Трое мужчин, оставшихся в кабинете, расслабились, как могут только люди, много лет прожившие единой семьей под одной крышей. Майкл налил дону ликера, Тому Хейгену – скотча и сам тоже выпил, хотя делал это редко.
– Майки, почему ты выводишь меня из игры? – первым спросил Том.
Майкл сделал удивленное лицо.
– Ты будешь моим главным представителем в Вегасе. Семья целиком выходит в рамки закона, а ты – человек от закона. Что может быть важнее?
Хейген печально улыбнулся.
– Я не об этом. Я о Рокко Лампоне, который собирает тайную бригаду у меня за спиной. О том, что с Нери ты договариваешься лично, а не через меня или капореджиме. Впрочем, допускаю, Лампоне работает по твоему приказу.
– Как ты узнал о бригаде Лампоне? – тихо спросил Майкл.
– Не бойся, никакой утечки, – Хейген махнул рукой. – Никто больше не знает. Но я со своего места вижу, что происходит. Ты дал Лампоне самостоятельный заработок и свободу действий. Тем не менее все, кого он берет на баланс, должны проходить через меня. И я заметил, что его люди слишком хороши для заявленных должностей и получают немного больше положенного. Кстати, ты правильно сделал, что выбрал Лампоне. Он работает безупречно.
– Значит, не настолько безупречно, раз ты заметил, – поморщился Майкл. – И вообще, выбирал не я, а дон.
– Допустим. И все же почему я вне игры?
Майкл посмотрел ему прямо в глаза и сказал без обиняков:
– Том, ты не военный консильери. Переезд будет жестким, и нас, возможно, ждет драка. На всякий случай я хочу вывести тебя из-под обстрела.
К лицу Хейгена прилила кровь. Скажи ему то же самое дон, он принял бы это смиренно. Но откуда у малыша Майки столько наглости для таких скоропалительных решений?
– Понятно. Однако я согласен с Тессио: вы поступаете неправильно. Нельзя уходить с позиции слабости. Барзини как волк; если он начнет драть нас на части, никакая Семья на помощь не придет.
– Том, – произнес наконец дон, – это не прихоть Майкла, такова была моя рекомендация. Потребуется делать такое, к чему я не хочу быть причастным. Я никогда не считал тебя плохим консильери. Вот Санни был плохим доном, царствие ему небесное. Хотя он был очень правильным и благородным, для того чтобы возглавить Семью, когда со мной произошло то недоразумение, не подходил. И кто бы подумал, что Фредо станет таким юбочником… Так что не держи зла. Тебе и Майклу я полностью доверяю, но по причинам, которых я раскрывать не буду, ты не должен участвовать в том, что произойдет. Кстати, я предупреждал Майкла, что тайное реджиме Лампоне мимо тебя не проскользнет. Видишь, я не ошибся.
– Правда, я искренне полагал, что ты не заметишь, – засмеялся сын.
Хейген понял, что его просто стараются умаслить.
– Может, я все же на что-то сгожусь?
– Нет, Том, – Майкл решительно мотнул головой. – Иди, ты свободен.
Том допил скотч и напоследок сказал Майклу с легким укором:
– Ты почти так же хорош, как отец, но тебе нужно еще кое-чему научиться.
– Чему? – вежливо спросил Майкл.
– Как говорить «нет».
– Ты прав, – младший Корлеоне серьезно кивнул. – Я это запомню.
Хейген вышел, а сын шутливо сказал отцу:
– Итак, всему ты меня научил. Расскажи теперь, как говорить людям «нет» так, чтобы они не обижались.
Дон переместился за свой большой стол.
– Нельзя говорить «нет» тем, кого любишь. Разве что очень редко. Вот и весь секрет. И в любом случае твое «нет» должно звучать как «да». Или нужно сделать так, чтобы сказали «нет» они, а не ты. Овладение этим искусством требует много времени и усилий. Впрочем, я старик, а вы молодые и современные. Не слушай меня.
– Ну да, ну да… – Майкл засмеялся. – Ты ведь согласен, что Тома нужно было вывести из игры?
– Да, нельзя его впутывать.
– Думаю, сейчас я должен сказать тебе, что не просто мщу за Аполлонию и Санни. Я делаю то, что нужно сделать. Тессио и Том правы насчет Барзини.
Дон Корлеоне кивнул.
– Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Я бы не заключил мир, если б не знал, что иначе ты никогда не вернешься домой. И все же я удивлен, что Барзини устроил-таки последнее покушение. Возможно, приказ отдали еще до переговоров и отменить его было нельзя… Ты точно уверен, что они не хотели убрать дона Томмазино?
– Так должно было выглядеть. Придумано безупречно, даже ты ничего не заподозрил бы. Вот только я уцелел. Я видел, как Фабриццио выходит за ворота и убегает. И, конечно, вернувшись, я все выяснил.
– Так этого пастуха нашли?
– Я нашел, год назад. У него пиццерия в Баффало. Новое имя, поддельный паспорт и документы. Пастух Фабриццио хорошо устроился.
– Значит, дальше выжидать нет смысла, – дон кивнул. – Когда планируешь приступить?
– Сначала пускай Кей родит. Мало ли, что-то пойдет не так… И Тому нужно время обустроиться в Вегасе, чтобы он точно не был ни в чем замешан… Думаю, где-то через год.
– Ты готов ко всему? – спросил дон, не глядя в сторону Майкла.
– Да. Ты здесь ни при чем. Вся ответственность на мне. Я отказываю тебе даже в праве вето. Попробуешь мне что-то запретить – я покину Семью и сделаю все сам. Ты ни за что не отвечаешь.
Дон очень долго молчал, потом наконец вздохнул.
– Что ж, решено. Может, поэтому я отошел от дел и передал бразды тебе… Я свой долг выполнил, на большее меня не хватит. Есть вещи, которые не под силу даже лучшим из нас. Да будет так.
Кей Адамс Корлеоне вскоре разрешилась вторым ребенком – тоже мальчиком. Роды прошли хорошо, без каких-либо осложнений. На Лонг-Бич ее встречали как наследную принцессу. Конни Корлеоне преподнесла ребенку шелковый конверт ручной работы из Италии, жутко изысканный и дорогой.
– Карло раздобыл, – похвасталась она Кей. – Он объездил все магазины Нью-Йорка в поисках чего-то особенного, а я так ничего и не нашла.
Молодая мать благодарно улыбнулась, сразу поняв, что эта сказочка предназначалась для Майкла. Кей уже почти превратилась в сицилийку.
Спустя какое-то время от кровоизлияния в мозг умер Нино Валенти. Сообщение о его смерти попало на передовицы всех бульварных газет, потому что за несколько недель до этого на экраны вышел фильм Джонни Фонтейна с участием Нино и собрал большую кассу, сделав Валенти суперзвездой. Газетчики сообщали, что организацией похорон занимается лично Фонтейн, что церемония пройдет в закрытом кругу, только для родных и близких друзей. В одной сенсационной статье даже было написано, что Джонни винит себя в смерти друга и в том, что не настоял на его госпитализации, однако журналист обставил все так, словно это обычные терзания чувствительного, но в целом не причастного к трагедии человека. В конце концов, Джонни Фонтейн сделал из своего друга детства звезду, чего еще можно от него ждать?
Из всей семьи Корлеоне на похоронах в Калифорнии присутствовал только Фредди. Его сопровождали Люси и Джулз Сигал. Дон хотел полететь, но сердечный приступ приковал его к постели на целый месяц. Пришлось ограничиться большим венком. Также в качестве официального представителя Семьи на запад отправили Альберто Нери.
Через два дня после похорон произошло убийство: Мо Грина застрелили в доме его голливудской любовницы-актрисы. Аль объявился в Нью-Йорке лишь месяц спустя. Все это время он отдыхал на Карибах и вернулся к исполнению своих обязанностей загорелым до черноты. Майкл Корлеоне приветствовал его улыбкой и краткими поздравлениями, а также сообщил, что отныне Нери будет получать дополнительное «жалованье» из доходов ист-сайдских букмекерских контор, считавшихся особенно прибыльными. Нери был доволен и убежден, что попал в мир, где человек, достойно исполняющий свой долг, получает достойное вознаграждение.
Книга восьмая
Глава 29
План был безупречен, его надежность – гарантирована. Майкл Корлеоне исключил все возможные случайности. Он был терпелив и рассчитывал посвятить подготовке целый год. Увы, судьба-злодейка лишила его этого года, причем самым неожиданным образом. И подвел Майкла Корлеоне не кто иной, как сам крестный отец, великий дон Вито.
Одним солнечным воскресным утром, пока женщины были в церкви, Вито Корлеоне в мешковатых серых штанах, линялой голубой рубашке и потрепанной грязно-коричневой шляпе с выгоревшей на солнце шелковой лентой возился в огороде. За последние несколько лет дон значительно прибавил в весе, а потому взялся ухаживать за томатами, чтобы устроить себе моцион. Все, впрочем, знали, что это не так. На самом деле дон просто любил возиться в огороде, любил смотреть на него рано поутру. Он словно вновь перенесся в свое сицилийское детство шестидесятилетней давности, только без ужасных воспоминаний и горестной утраты отца.
На фасоли распускались белые цветочки, по краям участка росли крепкие стебли зеленого лука. В нижней части огорода стояла наготове бочка с краниками, наполненная жидким коровьим навозом – лучшим видом удобрения. Также там располагались деревянные шпалеры, которые дон сколотил собственноручно и перевязал толстыми белыми нитками. По шпалерам ползли стебли томатов.
Дон спешил полить огород. Нужно успеть, пока солнце не поднялось высоко и не начало палить, преломляясь через струю воды из лейки и прожигая листья салата, как бумагу. Солнце важнее воды, хотя и вода важна, и неразборчиво смешивать их опасно.
Дон шел по огороду, высматривая муравьев. Если есть муравьи, значит, есть и тля, на которую муравьи охотятся, а стало быть, растения нужно обрабатывать.
Он успел полить как раз вовремя. Солнце начинало припекать, и дон подумал: «Осторожность и благоразумие». Но все равно оставалось еще несколько растений, которые нужно было подоткнуть палочками, и он вернулся к работе. Вот закончит последнюю грядку, и можно домой…
Вдруг дон почувствовал, будто солнце опустилось ему прямо на темечко. В воздухе заплясали золотые пылинки. Старший сын Майкла, весь в слепящем ореоле, побежал через сад к осевшему на колени деду. Дон – стреляный воробей, его не обманешь: за светом скрывается готовая к нападению смерть. Он взмахом руки отогнал внука, и как раз вовремя. В грудь будто с размаху ударили кувалдой, и дон, задыхаясь, повалился на землю.