Нижегородская и арзамасская епархия. 1924–1934
И вновь на родной Нижегородчине
В Нижнем Новгороде владыка Сергий поселился в квартире в одном из корпусов на территории старинного Крестовоздвиженского женского монастыря. После закрытия монастыря в 1919 г. монахини, бывшие его насельницы, вынуждены были впредь именовать себя «трудовая артель» и взять здания своей обители в аренду. В 1923 г. им пришлось соединиться с приходской общиной, срочно созданной вокруг монастыря, чтобы власти не изъяли помещения. 347 монахинь подали заявление о вхождении «в общину верующих при Крестовоздвиженском монастыре», а 27 апреля 1923 г. был зарегистрирован «Устав Крестовоздвиженского автономного православного общества при бывшем Крестовоздвиженском монастыре и кладбище г. Нижнего Новгорода». Именно к этой общине и был приписан митрополит Сергий после прибытия в Нижний Новгород.
К этому времени кафедральный Спасо-Преображенский собор в Кремле уже был закрыт. Сергий, зарегистрированный местными властями как «представитель культового сословия» в приходе Спасского храма Нижнего Новгорода, чаще всего и совершал архиерейские богослужения в этом храме.
Во время пребывания Сергия в Нижнем Новгороде его постоянно посещали богомольцы, направлявшиеся в Саровскую пустынь на поклонение мощам преподобного Серафима Саровского. Они приходили в простую келью Сергия, чтобы принять от него благословение и продолжить путь. Стремились к маститому старцу и монашествующие, волею обстоятельств оказавшиеся в Нижнем. И всех принимал митрополит, одинаково одаривая вниманием и любовью. Многим из них он оказывал ту или иную материальную помощь.
…26 июня 1925 г. в Нижний Новгород прибыл недавно освободившийся из соловецкой ссылки иеромонах Александр Толстопятов. Он много слышал о Сергии и всегда мечтал о встрече с ним. В данный момент был и повод – представиться управляющему Русской церковью, в пределы епархии которого он вступил. Александр пришел в Крестовоздвиженский монастырь. Как он сам впоследствии вспоминал: «Предо мной стоял красивый, высокий, стройно державшийся старец в сереньком легком подряснике, подпоясанном широким монашеским ремнем. Я поклонился ему в ноги. Он меня благословил. И спросил, откуда я явился и какое имею образование. Я ему сообщил, что окончил Морской кадетский корпус, Михайловскую артиллерийскую академию и Ленинградский богословский институт»[139].
Нижний Новгород. Спасо-Преображенский собор
[Из открытых источников]
Митрополит Сергий благословил иеромонаха Александра поселиться в одной из келий Печерского мужского монастыря. Он приблизил его к себе: часто приглашал участвовать в архиерейских службах, разрешил служить и выступать с проповедями в Печерском монастыре. 6 апреля 1926 г. митрополит Сергий возвел иеромонаха Александра в сан архимандрита, что открывало ему путь к епископству. В августе 1926 г. по благословению митрополита Сергия и, как ни странно, с разрешения местных спецслужб архимандрит Александр исполнил свою давнюю заветную мечту – совершил паломничество в Саров поклониться великому старцу Земли Русской преподобному Серафиму[140].
Но не только митрополит Сергий опекал нового архимандрита. За ним как за ссыльным пристально наблюдали сотрудники губернского отдела ОГПУ. В следственном деле Александра Толстопятова можно обнаружить весьма характерный документ – доклад Нижегородского отдела ОГПУ в 6-е отделение СО ОГПУ: «Толстопятов ведет себя в глазах верующих чрезвычайно скромно. Живет замкнуто, ведет агитацию против обновленцев. У митрополита Сергия пользуется уважением и доверием. Имеет намерение по окончании срока высылки принять хиротонию во епископа. Проживая в Печерском монастыре, морально разлагающемся, тормозит это разложение. Нижгуботдел ОГПУ со своей стороны считает необходимым из Н. Новгорода его убрать и перебросить в другое место»[141].
Сказано – сделано, и в декабре 1926 г. о. Александра арестовали. Из тихой монастырской кельи ему пришлось переселиться в тюремную камеру № 84 изолятора спецназначения на Арзамасском шоссе. Пока шло следствие, его держали в полном неведении. Свидания с арестованным были запрещены. Через девять дней следствие было завершено и передано в ОГПУ, которое вынесло решение – выслать архимандрита Александра Толстопятова в Пермскую губернию сроком на три года.
Сохранившиеся документы периода пребывания Сергия на Нижегородской кафедре показывают, что вновь назначенный архиерей, прилагал усилия для наведения церковной дисциплины в приходах, весьма упавшей в революционные годы. В одном из этих документов («Правила организации приходской жизни на территории Нижегородской епархии», 1924) архипастырям, пастырям и приходским советам даются наставления для исправления конкретных нестроений, вкравшихся в церковную жизнь, например, об избрании и назначении «священно-церковнослужителей»:
«1) По действующим гражданским законам община верующих сама избирает себе служителей культа, и никто не в праве требовать от нее принятия неугодного ей кандидата. Но община при этом должна иметь в виду, что в православной церкви пребудет до тех пор, пока будет стоять в обращении с законным архиереем, а это общение выражается между прочим в том, что община принимает к себе тех священно-церковно-служителей, которые получают на то благословение от архиерея.
2) Желающие выставить свою кандидатуру на освободившееся место священника, диакона или псаломщика подают о том прошение архиерею той епархии, где освободилось место, с приложением своего удостоверенного благочинным послужного списка и отзыва благочинного, а если из другой епархии, то отзыв своего архиерея о неимении препятствий к переходу.
3) Священники и диаконы, явившиеся в приход на так называемую пробу без архиерейского благословения, тем более дерзнувшие совершать там богослужение, подлежат архиерейскому запрещению в священнослужении на срок от одного до трех месяцев, смотря по вине, и исключаются из числа кандидатов на данное место.
4) Лица, не имеющие богословского образования, в случае желания выставить свою кандидатуру на место священника, диакона или псаломщика, должны представить удостоверение епархиальной испытательной Комиссии об успешном выдержании или испытании на соответствующую должность.
5) В случае недовольства своим священником, дьяконом или псаломщиком, приходская община должна обратиться к архиерею, от которого по правилам церкви зависит увольнение священно-церковнослужителей. Самовольно, без благословения архиерейского, увольняя своего священника, диакона или псаломщика, община разрывает свое общение с архиереем. Желающие остаться православными, тогда приписываются к другому приходу.
6) Если причиной ухода священника из прихода послужила невозможность существовать на содержание (доход, квартира), какое в силах дать прихожане, приход может быть закрыт и приписан к одному из соседних приходов»[142].
Хотя митрополиту Сергию и не удавалось регулярно выезжать в Москву, но он был в курсе всех основных церковных событий. Знал, как настойчиво патриарх Тихон ищет возможности наладить отношения с властью; стучится в двери Наркомюста и ГПУ, вступаясь за иерархов, оказавшихся в ссылках на Соловках, в Сибири или под арестом, либо высланных в административном порядке. Без колебаний Сергий принимает и исполняет указ патриарха о молитвенном поминовении государственной власти за богослужением по формуле «О стране Российской и властех ея». Радуется вместе со всеми решению Президиума ЦИК о прекращении «судебного дела» патриарха Тихона, митрополитов Никандра (Феноменова) и Арсения (Стадницкого), а также П. В. Гурьева. Не вызывает у него протеста и выраженное патриархом Тихоном в адрес советской власти соболезнование в связи с кончиной председателя Совнаркома В. И. Ленина. Особую надежду вселяла в Сергия, как и во всех тихоновских иерархов, информация о встречах патриарха весной 1924 г. с председателем ВЦИК М. И. Калининым и председателем Совнаркома CCCР А. И. Рыковым.
Из протокола № 7 (п. 13) заседания Президиума ЦИК СССР о прекращении уголовного дела В. И. Беллавина
21 марта 1924
[ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 13. Д. 2. Л. 96, 101]
Казалось, что противостояние церкви и власти заканчивается и что еще чуть-чуть и ему на смену придет «мирное время». Обнадеживал сам факт, что впервые с времен Гражданской войны за «тихоновской» церковью было признано право на законное существование. Практически это означало, что верующие патриаршей ориентации согласно декрету об обществах и союзах могли подать заявление о разрешении проведения съезда, на котором могли быть избраны органы церковного управления, которые в дальнейшем регистрировались органами НКВД РСФСР, т. е. получали официальный правовой статус.
Общим требованием по тогдашним условиям для всех обществ и союзов при их регистрации была обязательность подачи заявления (декларации) об отношении к государственному и общественному устройству СССР и с признанием своей лояльности к существующей власти. Эти требования были доведены до сведения патриарха.
На конец мая 1924 г. намечается пока еще неофициальное первое заседание Синода. Формируя его состав, патриарх обращается с предложением к митрополиту Сергию о вступлении в него. По сути, этот момент означал окончательное прощение Сергия и призвание его к важнейшим делам церкви. Синод единогласно решил приступить к составлению требуемых для регистрации документов и прежде всего к разработке декларации.
К 20 декабря 1924 г. митрополит Сергий составил текст, имевший название «Православная Русская церковь и Советская власть (К созыву Поместного собора Православной Российской церкви)»[143]