Похоронили епископа Сильвестра при входе в монастырскую Знаменскую церковь, которая являлась нижним храмом трехэтажной церкви архангела Михаила. На стене над могилою была размещена эпитафия, написанная им самим:
«На месте сем Сильвестр епископ погребен;
Безвестной участи скончав последний день,
Он стать на суд и дать отчет в делах обязан,
По списку совести в них должен быть истязан,
Где истец враг души, а иск тщета ея,
Суд не приемный лиц, Всеведущий Судья,
Где все дела, слова и помыслы сердечны,
Приемлют мзду свою иль казнь, а казнь огнь вечный.
О помощи души он просит всех своей
В столь страшном подвиге спастись от бедства ей,
Он просит всех простить, кому в чем был виною,
И, вспомни общий рок, вздохнуть об нем с мольбою.
А ты, кой чтешь сие, прохожий мой любезный,
Смотря на тлен и прах, что гробный кроет спуд,
Прими умершего совет тебе полезный:
Чтоб, помня смерть, всегда готову быть на суд».
Благодаря усилиям московских, нижегородских и арзамасских историков и краеведов за последние 30–35 лет многое удалось выяснить и даже проследить родовые линии в общем древе Страгородских, составить, пусть и неполную, с лакунами и спорными положениями, родословную патриарха Сергия Страгородского. Думается, что трудности на этом пути имеют объективную основу. Она заключается в том, что фамилия Страгородский не есть «родная по крови» для предков патриарха Сергия и его арзамасских родных. Их родовая фамилия – Журавлевы, а Страгородскими они стали лишь в 1822 г. Поэтому перед исследователями по мере углубления в генеалогические изыскания встает вопрос: а кого, собственно, искать? Журавлевых или Страгородских? Добавим к этому и тот факт, что предки Журавлевых-Страгородских могли иметь кроме «официальной» фамилии две, а то и три неофициальные – прозвища, по которым арзамасцы знали друг друга в обычной жизни вплоть до 1860–1870-х гг.
Согласно выявленным и опубликованным материалам, первым из известных нам Журавлевых в родословной цепочке Сергия Страгородского был Герасим Журавлев. О нем мало что известно: жил во второй половине XVIII столетия в одном из сел Нижегородской губернии; имел двух сыновей – Димитрия и Василия[6]. Оба впоследствии стали священниками и служили, соответственно, в Троицкой церкви с. Автодеево Ардатовского уезда[7] и храме в честь Рождества Христова в с. Кожино Арзамасского уезда[8].
Портрет Арсения (Мацеевича) в заточении
Первая половина XIX в.
[Из открытых источников]
Здание впоследствии неоднократно перестраивалось. В 1790 г. в нижней части храма, практически под землей, была устроена церковь Знамения Божией Матери. Сейчас в церковном здании располагаются экспозиционные помещения Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублёва.
Могила, эпитафия и надгробие епископа Сильвестра утрачены, впрочем, как и могилы других архимандритов монастыря, находившиеся здесь же.
Андроников монастырь. Церковь Архангела Михаила
1689–1739
[Из открытых источников]
Троицкая церковь в селе Автодеево Ардатовского уезда Нижегородской губернии
[Из открытых источников]
В семье Димитрия Герасимовича Журавлева было два сына: Иоанн (1807) и Василий (1818). Вскоре после рождения второго ребенка родители, по неизвестным для нас причинам, скончались. Малолетних детей на попечение и воспитание взяла родственница, носившая фамилию Страгородская. К сожалению, и о ней также ничего неизвестно. Когда в 1822 г. Иоанн Журавлев поступил на учебу в Нижегородскую духовную семинарию, то его записали под фамилией «Страгородский». С этого момента Журавлевы становятся Страгородскими, их потомки стали носить фамилию Страгородские.
Пелагея Васильевна Страгородская
[Из открытых источников]
В 1828 г., окончив обучение в семинарии с аттестатом по 2-му разряду, Иоанн Страгородский некоторое время исправлял должность письмоводителя в семинарском правлении (канцелярии). В том же году он женился на девице Пелагее. После чего 4 ноября 1828 г. епископом Афанасием (Протопоповым) был рукоположен в сан иерея с назначением настоятелем в с. Собакино[9]
1Троицкая церковь в селе Собакино Арзамасского уезда Нижегородской губернии
[Из открытых источников]
В 1851 г. семья Страгородских переехала в Арзамас, поскольку отца Иоанна назначили в Арзамасскую Алексеевскую женскую общину. Разместились они в доме, пожертвованном одной из послушниц и располагавшемся в непосредственной близости к монастырю[11].
Исполняя свое священническое служение в Алексеевской общине, отец Иоанн обратился к епископу Нижегородскому и Арзамасскому Антонию (Павлинскому) с просьбой перевести его дочерей Еннафу и Марию, к тому времени уже принявших рясофор, из Николаевского женского монастыря к нему в общину. Просьба была удовлетворена, и таким образом семья Страгородских собралась вместе в Арзамасе, вокруг Алексеевской общины.
Семья Страгородских. В первом ряду (слева направо): бабушка Пелагея Васильевна, сестра Александра Архангельская, дед протоиерей Иоанн, тетка игуменья Евгения; во втором ряду: диакон Евгений Архангельский, отец протоиерей Николай, архимандрит Сергий
Арзамас. Начало XX в.
[Из открытых источников]
В семье Иоанна и Пелагеи за годы жизни в с. Собакино и Арзамасе родились 13 детей, девять из которых умерли в младенчестве[12]. Добавим, что в 1845 г. они приняли в семью подкидыша, назвав его Федором. Священническую линию продолжил родившийся 13 октября 1843 г. сын, которого при крещении в Троицкой церкви с. Собакино нарекли Николаем. Восприемниками у новорожденного стали родственник – иерей с. Кожина Василий Герасимович Журавлев и унтер-офицерская жена Мария Ивановна Александрова.
Отец Иоанн никогда не отказывался от послушаний, возложенных на него епархиальным начальством, добросовестно их выполняя[13]. В 1888 г. по случаю 60-летнего служения в священном сане жители г. Арзамаса преподнесли своему любимому пастырю памятный адрес. Из книги Н. Щеголькова мы узнаем о последних годах жизни протоиерея Иоанна:
«Служа в Воскресенском соборе, протоиерей Иоанн редко говорил проповеди, но всегда был ярким примером веры и благочестия для своих прихожан. Божественную литургию отец Иоанн всегда служил позднюю, приходя всегда за два часа до начала, и, совершая проскомидию, подолгу поминал множество записок за живых и умерших и, несмотря на свой преклонный возраст, никогда не тяготился продолжительностью богослужения. За богослужением он всегда наблюдал порядок и благоприличие, являя собой первый пример. Не менее отрадно было видеть его едущим в уезд, по должности благочинного, скромно и смиренно, шажком на одной лошади. Разговор его был всегда тихий, мирный, согретый любовью к ближнему. Он никогда не возвышал свой голос и не говорил начальническим тоном; людям, от чего-либо пострадавшим, всегда находил слово утешения. Многих, едва знакомых с ним, часто удивлял тем, что при встрече первый их приветствовал, несмотря на их невысокое положение. Некоторые арзамасцы мечтали ходатайствовать о возложении на него митры, но далее мечты и благопожеланий не пошли»[14].
Но все же годы брали свое, отец Иоанн, в силу необходимости, постепенно ходатайствовал об освобождении его от тех или других обязанностей. Так, сначала уволившись от обязанности благочинного уездных приходов, он еще долгое время состоял благочинным городских арзамасских церквей. Затем, по прошению, его освободили и от этой должности, но при этом он остался настоятелем Воскресенского собора «не по титулу только, а нес все труды, связанные с этим послушанием». В 1898 г. он подал прошение епископу Нижегородскому и Арзамасскому Владимиру (Никольскому) о «почислении за штат». Владыка, учитывая возраст батюшки, которому тогда уже исполнилось 92 года, благословил уйти старцу за штат. Была удовлетворена и еще одна из последних просьб Иоанна Страгородского – быть погребенным в родном для него Алексеевском женском монастыре, в котором он прослужил 16 лет. Его дочь – настоятельница обители игуменья Евгения обратилась к преосвященному Владимиру за разрешением. 1 ноября 1900 г. благочинный арзамасских монастырей, настоятель Высокогорской пустыни архимандрит Софроний (Смирнов) получил нижеследующую резолюцию на прошение матушки-настоятельницы:
«Нижегородская духовная консистория предписывает Вам объявить настоятельнице Арзамасского Алексеевскаго монастыря игумении Евгении, что по поводу ее ходатайства о разрешении похоронить по смерти ее родителя, заштатнаго протоиерея г. Арзамаса Иоанна Страгородского во вверенном ей монастыре, против алтаря холодного храма, последовала 25 сего октября резолюция Его преосвященства такая: “Разрешаю исполнить желание старца о. протоиерея Страгородского похоронить его в свое время в Арзамасском Алексеевском монастыре, если не встретится препятствий со стороны местного гражданского начальства”»[15].
31 мая 1901 г. удары колокола Воскресенского собора известили жителей Арзамаса о кончине старейшего пастыря Нижегородской епархии протоиерея Иоанна. Узнав об этом, епископ Нижегородский и Арзамасский Назарий (Кириллов) прислал игуменье Евгении телеграмму следующего содержания: «Разрешается похоронить при храме. Да упокоит Господь душу раба своего протоиерея Иоанна»