– Да, да, – в один голос подтвердили и другие члены Синода, – есть у нас приходские советы, есть епархиальные советы. А здесь, в Москве, находится центральное церковное управление – Патриархия… И всеми вопросами церковной жизни ведает заместитель патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий.
– А кто может прокомментировать вопрос о необходимости или, если хотите, потребности для церкви материальной поддержки из-за границы?
– Давайте я скажу, – приподнялся из-за стола митрополит Саратовский Серафим (Александров) и продолжил: – Поддержка, которую нам оказывают верующие, вполне и вполне достаточна. У нас, у духовенства, все необходимое есть. Для себя мы считаем нравственно допустимым содержание нас верующими гражданами. Иная, зарубежная, иноверная или инославная, материальная помощь для нас морально неприемлема. Тем более что очень часто такая помощь оказывается не бескорыстно, а ради политических дивидендов. Это, повторяю, неприемлемо для нас, от какой бы церкви ни исходила помощь – католической, англиканской или какой-то иной. Неприемлемо, и все!
– Кстати, хочу добавить, – вновь вступил в разговор митрополит Сергий, – нас крайне удивляет недавнее выступление Папы Римского против советской власти. Не Католической церкви говорить о гонениях против инаковерующих. Да и странно, что сонм голосов церковных одновременно из Англии, Италии, Франции, Германии выступил «в защиту» Православной Церкви, которая об этом никого не просила[241].
– Не могу не спросить, – решился задать вопрос еще один журналист, – существует ли сейчас гонение на религию в СССР, закрываются ли церкви, подвергаются ли репрессиям священники?
Встал архиепископ Звенигородский Филипп (Гумилевский).
– Да, – заговорил он, – храмы закрывают. Но это не столько инициатива государства, сколько следствие недостаточной активности верующих, которые то ли не могут, то ли не хотят поддерживать церкви, а неверующие ставят вопрос о превращении культовых зданий в «полезные» для общества места – музеи, библиотеки, школы…
Казалось, журналисты хотели задать еще не один вопрос, но митрополит Сергий, ссылаясь на необходимость подготовки к вечерней службе в одном из московских храмов, завершил встречу. Журналистам было предложено оставить вопросы в письменной форме, чтобы руководство Православной церкви смогло на них подробно ответить. Так и сделали.
Спустя недолгое время в доме Сергия зазвонил телефон. Звонил Евгений Тучков, просил не затягивать с предоставлением письменных ответов журналистам и настойчиво напоминал, что подписать текст должны все наличные на тот момент члены Синода. Алексий (Симанский) свел воедино текст состоявшейся беседы и присовокупил к нему ответы на поставленные любопытными журналистами вопросы. Документ был подготовлен в двух экземплярах, оба подписали все иерархи. Один оставили для порученца Тучкова, который с минуту на минуту должен был появиться, второй – подшили в синодальные дела.
Не успели закончить одно дело, как раздался второй звонок от «внешних». На этот раз звонили из Президиума ВЦИК, от П. Г. Смидовича. Сообщили, что получили с нарочным Памятную записку митрополита Сергия, обещали по возможности быстрее рассмотреть и дать ответ. Записка состояла из 21 пункта, включающего вопросы страхового обложения церковных зданий; порядок защиты авторского права применительно к музыкальным произведениям, звучащим в храмах; обложение различными налогами и штрафами; наложение ареста на имущество общин; предоставление возможности совершения треб на дому у верующих; отказ от закрытия храмов по желанию неверующих; перерегистрация общин; приравнивание духовенства к лицам свободных профессий, а не к кулакам; упорядочение всякого рода обложений и местных налогов в отношении духовенства, чтобы у них была возможность иметь квартиры в пределах прихода; разрешение детям духовенства учиться в школах и вузах; защиту от исключения из профсоюза «за участие в церковном хоре»; открытие духовных учебных заведений; издание ежемесячного журнала[242].
Прошло несколько дней, и в квартире Сергия вновь раздался звонок, и вновь это был представитель ОГПУ. И опять, хотя и в мягкой форме, было предложено принять журналистов, на этот раз иностранных. На попытку Сергия узнать о судьбе своей Памятной записки последовал вопрос:
– А куда вы ее подавали?
– Во ВЦИК, – отвечал Сергий.
– Вот туда, – указали ему, – и обращайтесь, у нас сведений об этом нет.
– Но о каких же положительных изменениях смогу я сказать в таком случае? – спросил Сергий.
В ответ прозвучало:
– Не волнуйтесь, вам принесут и текст, и ответы.
Действительно, спустя полчаса принесли пакет. Сергий принял его и только собрался ознакомиться с его содержимым, как в дверь снова позвонили… То были иностранные корреспонденты[243].
– Чем могу служить? – встречая гостей, произнес хозяин.
– Мы хотим знать о положении Русской церкви.
– Проходите, пожалуйста, обсудим.
Митрополит проводил посетителей в зал, предложил садиться, сел сам и положил перед собой только что принесенные ему листки.
– Не могли бы вы предоставить нам статистические данные о церкви за послереволюционный период: количество храмов, монастырей, приходов, прихожан…
– До семнадцатого года Церковь не была отделена от государства и вся статистика велась органами государственными. Для нас это не имеет существенного значения, и данными мы не располагаем… Да и многие бывшие православные храмы перешли к сектантам… Кто их теперь сочтет?
– Но Союз безбожников утверждает, что число верующих минимально…
– Нет, это преувеличение штатных безбожников, они хотят казаться «победителями». Церковь поддерживают десятки миллионов… По нашим данным, количество православных «двадцаток» достигает примерно тридцати тысяч. Естественно, что священников больше, поскольку в общинах есть и по два-три священника… А еще у нас больше полутора сотни иерархов, есть храмы и духовные лица нашей Церкви в Литве, Китае, Японии, Франции… – Сергий отвечал, сверяя цифровые данные по листкам, лежащим перед ним.
Но вот, наконец, корреспонденты решились задать, по всей видимости, главные для них вопросы: «Что вы можете сказать по поводу репрессий против православного духовенства, как вы восприняли заявления Папы Римского и глав других церквей в защиту веры в СССР?»
– В основном мы, члены Синода, на эти вопросы ответили в опубликованной на днях беседе с советскими журналистами. Добавлю, что мы считаем Папу «врагом православия»… Например, только в Польше за прошлый год отобрано у православных пятьсот храмов, и мы не слышали, чтобы из религиозных деятелей кто-либо возмутился. Что до репрессий, то гонений на религию в СССР никогда не было и нет.
Содержание бесед русских иерархов с журналистами через газеты доведено было до сведения населения СССР. Надо сказать, что с большой заинтересованностью к нему отнеслось и русское зарубежье. Нежелание иерархов Русской церкви обострять отношения с властью и публично обвинять ее в «преследованиях и гонениях» не могло не отразиться на росте антипатии и протеста среди епископата к митрополиту Сергию. Известный своей нетерпимостью к каким-либо расколам в Русской церкви епископ Мануил (Лемешевский) в знак протеста даже перешел на некоторое время на сторону «не поминающих».
За пределами СССР интервью с митрополитом Сергием породило новую волну критики в его адрес, обвинений в «продажности безбожному государству». Мало кто захотел понять причины, подвигнувшие его на этот шаг.
Кстати, заметим, что представители не только Русской церкви давали в эти месяцы подобные интервью о положении своих церквей и религий в СССР. Вот что ответил, к примеру, апостольский администратор Минской области монсеньор Авгло на вопрос «Известны ли вам случаи преследования католического духовенства за совершение религиозных обрядов?»:
«Я должен заявить, что мне не известен ни один случай такого рода. Я знаю, что аресту подвергались священники, которые, к моему великому сожалению, занимались антиправительственной деятельностью, несовместимой с их прямыми обязанностями, некоторые из них были даже агентами иностранных государств. В этих условиях виновные призывались к ответу наравне со всеми другими гражданами, что вполне соответствует советским законам. Я не могу рассматривать эти аресты как гонения за веру в Советском Союзе»[244].
Папа Римский Пий XI, узнав о поступке своего викария, не высказал своего порицания и не отстранил его, а отправил ему распоряжение оставаться на своем месте.
И все же, несмотря на нападки «внешних» и даже вопреки им, в церковной среде положение Сергия постепенно упрочивается. Вокруг него объединяются (кто раньше, кто позже) те, кто еще недавно пребывал в «расколах», порвал отношения с ним, был среди «не поминающих» его имя за богослужением. И делали они это, подчас находясь в трагических для себя обстоятельствах. Так, известный московский священник В. П. Свенцицкий в предсмертном письме из заключения (11 сентября 1931 г.) к своим «духовным детям» раскаивался в совершенной им «духовной ошибке» и призывал к примирению и возвращению к митрополиту Сергию: «Ваш духовный отец сделал страшную духовную ошибку и тяжко согрешил. Три года тому назад я отделился от митрополита Сергия и увел свою паству из лона Православной церкви. “Горе тому, через кого в мир приходит соблазн” (Мф. 18, 7), а я соблазнил многих. Ошибка моя заключалась в том, что свое личное разумение и свое личное чувство я поставил выше Соборного разума, выразившегося в священных канонах. Я умираю. И перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех пред Святой Церковью и пред вами. Простите меня ради Христа и вернитесь вместе со мною в лоно Православной церкви, принеся покаяние в отпадении от Православия, в каковое вовлек я Вас, кто из Вас не потерял в меня веру как в духовного руководителя, несмотря на это страшное мое заблуждение, тот пусть останется со мной в единении».