– Это ведь его не убьет?
– Нет, не убьет, – спокойно ответил Джулз.
Люси тревожно взглянула в его сторону и хотела было что-то сказать, но передумала. Нино взял стакан и опрокинул в себя.
Джонни улыбнулся приятелю – мол, здорово мы уели этого шарлатана!.. Вдруг Нино поперхнулся, стал жадно хватать ртом воздух и весь посинел. Затем дернулся, как рыба, вытащенная из воды; к его лицу прилила кровь, а глаза полезли из орбит. В этот момент Джулз подскочил к кровати с другой стороны, крепко схватил Нино за загривок и всадил шприц между шеей и плечом. Валенти обмяк, конвульсии прекратились, и вскоре он рухнул на подушку. Глаза закрылись, послышалось ровное сопение.
Джонни, Люси и Джулз вернулись в гостиную и уселись вокруг журнального столика. Люси сняла трубку с аквамаринового телефона и заказала в номер кофе и еды на всех. Джонни встал, подошел к бару и смешал себе коктейль.
– Ты знал, что на виски будет такая реакция? – спросил он.
– Почти не сомневался.
– Тогда почему не предупредил?
– Я предупреждал.
– Плохо предупреждал, – Джонни снова начал заводиться. – Тоже мне, врач… Тебе начхать на всех. Сказал бы: «Нино нужно поправить голову», – так ведь нет, сразу про психушку… Тебе что, нравится бесить людей?
Люси отвернулась. Джулз с улыбкой смотрел на Джонни.
– Ты бы так и так предложил Нино выпить. Хотел показать, что плевал ты на мои предупреждения. Помнишь, как после операции на горле ты предложил мне стать твоим личным врачом? Я отказался, потому что знал: мы не сойдемся. Врач должен считать себя Богом; он верховный жрец в современном обществе и заслужил этот статус. Ты бы никогда так ко мне не относился. Я был бы для тебя кивающим божком, как те врачи, которых вы держите в Голливуде. Откуда вы вообще их берете? Господи, они правда ничего не смыслят или им совершенно все равно? Знают, что с Нино, но не лечат, а дают препараты, поддерживающие активность. Ваши врачи носят шелковые костюмы и целуют тебе зад, потому что ты крутой кинодел, а ты считаешь их первоклассными спецами. Ведь они все такие сострадательные, да? Но им глубоко начхать, жив ты или нет. А у меня есть хобби – неблагодарное, конечно, – спасать людям жизнь. Я не помешал тебе дать Нино стакан, чтобы ты увидел, что может произойти. – Джулз подался вперед, однако говорил по-прежнему ровно и спокойно. – У твоего друга почти терминальный случай, ты понимаешь? Без лечения и строгого медицинского ухода ему конец. При его давлении, диабете и вредных привычках не сегодня завтра может случиться кровоизлияние в мозг. Он буквально взорвется. Представил?.. Я именно для этого сказал про психушку, иначе ты и пальцем не пошевелишь. Скажу еще проще: поместишь друга в лечебницу – спасешь ему жизнь. В противном случае можешь прямо сейчас с ним попрощаться.
– Джулз, милый, не надо так, – прошептала Люси.
Врач поднялся. Джонни Фонтейн удовлетворенно заметил, что тот перестал быть отстраненным, да и голос утратил монотонность.
– Думаешь, я впервые в подобной ситуации? Нет, я каждый день общался с людьми вроде тебя. Люси говорит «не надо так», но она не понимает, о чем речь. Знаешь, я когда-то увещевал пациентов: «Не ешьте так много, или умрете. Не курите, или умрете. Отдохните, или умрете от переработки. Не налегайте на алкоголь – умрете». И никто не слушал. Почему? Потому что я не говорю «вы умрете завтра». Что ж, а тебе скажу: Нино вполне может умереть уже завтра. – Джулз подошел к бару и смешал себе коктейль. – Ну, Джонни, теперь поместишь Нино в лечебницу?
– Надо подумать…
Джулз залпом выпил и налил еще.
– Знаешь, что самое забавное? Можно докуриться до смерти, допиться до смерти, заработаться, даже объесться. Все это нормально. Единственное, чего нельзя сделать по медицинским показаниям, так это дотрахаться до смерти. – Он помолчал, допивая коктейль. – Хотя даже тут проблемы – по крайней мере, для женщин. У меня были пациентки, которым категорически противопоказано рожать. «Это опасно, вы можете умереть», – говорил я им. А через месяц они являются, все такие цветущие, и с порога: «Доктор, по-моему, я беременна». Тест, конечно же, положительный. «Это опасно!» – кричал я; тогда мой голос был эмоциональнее. А они только улыбались и говорили: «Мой муж и я – верующие католики».
В дверь постучали, и двое официантов вкатили тележку с едой, кофейниками и серебряным сервизом. Джонни позволил им поставить раскладной столик, а потом отпустил.
Троица принялась есть заказанные Люси горячие бутерброды и пить кофе. Джонни откинулся на спинку кресла и закурил сигарету.
– Значит, ты у нас спаситель. Почему тогда стал аборционистом?
Люси впервые вмешалась в их разговор:
– Он хотел помогать несчастным девушкам, которые могли бы совершить самоубийство из-за нежелательной беременности или прервать ее каким-нибудь опасным для жизни способом.
Джулз с печальной улыбкой посмотрел на невесту и вздохнул.
– Если бы все было так просто!.. У меня, как сказали бы в бейсболе, надежная рука, и поэтому я стал хирургом. Причем я был настолько хорош, что сам себя запугал до чертиков. Я разрезаю какому-нибудь бедняге живот и вижу, что он умрет. Я делаю операцию, но знаю, что рак или опухоль вернутся, однако отправляю пациента домой с улыбкой и кучей пустых обещаний. Или приходит несчастная девица, и я отрезаю ей одну грудь. Через год она возвращается, и я отрезаю вторую. А еще через год выскабливаю ей внутренности, как выскабливают семена из канталупы. И после этого она все равно умирает. А мужья продолжают звонить и спрашивать: «Как там анализы? Как там анализы?»
Поэтому я нанял секретаршу принимать звонки. Я встречался с пациентами только для осмотра, анализов или операций. С жертвой я проводил минимум времени, потому что, конечно же, был очень занят. Иногда уделял пару минут мужьям. «Случай терминальный», – сообщал я. Последнее слово никто не слышал. Все понимали, что оно означает, а слышать отказывались. Поначалу мне казалось, будто я неосознанно опускаю голос, поэтому стал произносить это слово громче. И все равно никто его не слышал. Порой даже переспрашивали: «Что за фигня? При чем тут премиальный случай?» – Джулз невесело рассмеялся. – Терминальный, премиальный, какая к черту разница? И я начал делать аборты. Легко, просто, все счастливы. Словно моешь посуду и оставляешь чистую раковину. Я был классным спецом. Я любил эту работу. Я не верю, будто двухмесячный зародыш имеет свойства человеческого существа, так что никаких моральных терзаний. Я выручал девушек и замужних женщин из трудных ситуаций. Я хорошо зарабатывал, если можно так выразиться, вдали от передовой, в тылу. Когда меня уличили, я показался себе пойманным дезертиром. Мне повезло – знакомые задействовали кое-какие связи, обвинения сняли; но оперировать в серьезных больницах меня не пускают. Так что теперь я здесь. Даю полезные советы, а их, как всегда, игнорируют.
– Я не игнорирую, а обдумываю, – возразил Фонтейн.
Люси наконец решилась сменить тему.
– Джонни, а почему ты в Вегасе? По работе или отдыхаешь от своих важных голливудских дел?
– Ни то, ни другое. Майк Корлеоне хочет со мной поговорить. Прилетает сегодня с Хейгеном. Том, кстати, упомянул, что они и тебя хотят повидать. Знаешь зачем?
– Не-а, – Люси мотнула головой. – Знаю только, что нас всех пригласили завтра вечером на ужин. Фредди тоже. Думаю, это как-то связано с отелем. Казино в последнее время теряет деньги, чего быть не должно. Дон, похоже, послал Майки проверить.
– Слышал, Майк наконец сделал себе лицо.
Люси засмеялась.
– Наверняка Кей подговорила. Когда они только поженились, он все отнекивался. Интересно почему? Смотрелось ужасно, да еще из носа текло… Давно пора было поправить. – Она помолчала немного. – Джулза позвали на операцию как консультанта и наблюдателя.
– Да, знаю. – Кивнув, Джонни сухо добавил: – Это я им посоветовал.
– Вот как… В общем, Майки сказал, что хочет что-то предложить Джулзу. Поэтому пригласил нас обоих.
– Он никому не доверял, предупредил, чтобы я за всеми следил, – задумчиво произнес врач. – А что такого, обычная операция… Любой знающий специалист в состоянии ее проделать.
Со стороны спальни донесся шорох, и все посмотрели на шторы. Нино снова очнулся. Джонни подошел к нему и присел на кровать. Джулз с Люси встали в ногах.
Нино вяло улыбнулся.
– Ладно, перестану умничать. Мне и правда хреново. Джонни, помнишь, что случилось примерно год назад, когда мы были с теми двумя девахами в Палм-Спрингс? Клянусь, я не обиделся. Я был рад. Ты мне веришь, Джонни?
– Конечно, Нино, конечно верю.
Люси с Джулзом переглянулись. Насколько им было известно, Джонни Фонтейн не мог увести девушку у лучшего друга. Тогда почему Нино спустя год говорит, что не обижается? Обоих посетила одна и та же мысль: Нино решил умереть от разбитого сердца, потому что девушка предпочла его друга.
Джулз еще раз бегло осмотрел Валенти.
– Я пришлю медсестру. Тебе и в самом деле придется побыть в постели пару дней. Без шуток.
– Хорошо, док. – Нино улыбнулся. – Главное, чтобы сестричка была не слишком привлекательной.
Он снова провалился в беспамятство, лицо у него было изможденным. Джулз вызвал медсестру. Они с Люси ушли, а Джонни сел в кресло рядом с постелью, думая о словах друга: он, мол, не обиделся из-за того случая в Палм-Спрингс. Джонни даже в голову не приходило, что Нино мог тогда обидеться.
Год назад Джонни Фонтейн сидел в роскошном офисе своей кинокомпании и чувствовал себя как никогда плохо. И вроде бы даже причин не было: первый же фильм, который он спродюсировал – с собой в главной роли и Нино в начальных титрах, – принес уйму денег. Все получилось как надо, команда сработала отлично. Съемки уложились в бюджет. Все участники здорово обогатились, а Джек Вольц постарел лет на десять. Сейчас у Джонни было в производстве две картины: в одной главную роль играл он, в другой – Нино. Приятелю сказочно шел образ милого влюбленного мальчишки, эдакого потерявшегося котенка, которого женщины обожали тискать между титек. Все, к чему он ни прикасался, приносило деньги, как по мановению волшебной палочки. Банк выплачивал Крестному отцу долю в виде процентов, что очень радовало. Крестник оправдал доверие дона. И все же ничто почему-то не приносило удовольствия.