – Санни прошел на кухню и снял телефонную трубку. – Я вызову к тебе врача, чтобы осмотрел и оказал помощь. В твоем положении нужно быть осторожнее. Сколько месяцев тебе осталось?
– Два. Санни, прошу, только ничего с ним не делай… Пожалуйста!
Брат рассмеялся, но смех был жестоким.
– Не бойся, сироткой твой ребенок не родится.
И легко чмокнув сестру в здоровую щеку, он вышел.
Перед кондитерским магазином на Восточной 112‑й улице в два ряда стояли автомобили. Там располагалась букмекерская контора Карло Рицци. На тротуаре перед входом отцы, пришедшие делать ставки, играли в мяч с детьми, которых взяли с собой на утреннюю воскресную прогулку. При появлении Карло мужчины прекратили игру и купили детям мороженое, чтобы не отвлекали, а сами принялись изучать списки стартовых питчеров[32] в газетах, решая, на какую команду сегодня ставить.
Карло прошел в просторный кабинет в задней части магазина. Его двое «писарей» – невысокий худощавый человечек по имени Салли Рагз и крупный жилистый парень по прозвищу Тренер – уже ждали клиентов, держа перед собой большие линованные блокноты. На деревянном стенде висела доска, где мелом были выведены названия шестнадцати команд Главной бейсбольной лиги, сгруппированные по матчам. Рядом с каждой парой располагался квадрат для записи коэффициентов.
– Телефон сегодня прослушивается? – спросил Карло у Тренера.
– Нет, прослушку так и не включили.
Карло подошел к висящему на стене аппарату и набрал номер. Салли Рагз с Тренером безучастно смотрели, как он записывает линию коэффициентов на сегодня, а потом переносит все на доску. Карло не знал, что они получили линию раньше и теперь контролировали «начальника». На первой неделе работы тот перепутал числа, из-за чего возникла так называемая «вилка» – мечта любого игрока, когда ставишь на одну и ту же команду у двух букмекеров (при условии, что у второго коэффициенты правильные) и даже в случае проигрыша ничего не теряешь. Убыток Рицци составил шесть тысяч долларов. Эта ошибка подтвердила подозрения дона касательно зятя – еще одна причина, чтобы за ним все время следили.
Как правило, высокопоставленные члены семьи Корлеоне не занимаются такой работой – для этого есть еще пять инстанций. Однако поскольку контору дали Карло в качестве испытания, проверять ежедневные отчеты поручили лично Тому Хейгену.
Все было готово к приему ставок. Игроки повалили в помещение и стали переписывать коэффициенты себе в газету рядом с заявленными питчерами. Некоторые изучали доску, держа за руку детей. Один мужчина, игравший по-крупному, посмотрел на свою дочурку и весело спросил:
– Деточка, тебе кто больше нравится: «Великаны» или «Пираты»[33]?
– А великаны сильнее пиратов? – поинтересовалась девочка, явно в восторге от громких названий.
Папа засмеялся.
Перед «писарями» выстроилась очередь. Заполнив листок из блокнота, Салли или Тренер заворачивал в него деньги и передавал Карло. Тот выходил через заднюю дверь и поднимался по ступенькам в квартиру, где жила семья владельца кондитерского магазинчика. Там он передавал ставку на центральную биржу, убирал деньги в маленький сейф, скрытый за удлиненной шторой, сжигал листок, смывал пепел в унитаз и возвращался вниз.
Из-за воскресного закона[34] матчи начинались только после двух дня, поэтому за наплывом первых игроков – семейных мужчин, спешивших домой вывозить семью на пляж, – пошла струйка холостяков и упертых игроманов, которые бросали родных в душных городских квартирах. Эти ставили по-крупному, а потом возвращались в районе четырех, чтобы поставить на второй матч даблхэдера