10 декабря патриарший местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский) был арестован по подозрению в «политической неблагонадежности», доставлен на Лубянку, а спустя несколько дней начались его интенсивные допросы. Его слова о том, что он противником советской власти никогда не был, советскую власть признает и ее распоряжениям подчиняется, в расчет не брались, в дальнейшем его ждали тюрьмы, лагеря, ссылки[164].
Исполняя распоряжение патриаршего местоблюстителямитрополита Крутицкого Петра (Полянского)
В связи с арестом митрополита Петра вступало в силу его распоряжение о временном возложении обязанностей патриаршего местоблюстителя. В тот момент из трех ранее указанных им лиц это мог сделать лишь митрополит Сергий (Страгородский), находившийся в то время в Нижнем Новгороде.
14 декабря ему был доставлен обычный почтовый конверт. Развернув его и увидав знакомый почерк митрополита Петра, Сергий понял, что произошло что-то важное. Читая, он дошел до слов: «В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам отправлять мне обязанности патриаршего местоблюстителя, временно поручаю исполнение таковых обязанностей Высокопреосвященнейшему Сергию (Страгородскому), митрополиту Нижегородскому» – и осознал, что для него начинается время новых тяжких испытаний.
В тот же день на имя епископа Клинского Гавриила (Красновского), временно управлявшего Московской епархией, он отправляет письмо, в котором сообщает о своем вступлении в должность временного (заместителя) местоблюстителя и просит уведомить о том епископов, проживающих в Москве и, по возможности, вне Москвы. До своего приезда в Москву он просит направлять в Нижний Новгород дела и материалы, относящиеся к ведению местоблюстителя.
Понимая, что от его действий многое зависит в жизни церкви, Сергий рвется в Москву, испрашивая разрешения на выезд у соответствующих гражданских властей. Но его усилия наталкиваются на препятствие – разрешение на поездку в Москву не дают.
Вскоре причина прояснилась. НКВД и ОГПУ изолировали Сергия под домашним арестом в Крестовоздвиженском монастыре в Нижнем Новгороде, чтобы дать возможность группе иерархов во главе с архиепископом Екатеринбургским Григорием (Яцковским) заявить о правах на власть. Тот, во исполнение договоренности с Е. Тучковым, прибыл в Москву еще в начале осени, вел неприметный образ жизни и одновременно тайно продолжал сколачивать группу заговорщиков. Как только митрополит Петр оказался в изоляции, Григорий выступил из тени, испросив разрешение у властей на созыв епископов в связи с чрезвычайными обстоятельствами в церкви.
22 декабря группа епископов, порядка 10 человек, во главе с Григорием Яцковским собралась в бывших покоях патриарха Тихона в Донском монастыре. Обсудив создавшееся положение – арест местоблюстителя, отсутствие публично объявленного его преемника, разброд и шатания среди духовенства и верующих, они заявили о создании коллегиального органа по управлению церковью в столь критическое для нее время. Им стал Высший временный церковный совет (ВВЦС) во главе с архиепископом Екатеринбургским Григорием (Яцковским). ВВЦС объявил себя органом, ведающим «всеми церковными делами православных приходов по всей территории СССР с согласия Правительства» и своей ближайшей задачей считающий «подготовку канонически-правильного Собора Российской Православной Церкви в ближайшие месяцы (не позднее лета 1925 г.) в составе епископов, клириков и мирян».
Совещание обратилось с посланием ко всем чадам Российской православной церкви, в котором говорилось об «ошибках» патриарха Тихона (избрание себе преемников) и митрополита Петра (единоличное управление церковью) и о том, что эти «ошибки» «исправит» ВВЦС. В послании было заявлено о полной лояльности ВВЦС к Правительству СССР и резко отрицательном отношении к обновленчеству.
За легализацией вновь образованного церковного органа участники совещания обратились со специальным посланием к властям. В нем были и такие слова: «Мы считаем своим долгом засвидетельствовать нашу совершенную законопослушность предержащей власти Правительства СССР и веру в Его добрую волю и в чистоту Его намерений в служении благу народа. Взаимно мы просим верить нашей лояльности и готовности служить на благо того же народа в меру наших сил, разумения и возможности»[165].
Архиепископ Григорий (Яцковский). Документы, относящиеся к образованию
Высшего временного церковного совета в Москве (Москва, 1926)
Обложка брошюры
[Из архива автора]
2 января 1926 г. ВВЦС получает от НКВД РСФСР уведомление о регистрации Совета в качестве единственного официально действующего церковного органа «тихоновцев». Спустя несколько дней (7 января) о свершившемся перевороте в «тихоновской» церкви сообщила газета «Известия», опубликовав интервью с архиепископом Григорием. Он объяснил причины образования ВВЦС, раскрыл его цели и задачи, подчеркивая, что новый орган не имеет связей ни с обновленческим ВЦУ[166], ни с другими церковными течениями[167].
Из этого же источника узнает о событиях и митрополит Сергий. 14 января он спешно пишет письмо архиепископу Григорию с просьбой объясниться. В двадцатых числах января Сергий получает ответ. По мере чтения письма Сергий все более убеждался, что «не благо Церкви и забота о чистоте православия» двигали «григорианами», а жажда церковной власти. Раскольники в открытую не признавали прав заместителя местоблюстителя. Более того, отвергали как не соответствующий канонам порядок передачи церковного управления и церковной власти «по единоличному письму». Иными словами, распоряжение митрополита Петра было, по их мнению, незаконным и необязательным к исполнению. Одновременно члены ВВЦС, «ценя мудрость и опытность в церковных делах» митрополита Сергия, предложили ему присоединиться к Совету. Но митрополит Сергий отказался признать ВВЦС «канонически законным органом управления Церкви» и запретил в священнослужении архиепископа Григория и его сторонников.
Хотя ВВЦС не признал законности изданного митрополитом Сергием запрещения, все же оно явно поставило под удар все решения ВВЦС. Пытаясь маневрировать, раскольники, ранее игнорировавшие митрополита Петра, теперь решили обратиться к нему, стремясь у него найти поддержку. 29 января в докладе на имя митрополита Петра, подписанном архиепископом Григорием (Яцковским), архиепископом Константином (Булычевым) и епископом Дамианом (Воскресенским), «григорьевцы» сообщали о создании ВВЦС и просили это начинание «благословить и утвердить»[168].
У Сергия было немного возможностей бороться с вновь открывшимся расколом. Он направляет различным архиереям письма и обращения, в которых излагает свою позицию в отношении «григориан»[169]. Несколько верных Сергию человек были направлены в епархии для информирования епископов о ситуации в церкви. Удалось вызвать к себе в Нижний Новгород тех епископов, которые не были лишены возможности передвигаться по стране. Более двух десятков собравшихся архиереев подтвердили законность прав Сергия в отсутствие местоблюстителя. Особым постановлением Сергий запретил в священнослужении всех тех, кто пошел за Григорием, и отстранил от управления епархиями и викариатствами как самого архиепископа, так и его сторонников, одновременно признав все их действия (рукоположения, награды, назначения и т. п.) недействительными[170].
Но «григориане» не сдавались. Пользуясь особыми отношениями с ОГПУ, архиепископ Григорий 1 февраля 1926 г. встретился с митрополитом Петром (Полянским) в месте его тогдашнего заключения – внутренней тюрьме на Лубянке. Григорий уверял митрополита Петра, что только ВВЦС сможет нормализовать отношения с государственной властью. О запрещениях, наложенных митрополитом Сергием на членов ВВЦС, раскольник умолчал, о деятельности митрополита Сергия отозвался как о вносящей «путаницу в церковные дела и смущение в души верных». Григорий подтвердил, что ВВЦС возносит имя патриаршего местоблюстителя за богослужением и отмежевывается от обновленчества. Введенный в заблуждение, митрополит Петр своей резолюцией (правда, составленной в условной форме) передал полномочия митрополита Сергия вновь сформированной коллегии в составе трех архиереев для временного управления церковью: Владимирского архиепископа Николая (Добронравова), Томского архиепископа Димитрия (Беликова) и Екатеринбургского архиепископа Григория[171]. При этом от местоблюстителя было скрыто, что архиепископы Николай и Димитрий не могли по независящим от них обстоятельствам прибыть в Москву. Таким образом, коллегия заведомо не могла быть создана, и выходило, что Григорий узурпировал церковную власть.
Ознакомившись с резолюцией, Сергий не признал ее, указав, что митрополит Петр не осведомлен о действительной ситуации в церкви. Сергий перед ОГПУ настаивал на личной встрече с местоблюстителем для разрешения назревших вопросов внутрицерковной жизни. В марте власти обещали устроить эту встречу. Однако, хотя 18 марта Сергий приехал в Москву, а в церковных кругах ходили слухи, что там же, в Москве, пока еще находился и Петр, встретиться им было не суждено. Разрешено было лишь обменяться письмами. Сергий известил митрополита об обманных действиях и неблаговидных поступках Григория. В ответном письме Петр осудил действия Григория, признал свою резолюцию об образовании «коллегии» недействительной и вновь подтвердил полномочия митрополита Сергия как своего заместителя.
Вскоре и самим «григорианам» стало ясно, что им не удастся склонить на свою сторону ни Сергия Страгородского, ни других авторитетных иерархов, несмотря на все их посулы, вплоть до обещаний об освобождении из тюрем и ссылок. По мере того как информация о действиях Григория распространялась в церковном мире, ширился и протест против них.