Заседание Временного патриаршего синода
Март 1931
[Из открытых источников]
Заседание Временного патриаршего синода
Май 1932
[Из открытых источников]
На местах – при Президиумах ЦИК АССР, краевых и областных исполкомов, горсоветов (по необходимости районных исполкомов) создавались аналогичные Комиссии. Как правило, их возглавлял один из членов президиума, а в состав входили представители прокуратуры, органов просвещения и отделов народного образования, других ведомств и организаций.
В практике работы Комиссии стали постоянными заслушивания отчетов республиканских (автономных), краевых и областных комиссий по культовым вопросам. В декабре 1932 г. на заседании Комиссии отчитывалась родная для Сергия (Страгородского) Нижегородчина – Горьковский крайисполком. Выяснилось, что здесь в течение 1930–1932 гг. были закрыты 305 молитвенных зданий, в основном православных. ВЦИК, рассмотрев обращения верующих, постановил вернуть 119 зданий как незаконно закрытых[250].
Стремясь улучшить учет и контроль за использованием имеющихся в республике молитвенных зданий, а также пресечь манипуляции со статистикой, что получило широкое распространение в краях и областях республики в целях сокрытия фактов административного сокращения числа религиозных обществ, Комиссия потребовала от местных комиссий предоставления соответствующих сведений, однако столкнулась с трудностями. Местные власти под всякими предлогами не представляли отчетности, или представленная ими статистика вызывала серьезные сомнения в ее достоверности, чаще всего в ней не показывались те культовые здания, которые были заняты административным путем, в обход существующего порядка. С большими сложностями Комиссия смогла собрать информацию и представить ее в вышестоящие органы. Выяснилось, что к началу 1933 г. в СССР были закрыты 15 988 культовых зданий (10 495 православных), оставалось действующими 36 010 культовых зданий (26 833 православных).
Информируя ЦК ВКП(б) о статистической неразберихе, Комиссия привела такой пример. В 1931 г. в Ленинградской области были учтены 2343 общества, а в 1932-м их осталось уже 1988, т. е. сокращение составило 355 единиц, тогда как за этот период ВЦИК утвердил закрытие лишь 32 церквей. Таким образом, только за год в области, по существу беззаконно, были закрыты 323 молитвенных здания. К сожалению, такое соотношение «законной» и «незаконной» практики характерно было и для многих других регионов РСФСР.
Собранные отчеты местных комиссий показывали, что проблемой номер один в их деятельности оставался вопрос о закрытии молитвенных зданий и их изъятие у религиозных обществ. Причем лишь очень незначительная часть поступающих к ним протестов от верующих получала положительное разрешение. Например, в 1931–1932 гг. в Воронежской области из 113 рассмотренных дел о закрытии культовых зданий только 13 были решены в пользу верующих; в Средне-Волжском крае 248 и 49, соответственно; в Крымской АССР 65 и 2. И такая картина была типичной по всей РСФСР.
Комиссия являлась органом, куда стекались многочисленные жалобы и обращения верующих и духовенства в связи с нарушениями законодательства о культах. Их количество из года в год росло: если в 1929 г. поступили 5242 жалобы, то в 1934 г. – 8229. Как правило, треть из этих обращений была связана с неправомерным закрытием культовых зданий.
И все же, как ни стремилась Комиссия выправить ситуацию в религиозной сфере, ей это не удавалось. Начиная с 1933 г. ее правозащитные действия все чаще становятся лишь эпизодами, которые тут же перекрываются все новыми и новыми отступлениями (зачастую вынужденными) перед теми силами в государственно-партийном аппарате, что ориентировались в решении религиозного вопроса на административный диктат. К примеру, в феврале 1933 г. Комиссия под давлением представителя ОГПУ приняла постановление «О состоянии религиозных организаций». В нем утверждалось, что перед лицом «консолидирующегося контрреволюционного актива в рамках религиозных организаций» необходимо «удвоить бдительность», «провести решительную линию по сокращению возможности влияния служителей культа в массах трудящихся». Подобные призывы «переводились» органами власти на местах в действия по сокращению числа религиозных обществ, групп и монастырей, по дальнейшему ограничению деятельности служителей культа. Эти же призывы служили оправданием для насаждения в обществе подозрительности и враждебности в отношении духовенства и верующих.
Храм Христа Спасителя. Открытка
1931
[Из архива автора]
Одна из последних фотографий храма до его сноса. В июне – июле 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР приняли решение о сносе храма и строительстве на этой территории Дворца Советов. Взрывные работы по сносу храма начались 5 декабря 1931
В выступлениях наркома юстиции РСФСР Н. В. Крыленко, популяризировавшего идею обострения классовой борьбы в СССР, выделялись в качестве основных ее следующие формы:
1) контрреволюционные организации;
2) элементы бандитизма и разложения в наших учреждениях и вне их;
3) спекулятивная торговля;
4) кулацкое сопротивление.
Во всех этих четырех формах классовый враг выступал, по логике наркома, в чистом виде. Религиозные организации были отнесены к «контрреволюционным организациям», что оправдывало применение по отношению к ним самых жестких мер воздействия[251].
В поступающих с мест в Комиссию отчетах красной нитью проходит мысль о том, что местные органы власти считают возможным «упрощенное разрешение» вопросов, связанных с деятельностью религиозных объединений, без какого-либо их документирования, без учета «действительной потребности населения в отправлении обрядов религиозного культа». Так, Комиссия Горьковского крайисполкома сообщала о многочисленных случаях нарушений законодательства о культах, в частности, в области наложения административных взысканий. Указывалось, что «штрафы налагаются сельсоветами в размерах до 500 рублей за несоблюдение противопожарных мероприятий, антисанитарию, невыполнение ремонта и т. д.; сроки для уплаты устанавливаются от “немедленно” до трех дней. Как выяснилось по некоторым делам, такие штрафы получаются потому, что штраф за одно и то же нарушение исчисляется путем умножения штрафной ставки (обычно в размере установленного законом максимума или даже выше) на количество членов церковного совета или на количество верующих, составляющих т. н. церковный приход. Такой же принцип используется и при взимании пошлины за подаваемые заявления о разрешении всякого рода шествий и церемоний: ставка пошлины в три рубля умножается на количество подписей на заявлении, в других местах – на количество сел и деревень, составляющих “приход”, и даже на количество участников того или иного шествия, для чего предварительно отбираются от церковного совета необходимые сведения»[252].
Единственно возможным выходом из создавшегося положения было, по мнению П. Г. Смидовича, создание общесоюзного органа, ответственного за «церковную политику», принятие общесоюзного акта по регулированию деятельности религиозных организаций. В январе 1934 г. в записке в Президиум ЦИК СССР он отмечает ненормальность положения, когда в республиках не было единства в решении одних и тех же вопросов, связанных с законодательством о религиозных культах, как не было и единой системы органов, отвечающих за проведение этого направления советской работы. И предлагает «расширить деятельность Постоянной культовой комиссии при Президиуме ВЦИК, развернув ее в орган союзного значения при Президиуме ЦИК Союза ССР».
К началу 1930-х гг. у учреждений Московской патриархии, образованных при заместителе патриаршего местоблюстителя, митрополите Нижегородском Сергии, появился новый адрес: Бауманский переулок, дом 6. Именно так было обозначено местонахождение редакции издаваемого Сергием «Журнала Московской патриархии», указанное на обложке его первого номера, вышедшего в 1931 г. Бауманский переулок (до 1924 г. именовавшийся Девкиным) ныне на карте Москвы не существует. С 1960-х гг. он является северным отрезком Бауманской улицы, проходящей по восточной окраине старинной городской местности – села Елохова. Этот район с XVIII в. входил в приход церкви Богоявления в Елохове – величественного храма, никогда не закрывавшегося и в 1938 г. ставшего кафедральным собором Москвы. Его настоятель с 1924 г. протоиерей Николай Колчицкий был преданным и деятельным сотрудником митрополита Сергия. По всей видимости, не без участия отца Николая помещение для митрополичьего дома было подыскано именно вблизи Елоховского храма, одного из самых вместительных и любимых верующими Москвы. В 1920–1930-х гг. район Бауманского переулка слыл дальней, неблагоустроенной городской окраиной, населенной фабричными и железнодорожными рабочими, сезонниками, служащими местных коммунальных учреждений. Значительная часть территории переулка была занята небольшими промышленными предприятиями и мастерскими, здесь же располагались известные в городе Елоховские (Девкины) бани и старообрядческий храм святой Екатерины, колокольня которого сохранилась до нашего времени в бывшем домовладении купца И. И. Карасева. Застройка переулка была в основном одно- и двухэтажной, с преобладанием деревянных строений. Между домами, в глубине участков, были устроены уютные дворы с палисадниками и цветниками. Одноэтажный деревянный дом с мезонином, построенный после 1913 г. и стоявший в глубине домовладения № 6 по соседству с заводом проволочных изделий, стал тем местом, где жил и работал со своими сотрудниками в то время возглавлявший Русскую православную церковь митрополит Сергий.
Москва. Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе
[Из открытых источников]
Полезная площадь первого этажа дома составляла всего около 70 квадратных метров. В тесном помещении, разделенном на две изолированные квартиры, размещалось не только жилище владыки Сергия, но и находились органы управления церковью и Московской епархией. «На Бауманском при м[итрополите] Сергии жил он сам, е[пископ] Питирим, келейник, несколько монахинь, ежедневно принимали как сам м[итрополит] Сергий, так и викарии Московские; останавливались приезжие архиереи, и я в их числе…» – вспоминал патриарх Алексий (Симанский) в 1948 г. Митрополита Сергия обслуживали монахини, одна из них, жившая неподалеку в Денисовском переулке, – матушка Александра была его домашним врачом. В те же годы в доме часто оставался на ночлег молодой иеромонах Пимен (Извеков) – будущий патриарх Московский и всея Руси, служивший регентом в кафедральном Богоявленском соборе в Дорогомилове.