Идея нанять частных детективов для охраны палаты дона Корлеоне принадлежала Хейгену. Конечно, их поддерживали более профессиональные бойцы из крыла Тессио. Но Санни не удовлетворило и это. К середине февраля, когда жизни дона уже ничто не угрожало, его перевезли в особняк на Лонг-Бич. Одну из спален переделали в палату, оснастив ее всем необходимым оборудованием. За доном круглосуточно присматривали проверенные сиделки, а доктора Кеннеди за большие деньги уговорили стать частным врачом на дому. По крайней мере, до тех пор, пока дон не окрепнет достаточно, чтобы обойтись без врачебного ухода.
Сам тупик сделали абсолютно неприступным. В свободные дома заселили бойцов, а прежних жильцов за счет Семьи отправили отдыхать на родину в Италию.
Фредди Корлеоне отослали в Лас-Вегас восстановить силы и разведать обстановку для переезда Семьи в комплекс гостиниц и казино, который там строился. Лас-Вегас был частью нейтральной территории Западного побережья, и местный дон гарантировал Фредди безопасность. Пять Семей не стали бы туда лезть, дабы не наживать лишних врагов. Проблем хватало и в Нью-Йорке.
Доктор Кеннеди строго-настрого запретил обсуждать дела в присутствии дона, но его никто не послушался. Дон настоял, чтобы военные совещания велись в его комнате. В первый же вечер после его возвращения домой там собрались Санни, Том Хейген, Питер Клеменца и Тессио.
Дон Корлеоне не мог много говорить, однако желал слушать и при необходимости налагал вето на те или иные решения. Когда ему сообщили, что Фредди в Лас-Вегасе изучает работу казино, дон одобрительно кивнул. Когда ему рассказали, что бойцы Корлеоне устранили Бруно Татталью, он вздохнул и покачал головой. Но больше всего его расстроила новость о том, что Майкл убил Солоццо и капитана Маккласки, а затем был вынужден бежать на Сицилию. Дон жестом велел всем выйти, и совещание продолжилось в угловом кабинете, служившем по совместительству юридической библиотекой.
Санни Корлеоне опустился в огромное кресло за рабочим столом.
– Думаю, стоит на пару недель оставить старика в покое, пока док не разрешит ему встать с постели. А за это время нужно вернуть бизнес. Легавые дали отмашку, что можно работать. Первым делом восстановим лотерейные банки в Гарлеме. Чернота порезвилась – и хватит. Они, конечно, серьезно напортачили, но это как всегда. Организаторы не отдавали выигрыши. Сами разъезжали на «Кадиллаках», а игроков просили ждать или отдавали только половину. Организатор не должен смотреться богаче игроков. Не должен роскошно одеваться. Не должен разъезжать на новой машине. Не должен кидать с выигрышем. А еще нужно разогнать вольных стрелков; они портят нам репутацию. Том, давай займемся этим прямо сейчас. Сообщи нашим подопечным, что всё в порядке, а остальное они сделают сами.
– Народ в Гарлеме довольно крут. Они распробовали вкус больших денег и не захотят, чтобы их снова разжаловали в курьеры и заставили ходить под «банкирами».
– Составь список самых несговорчивых и отдай Клеменце. – Санни пожал плечами. – Вправлять мозги – его обязанность.
– Не вопрос, – Клеменца кивнул.
Но главную проблему озвучил Тессио:
– Как только мы возобновим работу, немедленно нападут Пять Семей. Ударят по нашим «банкирам» в Гарлеме и букмекерам в Ист-Сайде. Могут поднять бучу в Швейном квартале. Война обойдется нам очень дорого.
– А может, и не нападут, – заметил Санни. – Побоятся, что мы ударим в ответ. Я выслал парламентеров. Возможно, удастся все замять, выплатив отступные за Бруно.
– На переговоры идти никто не хочет… – Хейген вздохнул. – За последние месяцы Семьи понесли большие убытки и винят в этом нас. Не без оснований. Думаю, они хотят, чтобы мы поддержали их в наркобизнесе, предоставив свои политические связи. Иными словами, того же, что предлагал Солоццо, только без Солоццо. Однако для начала они постараются нас ослабить.
– Никаких наркотиков, – отрезал Санни. – Дон сказал «нет» и своего решения пока не отменял.
– Тогда мы в тактически невыгодном положении, – проворчал Хейген. – Наши деньги на виду: букмекерство и лотереи. Они уязвимы. А у семьи Татталья проституция и портовые профсоюзы. Как ты предлагаешь их достать? Да, у других Семей тоже есть доля в игорном бизнесе, и все же в основном они занимаются строительством, ростовщичеством, профсоюзами и правительственными контрактами. Кроме того, рэкетом и прочим полулегальным заработком. Их деньги не валяются на улицах. Клуб Татталья слишком известен. Тронем его – вонь поднимется до небес. И пока дон не у дел, их политическое влияние не уступает нашему. Это большая проблема.
– Это моя проблема, и я ее решу, – сказал Санни. – Поддерживай общение и занимайся другими делами. Восстановим бизнес, а дальше будет видно. Если понадобится, ляжем на матрасы. У Клеменцы и Тессио достаточно солдат, чтобы выставить против всех Пяти Семей.
Выдавить чернокожих лотерейщиков труда не составило. Полиция присоединилась и устроила облаву. С особенным рвением. В те годы у негров просто не хватало денег, чтобы перекупить полицейских или чиновников. К тому же нельзя забывать про расовые предрассудки. Впрочем, Гарлем изначально считался проблемой незначительной, а потому ее решение было неминуемым.
Зато Пять Семей ударили, когда от них этого не ждали. Были убиты два влиятельных чиновника из швейных профсоюзов, члены семьи Корлеоне. Портовые районы закрыли для ростовщиков и букмекеров Корлеоне. Местные профсоюзы переметнулись на сторону Пяти Семей. Букмекеров по всему городу угрозами заставляли выйти из-под крыла Корлеоне. Неизвестные зверски расправились с крупнейшим лотерейным «банкиром» из Гарлема, старым другом и союзником Корлеоне. Не видя больше путей к мирному разрешению конфликта, Санни велел капореджиме «залечь на матрасы».
В городе обустроили две квартиры для солдат: матрасы для сна, холодильник с едой, оружие и патроны. В одну квартиру поселили людей Клеменцы, в другую – людей Тессио. Всем букмекерам Семьи выделили телохранителей. «Банкиры» в Гарлеме, однако, переметнулись к противникам, и поделать с этим пока ничего было нельзя. Благосостояние семьи Корлеоне серьезно пострадало; доходы упали до минимума. В последующие пару месяцев вскрылись и другие трудности, но самое главное – к подобному противостоянию Корлеоне оказались совершенно не готовы.
Тому были причины. Дон еще не оправился, и Семья утратила доступ к политическому ресурсу. Кроме того, десять лет мира подорвали боевые качества капореджиме. Клеменца по-прежнему был опытным командиром и бойцом, но ему уже не хватало энергии и бравого задора, чтобы вести за собой солдат, а Тессио с возрастом размяк. Том Хейген, несмотря на все таланты, для роли консильери военного времени совсем не годился – главным образом потому, что не был сицилийцем.
Санни Корлеоне осознавал эти недостатки, однако исправить их не мог. Сместить капореджиме или консильери имел право только дон, а он доном не был. Не говоря уже о том, что в подобной ситуации любые перестановки лишь усугубляли положение и могли толкнуть кого-нибудь на предательство. Поначалу Санни рассчитывал потянуть время, пока дон не поправится и не возьмет дела в свои руки, но с уходом «банкиров» и запугиванием букмекеров положение Семьи стало шатким.
Поэтому старший сын Корлеоне принял решение ударить в ответ, причем сразу в сердце. Он запланировал одним ударом обезглавить все Пять Семей, и для этого организовал изощренную слежку. Однако спустя неделю главари противников залегли на дно и на публике больше не появлялись.
Конфликт между Корлеоне и остальными Семьями зашел в тупик.
Глава 18
Америго Бонасера жил всего в паре кварталов от Малберри-стрит, где находилось его похоронное бюро, а потому ужинал всегда дома. После он возвращался на пост, присоединяясь к скорбящим в траурных залах.
Бонасера терпеть не мог шуток о своей профессии, как правило, касавшихся ничего не значащих технических мелочей. Впрочем, друзья, родные и соседи себе подобного не позволяли. Когда ты и твои предки столетиями зарабатываете на хлеб в поте лица, любой труд считается почетным.
Квартира мастера похоронных дел была обставлена солидно, а на серванте красовались позолоченные статуэтки Девы Марии со свечками в красных стаканчиках. Отдыхая перед ужином, Бонасера закурил сигарету «Кэмел» и выпил стакан американского виски. Жена тем временем принесла дымящиеся тарелки с супом. Теперь они были дома вдвоем: дочь отправили в Бостон к тетке, чтобы там она забыла о пережитых ужасах и увечьях, нанесенных ей двумя подонками, которых покарал дон Корлеоне.
– Ты потом на работу? – спросила жена.
Америго Бонасера кивнул. Супруга уважала его труд, но, как и большинство людей, считала, что мастеру похоронных дел платят за преображение мертвецов, дабы в гробу они казались почти живыми. В этом Бонасера и правда не имел себе равных. Увы, ей было невдомек, что это наименее важная часть профессии. Куда важнее личное присутствие мастера похоронных дел на прощании. Безутешные родственники, друзья и близкие, скорбящие у гроба безвременно усопшего, нуждались в Америго Бонасере.
Трудно было найти лучшего провожатого в последний путь. Бонасера руководил прощанием с утешительно-каменным лицом, а говорил приглушенно, но твердо. Он умел унять чересчур громкие рыдания, умел одернуть балующихся детей, когда родителям не хватало духу их отругать. В соболезнованиях он обходился без лишнего пафоса, но и в формальность их не превращал. Однажды воспользовавшись услугами Америго Бонасеры, люди обращались к нему снова и снова. И он ни при каких обстоятельствах не оставлял клиентов проводить последнюю ночь у гроба в одиночестве.
Обычно после ужина Бонасера позволял себе немного прикорнуть. Проснувшись, он принимал душ, брился, щедро посыпал густую черную бороду тальком[37]. Естественно, полоскал рот. Всегда надевал чистую смену белья, выстиранную до белизны рубашку, черный галстук, свежеотглаженный черный костюм, черные носки и матовые черные туфли. Все это производило эффект не мрачный, а скорее утешительный. Также Бонасера, в отличие от большинства пожилых итальянцев, считавших это неприличным, всегда красил волосы в черный – не из франтовства, просто с возрастом волосы у него приобрели оттенок перца с солью, что казалось неподобающим для человека его рода занятий.