Последние слова он адресовал Ларисе. Она, правда, не очень-то на них прореагировала. А с другой стороны: при чем тут она? Что она и выдала вслух.
— Вечно ты на моем пути помеха! — принялся брызгать он слюной. — Бабки из-под носа увела! Из гаража удрала! И сейчас снова ты!..
— Это называется — не судьба. — Ильдар прошелся по кабинету и, остановившись у окна, опустился в свое любимое кресло. — А вы присаживайтесь, девчонки. В ногах-то правды нет. Нет правды-то, а?! Чего молчишь, черноглазая?!
Парень, опустившийся за минуту до этого на пол рядом с Ларисой, насупленно молчал. Ильдар между тем, хитровато чему-то щурясь, продолжал:
— И как это тебе удалось пацана моего в постель уложить, ума не приложу… Слабоват он оказался против тебя, слабоват. Со мной-то такие штучки у тебя не прошли. Так ведь, а? Чего молчишь-то? Пооткровенничай со стариком, уважь…
Уважить его ей не пришлось. Дверь кабинета отскочила в сторону, с грохотом ударившись о притолоку, и в комнату влетел с перекошенным лицом Игорь. Первый вопрос, которым он выстрелил в присутствующих, поверг в изумление не одну Ларису…
— Аська!!! — вытаращил он глаза на парня в кепке. — Чего это ты вырядилась, как идиотка?!
— Ас-сь-ка?! — Серафим дернулся всем телом в ее сторону, да так, что из-под потолка по стояку полетели куски штукатурки. — Так это баба?!
— Западло, правда?! — сочувственно прищелкнул языком Ильдар, проигнорировав появление сына. — Столько лет служить своему хозяину, а в итоге оказывается, что это баба! Меня бы тоже проняло до печенок.
— Так по телефону мужик говорил, — тот все еще никак не мог прийти в себя после потрясения.
— О-оо! Наша Асенька такая артистка, что кого хочешь изобразит. Хочешь — мальчика, хочешь — девочку, хочешь — святую наивность и невинность. Знал бы кто, что за черная это душа! — Горечь все же просочилась в его словах, и он тут же поспешил исправить положение, весело хлопнув в ладоши. — Нуте-с, все главные действующие лица в сборе, попрошу начинать слушание дела! Что у нас на повестке дня, сынок? Не знаешь? И правильно! Плохо было бы, если бы знал. Вот и я-то поначалу запутался. Это потом у меня будто пелена с глаз упала… А все ведь ты, Симка, меня с пути истинного сбил. Все ты!..
Тот, кому адресовались последние слова, молчал с видом измученного, но непокоренного. Тихое бормотание, по всей видимости, ругательства, срывалось с его подергивающихся от ненависти губ. И все. Более никакой реакции.
— Когда мне доложили, что моя вдовствующая невестка время от времени срывается в неизвестном направлении, а затем долго кружит по городу, разговаривая с кем-то по сотовому, я особенно на задумался. Ну хочется бабе покататься. Надоел ей дом. Обрыдли все присутствующие, ну… может, не все, — он ехидно скосил глаза в сторону Игоря. — А что по телефону треплется, так это ерунда. Портниха, подруги, косметичка… Да мало ли кто на другом конце провода! А потом всплыло нечто другое. Оказалось, что все ее телефонные переговоры идут лишь в одном направлении, ну максимум в двух. И ездит она с постоянной периодичностью в один и тот же пригородный ресторанчик. И встречается там с одним и тем же вислоухим желторотиком. Тут-то бы мне и насторожиться. А я опять отмахнулся. Думал, заведет себе любовника, оставит Игоря в покое…
— Па, — Игорь почти умоляюще посмотрел на отца и указал подбородком на Ларису. — Перестань, прошу…
— Ничего, ревность штука хорошая… — хохотнул Ильдар и, обращаясь к Ларисе, спросил: — Ревнуешь, детка? Вижу, что ревнуешь. Зря… Эта сука так прилипчива… Знал бы раньше, не отдал бы в жены своему лучшему другу. Это ведь она его до могилы довела. Она… Он даже не успел заметить, как она подмяла дело под себя. Тихо так, оставаясь в тени. Отдавала распоряжения и приказы по телефону, ловко копируя голос своего супруга…
— Твой друг был ничтожеством, — совершенно спокойно ответила Ася и, стянув с головы бейсболку, тряхнула волосами. — Он был достоин того, чтобы его презирали. И понимал это. За что и бил меня с поразительным постоянством. Тяжело признавать, что жена намного умнее тебя…
— Нет, сука, он бил тебя не за это! — чуть повысил голос Ильдар. — Ты же ни одних штанов не пропустила! Над ним потешаться уже стали…
Первый и последний раз Лариса осмелилась посмотреть в сторону Игоря. И взгляд, которым она его наградила, его не порадовал…
— Зачем тебе было все это нужно? — Ильдар встал с кресла и нервно зашагал по кабинету. — Зачем?! Денег мало?! Я давал тебе все, что захочешь, хотя порой придушить хотелось до зуда в руках! Начала с того, что скупала и сбывала краденые автомобили. Невелик доход с этого бизнеса, но постоянен и почти безопасен, потому как была вроде посредницы между угонщиками и солидными заказчиками…
— Деньги были неплохие, — согласно кивнула Аська и попросила: — Сел бы ты, что ли, Ильдар! Мельтешишь перед глазами, как…
Сравнения он дожидаться не стал, а, подойдя к ней вплотную, отвесил увесистую пощечину.
— Сына моего пользовала сколько хотела, а потом решила рыбам скормить?! Но он пошустрее оказался, да девочка вот эта помогла… А ты, — он нацелил палец на Серафима, — мясник поганый! Сколько душ невинных погубил! Зачем резню в городе устроил?! Саня Левчик служил тебе, как пес, а ты его пристрелил…
— Чистка… — цинично заявил Серафим и даже попытался улыбнуться. — Так у тебя-то тоже руки по локоть в крови, Ильдарушка. Целку из себя не строй, будь другом…
— Другом я тебе никогда не стану! — прошелестел хозяин и плюнул в его сторону. — Я своих не предаю. А у тебя ничего святого за душой нет. Ничего!.. Ты даже ей служил не по правилам, а куда кривая выведет. Потому и провал за провалом у тебя… Зачем банкира убрали? Чем он вам помешал?
— Выполнял приказ, — отчеканил Серафим и замолчал.
— Тебе-то что от этого за печаль была, дура баба?! — вновь обратился Ильдар к Асе, волчицей поглядывающей на него из-под черной челки. — Он нам нужен был, как второе дыхание!..
— Потому и убрала! — рявкнула она. — Знала, что затеваешь что-то грандиозное, и решила помешать. Мне так нравилось проваливать твои дела! Тебе просто трудно представить, какое это удовольствие! Как увижу тебя насупленным, неделю радуюсь…
— Вот змея, а!!! — с горечью воскликнул он. — Парня погубила, девчонку, невинную душу, — тоже. Где прощения себе ждешь?! Здесь тебе его уже не дождаться, но и там… — Он поднял палец к потолку. — И там его не будет!!!
— А мне оно и не нужно!!! — Ася взвизгнула и вскочила с места.
Все дальнейшее слилось для присутствующих в единый хаотичный кошмарный эпизод.
Аська еще долго что-то выкрикивала, прежде чем им удалось разглядеть в ее руке такой же крохотный, как и извлеченный при обыске у Серафима, пистолетик. Она, захлебываясь собственной ненавистью, выстрелила в своего напарника. Затем направила пистолет в грудь Ильдару, прозвучали три выстрела. Все произошло мгновенно, в какие-то доли минуты. Но странное дело: Серафим обмяк, упав на колени, и повис на пристегнутой к стояку руке, Ильдар же продолжал стоять. А вот Аська… Она вдруг начала отчаянно хватать ртом воздух и заваливаться куда-то вправо. Казалось, ноги не держат ее. Минуту она балансировала широко разведенными в сторону руками и наконец рухнула прямо у коленопреклоненного Серафима.
— Господи!!! — только и смогла вымолвить Лариса, будучи не в состоянии сдвинуться с места, чтобы хоть как-то укрыться, пока здесь неистовствовала эта фурия.
— Ты что-нибудь понимаешь? — Игорь поднял глаза на отца.
— Не совсем… Хотя, ты знаешь… Дорогая! — громко позвал хозяин дома. — Не прячься там так долго. Иди сюда!
Из темной ниши коридора послышались сначала чьи-то судорожные всхлипывания, затем в проеме двери показалась полноватая женщина в байковой ночной сорочке с пистолетом в безвольно опущенной руке.
— Я ее убила! — просипела она и обратила к мужу заплаканное лицо. — Я убила свою собственную сестру!!!
Далее последовала сцена бурных семейных излияний. Отец обнимал сына, сын обнимал отца, а мать, плача, обнимала их обоих. Лариса тихонько сидела, поджав колени к подбородку, и не знала, что ей делать. Радоваться вместе со всеми? Так у нее, собственно, особого повода для радости не было. Печалиться? Так тоже вроде бы ни к чему. Истинные убийцы ее близких наказаны. Вон их трупы застыли на полу с искореженными физиономиями. Поделом им, конечно, но…
Она отрицательно покачала головой, отвечая своим собственным мыслям.
Что за идиот сказал, что месть сладка?! Вздор! Нелепость полная! Она опустошает. Ты идешь, ведомый ею, в надежде увидеть свет в конце тоннеля. Но это иллюзия, не более. Его не будет, этого света. Как не будет и облегчения. Пустота — да. Этого предостаточно. Горечь от того, что не испытываешь ожидаемой радости, — этого тоже сколько угодно. Но сладостного торжества?! Нет, этого нет…
Вспомнив счастливое, улыбающееся лицо своей сестры, Лариса тихонько заплакала. Кому была нужна ее смерть! Она никогда не поверит, что кто-то свыше управляет всем этим. Ведь он должен в каждое свое деяние вкладывать смысл. Здесь же полное отсутствие такового…
— Лариса! — окликнули ее по имени.
Она подняла глаза на воссоединившуюся троицу и тихо прошептала:
— Я хочу домой… Пожалуйста, отпустите меня…
Намеревавшийся было метнуться к ней Игорь был остановлен властной рукой отца.
— Пусть едет, — негромко сказал он. — Пусть едет. Так будет лучше. Во всяком случае — пока…
ГЛАВА 32
Сентябрь подходил к концу. Дела настолько поглотили Игоря, что для разговора с отцом у него просто не оставалось времени. Он мотался по семейным «вотчинам», пытаясь выправить то, что натворила коварная Аська, умело вставлявшая палки в колеса их бизнеса несколько последних лет. Ее имя в доме больше не произносилось. Регина после смерти сестры сразу успокоилась, повеселела и даже немного похорошела. Мать вдруг ни с того ни с сего занялась шейпингом, купила напольные весы и каждое утро начинала с того, что фиксировала свой вес в блокноте. Сестры перестали быть капризными избалованными стервами, в одночасье превратившись в милых очаровательных девушек. Чудеса этого превращения они объяснили домашним отсутствием междоусобных распрей и сменой внутрисемейного климата. А он и в самом деле потеплел. Отец стал больше бывать дома, чаще улыбаться и… практически отодвинул на задний план все, прежде столь важные для него дела. Когда же сын, с трудом справляющийся с таким наплывом обязанностей, попытался возмутиться, он лишь отечески похлопал его по плечу и, хохотнув, пробормотал: