т. Менжинскому
Первый Всероссийский съезд группы «Живая церковь»
Для того чтобы этому движению придать более организованный характер и наладить связь с местами, был вскоре созван Всероссийский съезд группы «Живая церковь», на котором присутствовало до 200 делегатов представителей мест. Этот съезд еще глубже вбил клин в ту церковную трещину, которая образовалась в самом начале, и всю свою работу провел в духе борьбы с тихоновщиной, осудил всю церковную контрреволюцию и поло-жил начало организационной связи центра с местами.
Но, как и следовало ожидать, спустя некоторое время после вышеупомянутого съезда среди самих обновленцев возник спор главным образом из-за претендентства на первые роли в управлении церковью, в результате которого часть членов ВЦУ во главе с Введенским и Новиковым отошли от группы «Живая церковь», возглавляемой Красницким, и образовали свою группу «древлеапостольская церковь», а немного позднее отошел и епископ Антонин, образовав группу «Церковное возрождение».
Таким образом, ВЦУ, состоящее из 8 членов, представляло из себя коалицию из 3-х групп, постоянно между собой враждующих. Такое положение обновленческих групп заставляло их вольно или невольно прибегать к мерам добровольного доноса друг на друга и тем самым становиться информаторами ГПУ, что нами и было в полной мере использовано.
Подготовка обновленцев
к Всероссийскому поместному собору. Собор 1923 г.
С целью окончательного укрепления своего положения и получения канонического права на руководство церковью обновленцы повели работу по подготовке Всероссийского поместного собора, на котором должны были решиться вопросы главным образом о Тихоне и его заграничных епископах, окончательного установления политической линии церкви и введения в нее ряд богослужебных новшеств. Почва для выборов была подготовлена, и Собор состоялся в мае 1923 г. Съехавшиеся на Собор делегаты в количестве около 500 человек тут же разбились на 4 группы: сторонников Красницкого (Живая церковь), Введенского и Новикова (Древлеапостольская церковь), Антонина (Церковное возрождение) и тихоновцев, причем ¾ было сторонников двух первых групп. Собор мог бы быть сорван, если бы не было нашего негласного вмешательства, так как группы были настроены между собой абсолютно непримиримо, в особенности группа Красницкого, претендовавшая на руководство Собором и церковью и отвергавшая всякую коалицию не только в будущем [с] избранным на этом соборе ВЦУ, но и на самом Соборе предлагала изгнать с Собора всех противников своей группы «Живая церковь» и оставить Собор из одних живоцерковников. Удалось лишь этим группам только тогда примириться, когда Красницкий почувствовал, что его сторонники по каким-то непонятным ему причинам начинают ему изменять и стоять за коалицию. Причины же эти заключались в том, что мы, имея на соборе до 50 % своего осведомления, могли повернуть Собор в любую сторону.
Собор своими постановлениями до крайности озлобил тихоновцев, главным образом тем, что он лишил Тихона сана, ввел в церковь ряд новшеств и вынес постановление о ликвидации монастырей. Сторонники Тихона намеревались собором осудить это новое течение и поставить во главе церкви законного заместителя Тихона митрополита Агафангела, но благодаря принятым нами мерам через приобретенное к этому времени солидное осведомление тихоновцы на выборах потерпели поражение, и абсолютное большинство на Собор попало обновленцев, поэтому как ни страшен был, в особенности еще в то время, вопрос о лишении Тихона сана даже для самих обновленцев, но все же он был принят почти единогласно, а также были приняты и все остальные вопросы, которые нужно было провести на этом Соборе. Собор, несмотря на то, что на нем присутствовало около 70 человек архиереев и из них около половины тихоновского старого посвящения, не произвел должного авторитета на верующих, все потому что он взял слишком решительную линию в отношении Тихона и его епископов и ввел в церковь ряд новшеств.
Политическое значение Собора было огромное: он внес раскол не только в русские церковные круги, но и вызвал бурю негодований в белой прессе и создал больше разногласия среди инаковерующих, которые и поныне остаются сторонниками и противниками тех и других, т. е. тихоновцев и обновленцев.
Избрав Собор, коалиционное ВЦУ в составе 18 человек во главе с Антонином, Введенским, митрополитом Блиновым и в помощь им быв[шим] обер-прокурором Львовым, который, осевшись прочно, начал продолжать свою работу в том же духе. И так обновленцы продолжают властвовать и укрепляться.
29 апреля 1923 г. торжественной службой в храме Христа Спасителя открылся Второй Поместный собор Российской православной церкви. Собор высказался за лишение патриарха Тихона сана и за упразднение самого института патриаршества.
Решения «разбойничьего собора» окончательно укрепили митрополита Сергия в мыслях о возвращении в Патриаршую церковь. После публикации в газете «Известия» заявления патриарха Тихона в Верховный суд РСФСР с признанием и раскаянием в своих «контрреволюционных деяниях»[135], Сергий выезжает в Москву с одной только целью – встретиться с патриархом.
27 августа, в канун праздника Успения Богородицы, в ходе патриаршей службы в Успенском соборе Донского монастыря Сергий Страгородский принес публичное покаяние в грехе раскола. Он был патриархом Тихоном прощен и принят в Патриаршую церковь.
Некоторое время Сергий продолжал жить в Москве. После всего произошедшего в 1922–1923 гг. непросто было начинать отношения заново, да и патриарх не спешил приближать его к себе. Однако теперь Сергий был в Православной церкви, общался с членами Синода, московским духовенством, по просьбе которого стал выезжать на службы. Паства принимала его и тем самым укрепляла в нем силы, вселяла надежду на будущее.
Весной 1924 г. жизненные обстоятельства Сергия Страгородского изменились. От митрополита Тверского Серафима (Александрова), члена Синода при патриархе Тихоне, он получил патриарший указ следующего содержания: «Определением Святейшего Патриарха и Священного при нем Синода от 31 марта 1924 г. № 109 постановили: За уклонением в так называемый обновленческий раскол Нижегородского архиепископа Евдокима, считать Нижегородскую кафедру свободной, на каковую и переместить Высокопреосвященнейшего митрополита Владимирского Сергия»[136].
Сергий Страгородский выехал в Нижний Новгород, на свою новую кафедру…
Приложения
№ 1«О поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью».Определение Поместного собора
7/20 апреля 1918 г.
1. Супружеский союз мужа и жены, освящаемый и укрепляемый в таинстве брака благодатною силою, должен быть у всех православных христиан супругов нерушимым; все они, приемля с покорностью воле Божией свой жребий жизни, должны до конца дней совместно нести и радости, и тяготы супружества, стремясь осуществить слова Спасителя и Господа: «еже Бог сочета, человек да не разлучает» (Матф. 19, 6).
2. Расторжение брачного союза Святая церковь допускает лишь по снисхождению к человеческим немощам, в заботах о спасении людей, – в предупреждение неизбежных преступлений и в облегчение невыносимых страданий, – при условии предварительного действительного распадения расторгаемого брачного союза или невозможности его осуществления.
3. Брачный союз, освященный Церковью, может быть расторгнут не иначе, как по решению церковного суда, вследствие ходатайства самих супругов, по определенным поводам, надлежаще доказанным, и при соблюдении условий, указанных в следующих ниже статьях. Поводами к расторжению брака могут быть:
а) отпадение от Православия,
б) прелюбодеяние и противоестественные пороки,
в) неспособность к брачному сожитию,
г) заболевание проказою или сифилисом,
д) безвестное отсутствие,
е) присуждение одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния,
ж) посягательство на жизнь и здоровье супруга или детей,
з) снохачество, сводничество и извлечение выгод из непотребства супруга и
и) вступление одного из супругов в новый брак.
4. В случае отпадения одного из супругов от Православия, право просить церковной суд об освобождении от брачных обетов и расторжении брака принадлежит супругу, остающемуся в Православии.
5. Супруг в праве просить о расторжении брака в случае нарушения другим супругом святости брака прелюбодеянием или противоестественными пороками.
6. Обоюдное прелюбодеяние супругов не служить препятствием к возбуждению каждым из них ходатайства о расторжении брака.
7. Дело о расторжении брака вследствие прелюбодеяния может быть возбуждено до истечения трех лет с того времени, когда нарушение святости брака прелюбодеянием стало известным супругу, просящему о разводе. Если же нарушение святости брака состоит в постоянной прелюбодейной связи, то возбуждение дела о разводе допускается во все время, пока связь продолжается, а также в течение трех лет по ее прекращении. Во всяком случае возбуждение дела о расторжении брака не допускается, если со времени совершения прелюбодеяния или прекращения прелюбодейной связи прошло 10 лет.
8. Прелюбодеяние одного из супругов не может служить основанием к расторжению брака, если совершено с согласия или по побуждению другого супруга, имевшего намерение таким путем добиться расторжения брака.
9. Неспособность одного из супругов к брачному сожитию может служить для другого супруга поводом к расторжению брака, если она началась до совершения брака и не обусловливается преклонным возрастом.
10. Дело о расторжении брака по добрачной неспособности одного из супругов может быть возбуждено не ранее, как через два года со времени совершения брака.
Примечание. Указанный срок не обязателен в тех случаях, когда неспособность супруга бесспорна и несомненна и обусловлена отсутствием или ненормальным анатомическим строением органов.
11. Поводом к расторжению брака может служить и неспособность одного из супругов к брачному сожитию, наступившая после браковенчания, если она произошла от телесного повреждения, намеренно причиненного с этою целью себе самим супругом или причиненного ему кем-либо другим с его согласия.
12. Заболевание проказою дает право просить о расторжении брака как здоровому супругу, так и супругу, одержимому проказою.
13. Заболевание сифилисом служит поводом к расторжению брака, по ходатайству здорового супруга, если брачное сожитие представляет опасность для здорового супруга и его потомства.
14. Безвестное отсутствие одного из супругов служит поводом к расторжению брака, если продолжается не менее трех лет.
15. Установленный в предшествующей (14) статье трехлетний срок сокращается до 2-х лет:
а) для супругов лиц, пропавших без вести в связи с военными действиями или под влиянием других стихийных народных бедствий, и
б) для супругов лиц, находившихся на погибшем во время плавания морском судне и безвестно отсутствующих со времени его гибели.
16. Означенный в ст. 14 и 15 срок исчисляется со времени конца того года, в течение которого было получено о безвестно отсутствующем лице последнее известие, причем во всяком случае решение суда о расторжении по безвестному отсутствию, брака лиц, принимавших участие в войне или пропавших без вести в связи с военными действиями, может последовать не ранее как через год по окончании войны.
17. Дело о расторжении брака вследствие присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, может быть возбуждено супругом осужденного по вступлении приговора уголовного суда в законную силу, а самим осужденным по правилам, изложенным в ст. 181 и п. 1 ст. 182 устава о ссыльных.
18. Помилование осужденного, а также отмена состоявшегося уголовного приговора вследствие разрешения возобновить дело устраняют право просить о расторжении брака, но не лишают силы состоявшееся уже решение о расторжении брака.
19. Брак, в случае присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, не расторгается, если совместная жизнь супругов продолжалась после освобождения осужденного супруга из заключения.
20. Супруг в праве просить о расторжении брака в случае: а) покушения другого супруга на убийство его или детей, и б) умышленного нанесения супругу или детям другим супругом тяжких увечий или ран, или неизгладимого обезображения лица, или тяжких угрожающих опасностью для жизни побоев, либо причинения истязаний или мучений, или важного для здоровья вреда.
Примечание 1. Брак на указанных в ст. 20 основаниях расторгается в том случае, если, по убеждению церковного суда, продолжение брачной жизни представляется для супруга, просящего о разводе, невыносимым.
Примечание 2. Указанное в ст. 18 ограничение не распространяется на случаи расторжения брака по указанным в ст. 20 основаниям.
21. Супруг в праве просить о расторжении брака при наличии снохачества или в случае сводничества одним супругом другого, склонении промышлять непотребством или извлечения себе, в виде промысла, имущественной выгоды из непотребства.
22. Супруг в праве просить о расторжении брака в случае вступления другого супруга в новый брачный союз при существовании брака его с супругом, просящим о разводе.
Собрание определений и постановлений Священного собора Православной Российской церкви 1917–1918 гг. М., 1918. Вып. 3. С. 61–64.
№ 2Телефонограмма А. В. Луначарского В. И. Ленину
9 мая 1921 г.
Дорогой Владимир Ильич
Дело архиепископа Владимира заключается в следующем: 8 отдел, руководимый т. Красиковым, вступил с ним в длительные переговоры, желая, очевидно, использовать поднятую им в церкви распрю в видах революции. Дело это поручено Красиковым некоему Шпицбергу. Этот человек был в свое время арестован за слишком грубые приемы антирелигиозной пропаганды и за издание книжки, в которой самым антинаучным образом какая-то французская дубина якобы научно доказывала, что Христос был выродок, параноик и онанист!
Конечно, это было не со зла, а по глупости, в конце концов, это было признано, и Шпицберг был отпущен. Вряд ли это, однако, создает прецедент для того, чтобы поставить этого человека у сложнейшего дела отношения власти к Церкви, вокруг которой группируется и до сих пор еще большинство Республики. Ко мне архиепископ Владимир обратился с такого рода заявлением. В тюрьме сидел тогда митрополит Сергий. Про этого митрополита Сергия архиепископ Владимир рассказывал, что это человек, готовый перейти на сторону так называемой «советской церкви», т. е. духовенства, определенно и подчеркнуто принимающего нынешнюю власть и ведущего борьбу с патриархатом. Архиепископ Владимир настаивал, что если Сергия освободить, то в нем-де он приобретет довольно сильного помощника в деле разложения официальной Церкви. «Преступление» Сергия было какое-то совсем ничтожное, даже искусственное. Я сначала решительно отказался от какого бы то ни было вмешательства, но потом согласился телеграфировать Шпицбергу, что, по моему мнению, держать старого митрополита зря не стоит, тем более что освобождение его может сопровождаться его переходом на сторону «левого» православия. Шпицберг так и сделал. После этого митрополит Сергий поднял вопрос о «restitucio in integrum» [лат. – возвращение в исходное состояние]. Владимира, который в свое время был отлучен от Церкви за «церковный большевизм» (буквальное выражение акта по его отлучению). Одновременно с этим 8 отдел устроил так, что Владимир получил приглашение в Татарскую республику стать во главе Казанской епархии. Само собою разумеется, для него, да и для дела, которое ведут Красиков и Шпицберг, выгоднее было, чтобы он поехал туда в качестве, так сказать, законного архиепископа, ибо он должен был непосредственно и сейчас же начать там советскую агитацию за полное признание власти, всех законов о браке и т. п., и т. д. Ему было обещано открытие закрытого Казанского собора и пары других церквей; этим давалась в его руки большая карта. Все это мне кажется правильным, и я весьма обрадовался, узнав о такой разумной дипломатии со стороны 8 отдела.
Но предложение митрополита Сергия было отвергнуто в довольно хитрой форме. Совещание при патриархе постановило вопрос о восстановлении архиепископского достоинства Владимира сделать предметом анкеты между всеми епископами республики. Совершенно ясно, что это погребенный вопрос. Тогда Шпицберг порекомендовал разорвать завязавшиеся таким образом переговоры с патриархатом путем резкого письма архиепископа Владимира патриарху, письма, которое можно было бы опубликовать. Архиепископ Владимир сам видит, что дело некоторого соглашения, которое позволило бы взорвать церковь изнутри, не удастся, и соглашается со Шпицбергом, что следует сделать Казань центром новой Советской православной церкви. Целый ряд епископов или целиком стал на его точку зрения, или склоняется к этому. Как Вам известно, начал подобное же движение и идет на слияние с ними и Илиодор. Но Шпицберг требует включения в письмо совершенно фельетонных и зубоскальных острот, сальных намеков на личную жизнь патриарха и т. д.
Архиепископ Владимир – большой умница и большая лиса, вместе с тем большой аристократ, конечно, всячески от этого сторонится. Письмо сам Владимир написал превосходное, в хорошем епископском стиле, гневное, с массой веских обвинений против патриарха и, так сказать, с целым рядом благословений на революцию, на новую власть и все такое. Портить это письмо вставками не годится. Само собой разумеется, Владимир Ильич, если бы дело шло только о таких сравнительных пустяках, я бы Вас не беспокоил, и не пришлось бы передавать Вам просьбы архиепископа Владимира о приеме, но фактически мы присутствуем при чрезвычайно значительной картине. Очень значительная часть духовенства, несомненно, чувствующая прочность советской власти, хочет к ней приспособиться. Конечно, это обновленное православие с христианско-социалистической прокладкой совсем не сахар, в конечном счете оно нам, разумеется, не нужно, оно изживает, выветривается, но как резкая оппозиция черносотенному патриарху и его клевретам, как прямая борьба с официальным поповством оно может сыграть свою роль, так как рассчитывает, главным образом, на крестьянские массы, отсталое мещанство, на более отсталую часть пролетариата, для которой такой центр духовного объединения (временный) вместо того, который они фактически все еще находят в черносотенной православной церкви, является большим сдвигом влево. Между тем у нас, по-видимому, нет никаких политических директив в этом отношении. И дело производит на меня такое впечатление, что т. Красиков придумывает иногда остроумные комбинации и, вероятно, лично достаточно тонко справился бы со всем этим делом, но поручил его человеку, представляющему собой неуклюжего полемиста, человеку, несомненно, неумному, который ставит странные условия, ведет линию сбивчивую, не импонирует ни в какой мере ни основному ядру духовенству – патриаршему, ни архиепископу Владимиру и его сторонникам. Я, пожалуй, даже не против того, чтобы это дело продолжал Шпицберг, хотя неужели нет у нас никого поумней? Во всяком случае, нужны совершенно точные директивы. Поддерживать движение советского православия мы, конечно, не можем, это ясно всякому; но оказывать ему помощь, так сказать, негласную, создать здесь, в области религиозной, некоторые переходные этапы для крестьянской массы, которой вообще приходится делать уступки, может быть весьма выгодным. Патриарх и его окружение полагают сейчас, что вообще будут сделаны уступки духовенству в параллель продналогу, при этом патриарх почему-то возлагает надежды на М. И. Калинина. Но, по моему мнению, такого рода линия была бы крайне ошибочна, ибо это заматерелые черносотенцы. Шпицберг же даже в разговорах с архиепископом Владимиром заявляет, что в самом скором времени не только патриаршее гнездо будет разогнано (что, по-моему, несколько рискованно), но и Православная церковь объявлена будет упраздненной. А это уже не только политическое безумие, потому что даст несомненный козырь нашим врагам, но даже и весьма неподходящий предмет для разговоров с людьми, которые после этого в панике распространяют соответственные слухи. Вот это-то заявление Шпицберга о предстоящем упразднении всякой церкви привело Владимира в такое волнение, что он прибежал ко мне, всячески прося меня с ним переговорить, указывая на то, что ему не к кому больше обратиться (все его отсылают к Шпицбергу), а в результате может получиться неприятнейшая катастрофа. Я его выслушал. Свое обращение ко мне он закончил просьбой устроить ему свидание с Вами. Я послал соответствующую телефонограмму, а теперь, согласно Вашему распоряжению, передаю все, что знаю об этом деле.
Сейчас Вл[адимир] передал мне по телефону, что Шп[ицберг] согласился [отказаться] от своих «вставок», вняв моему совету. Может быть, что в результате Вы меня выругаете, что я вмешиваюсь не в свое дело.
Ну, была ни была.
Крепко жму Вашу руку Луначарский
Я распорядился дослать Вам сегодня вечером письмо архиепископа Вл[адимира] патриарху.
А. Л.
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 120. Л. 12–13 об. Подлинник.
№ 3«О помощи голодающим».Постановление IX Всероссийского съезда Советов
24 декабря 1921 г.
Засуха 1921 г., уничтожившая урожай в огромном районе Советской республики, вызвала в охваченных неурожаем местностях разрушительную стихию голода. Целые губернии и области оказались выбитыми из хозяйственной колеи, а некоторые местности очутились под угрозой полного вымирания. Тяжелые раны, нанесенные народному хозяйству и благополучию населения Советской республики трехлетними белогвардейскими нападениями и внешней блокадой, послужили причиной полной неподготовленности засушливого района к предупреждению бедствия теми или иными агрикультурными мерами, а тем более к непосредственной борьбе с его грозными последствиями. Условия для этой борьбы оказались тем более тяжелыми, что Советская республика не могла рассчитывать на сколько-нибудь серьезную помощь из-за рубежа, находясь в кольце враждебных капиталистических государств.
Созданные советской властью в самом начале разразившегося бедствия комиссии помощи голодающим могли опереться в своей работе почти исключительно на те ресурсы, которые давались внутренними источниками разоренной и истощенной республики. На помощь этим комиссиям центральная советская власть призвала весь государственный аппарат и трудящиеся массы. Целым рядом мер и в первую голову семенной помощью для озимых посевов советская власть оказала первую существенную помощь пострадавшим районам, укрепив вместе с тем веру в хозяйственное возрождение голодающих территорий и ослабив панический поток беженцев из засушливой полосы.
IX Всероссийский съезд Советов, ознакомившись с деятельностью комиссий помощи голодающим и с размерами той помощи, которая оказана до сих пор трудящимися массами благополучных по урожаю губерний, постановляет:
1. Довести до сведения всех рабочих, крестьян и честных граждан, и всех советских учреждений, что тяжкая угроза вымирания, нависшая над местностями, охваченными засухой, не исчезла, а усиливается с каждым днем по мере истощения последних запасов не только предметов питания, но даже суррогатов их в полосе голода.
2. Поручить Всероссийскому центральному исполнительному комитету предпринять в ударном порядке шаги к всемерному расширению и углублению работы народных комиссариатов по участию их своим аппаратом и ресурсами в борьбе с голодом.
3. Твердо забронировать из фондов Народного комиссариата продовольствия намеченные для питания населения голодающего района 12 млн пудов продовольствия и 25 млн пудов семян для яровых посевов в пострадавших от неурожая местностях.
Поручить Центральной комиссии помощи голодающим, в качестве первоочередной задачи, напрячь все усилия к полному и безусловному проведению в жизнь всех мер, намеченных на Всероссийском совещании комиссий помощи голодающим в отношении установления постоянной помощи всех поголовно трудоспособных граждан, расширения фискальных мер помощи (путем процентных отчислений с торговых и товарообменных операций, натурализации штрафов, налогов на предметы роскоши и увеселения и т. п.), и в особенности в деле усиления помощи детям, забота о которых должна быть на первом плане.
Съезд выражает свою горячую благодарность рабочим всех стран, пришедшим на помощь голодающим губерниям Советской России.
Несмотря на безработицу и тяжелое экономическое положение, в которое рабочие ряда стран поставлены систематическим наступлением капитала, пролетариат Европы и Америки своими сборами все более щедро приходит на помощь голодающему населению Поволжья.
Съезд констатирует, что трудящееся население России особенно ценит братскую поддержку мозолистых рук европейских и американских рабочих. Съезд видит в этой поддержке выражение подлинной международной солидарности трудящихся.
Съезд констатирует, что буржуазные правительства и пользующиеся до сих пор их поддержкой русские контрреволюционные группировки отнеслись к тяжелому бедствию голода, охватившему часть Советской России, прежде всего, как к удобному случаю для новой попытки свержения советской власти и контрреволюционного переворота в России. В то же время, однако, влиятельные группировки торгово-промышленного мира всех стран и под их давлением правительства этих стран отчасти усматривали в постигшем Россию голоде благоприятный случай для завоевания в ней для себя экономически господствующего положения.
Съезд констатирует также, что буржуазные правительства стремились при оказании помощи голодающим России, навязывать ей условия, равносильные нарушению ее суверенных прав и несовместимые с требованиями ее внешней безопасности. Ставя на первый план ввиду тяжелых страданий голодающего населения возможность широкого привлечения помощи из-за границы для борьбы с тяжелым народным бедствием и приветствуя в то же время развитие экономических сношений с другими странами, Съезд одобряет как заключенные с иностранными группировками договоры (АРА, Нансен), так и отпор, данный советским правительством попыткам злоупотребления голодом для нанесения вреда основным интересам республики (Нуланс).
Съезд выражает благодарность Фр. Нансену, бескорыстно прилагающему старания к получению от других государств помощи для голодающих Поволжья; Американской администрации помощи, развившей эту помощь в наиболее широких размерах, и всем странам, оказавшим помощь голодающим в какой-либо форме. Съезд поручает Всероссийскому центральному исполнительному комитету, Совету народных комиссаров и Народному комиссариату иностранных дел продолжать прилагать все усилия для привлечения из-за границы помощи голодающим, соглашаясь при этом на уступки, совместимые с суверенными правами Республики, ее внешней безопасностью и основными потребностями ее народного хозяйства.
Собрание Узаконений РСФСР. 1922. № 5. Ст. 51.
№ 4«Против голода».Воззвание митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского) к пастве
Находясь вдали от своей епархии, я не могу своевременно откликнуться на все запросы и нужды епархиальной жизни. Но теперь, когда проводится в исполнение распоряжение об изъятии из храмов драгоценностей, я не считаю возможным остаться безмолвным. Я верю и надеюсь, что все действия моей паствы проистекают из любви к храмам Божиим, столь свойственной русским людям и их ревности о церкви Христовой. Но я боюсь, как бы эта ревность, необдуманно возбужденная и худо направленная, не привела вас к действиям и церкви Божией неполезным, и Богу неугодным.
Апостол Павел бросился было с ножом в руках защищать Господа в саду Гефсиманском. Однако Господь не одобрил этого его действия и напомнил ему: «Взявшие нож – ножом погибнут» (Мф. 26, 52[137]). Всякое действие, совершаемое со враждой, с раздражением, – вызывает и против себя раздражение. А где обе стороны раздражены, там трудно от них ожидать взаимной уступчивости и умеренности в требованиях. Не случилось бы и с нами, что и те церковные вещи, которые при ином нашем поведении можно было бы сохранить для нашего храма, теперь, при взаимном раздражении, будут от нас взяты. И мы сами будем виноваты, что не сумели этих вещей сохранить.
Но что же нам делать?
Прежде всего помнить, что до сих пор священные предметы были не тронуты и что, если теперь решаются на такую крайнюю меру, стало быть, и нужда настала самая крайняя. И мы все знаем эту крайнюю нужду, знаем все ужасы, какие теперь происходят в голодающих местностях. Но вспомним и другое, сколько раз раздается около нас призыв к пожертвованиям на голодающих, однако золотые и серебряные вещи и др. драгоценности продолжают оставаться в нашем домашнем употреблении или носятся нами на себе ради пустого тщеславия, а то и просто припрятаны у нас в сундуках и др. потайных местах, а между тем, если бы все это своевременно собрать и обменять на хлеб для голодающих, может быть, и не явилась бы нужда брать церковные вещи. Да и теперь еще гражданские власти допускают замену церковных вещей какими-нибудь другими нецерковными драгоценностями. Стало быть, там, где прихожане постараются собрать нужное количество таких драгоценностей, там церковные вещи могут оставаться в храме.
Вот на что – на такие пожертвования и на сбор их и должна быть направлена вся наша ревность и все наше усердие и труд.
Поэтому и Святейший патриарх, указав нам в своем послании церковные правила (Апост. 73 и Двукратн. 10), ограждающие неприкосновенность священных сосудов для житейского употребления, – ни единым словом не призвал нас к какому-либо определенному выступлению: ни к протестам, ни еще менее к защите наших святынь насилием. Его послание только предостерегает нас не относиться с легким сердцем к изъятию церковных вещей, когда есть чем их заменить, т. е. когда наши собственные драгоценности остаются при нас. Ревность о храме Божием должна побуждать нас лишь к наибольшей готовности жертвовать своим для храма. Поэтому-то древние святители Православной нашей церкви, несравненно больше нас горевшие ревностью о храмах Божиих, не боялись, однако, отдавать церковные драгоценности и даже самые священные сосуды, когда настояла нужда накормить голодающих или выкупить пленных. То были дела милосердия, заповеданные самим Богом, и к ним не может быть применимо ни это (73) Апостольское правило, ни другие подобные ему, как разъясняет нам епископ Никодим, всеобще признанный ученый толкователь «Правил Православной церкви» (Т. 1. Стр. 154–155).
Итак, с покорностью благой воле Божией спокойно подчинимся тяжкой необходимости расстаться с любезным нам благолепием наших храмов, чтобы хоть этим покрыть вопиющую нужду, беспримерную по своим размерам и ужасу. Если у нас есть что пожертвовать взамен церковных вещей, не упустим этой возможности. Если же нечего жертвовать, то и без золота, и серебра храмы наши останутся храмами и св. иконы – св. иконами. Преподобный Сергий[138] служил обедню на деревянных сосудах, в крашенных ризах и с лучиной вместо свеч. Однако молитва его не стала вследствие этого дальше от Бога, который и сам родился на земле не в золотых чертогах, а в убогом вертепе и яслях. Он и на последнем испытании спросит нас не о том, украшали ли мы золотом и серебром храмы и иконы, а о том, накормили ли мы голодного, напоили ли жаждущего, одели ли нагого. Да, наконец, и гражданские власти ведь не намерены, как говорится, обирать наши храмы догола, все необходимое, нужное будет оставлено, а можно надеяться, что, идя навстречу просьбам прихожан, наши власти согласятся оставить нетронутыми и наиболее чтимые святыни и др. священные предметы, почему-либо особенно дорогие для того или другого храма прихода.
На этот путь покорности воле Божией, но и горячей готовности жертвовать, и к усердному сбору таких пожертвований я и призываю и моих собратьев преосвященных викариев, и все подведомственное мне духовенство, и всю православную паству Владимирской епархии. И да поможет нам Бог этим путем мирно достигнуть того, чтобы и храмы наши остались не совсем без благолепия, и главное, чтобы наши умирающие от голоду братья не имели повода сказать о нас, что мы «разоряем заповедь Божию за предание наше» (Мф. 15, 6).
Благодать вам и мир от Господа нашего Иисуса Христа.
Смиренный Сергий,
Божиею милостью митрополит Владимирский и Шуйский
Нижегородская коммуна. 1922. 24 марта.