Конечно, за эти годы и десятилетия облик усадьбы претерпевал изменения, особенно существенные после московского пожара 1812 г. На пепелище возникла по проекту архитектора Ф. К. Соколова типичная старомосковская усадьба: главный дом в глубине владения, два флигеля по бокам… Дома то расширялись, то перестраивались их части, то надстраивались мезонины, то украшались внешними архитектурными деталями – портиками уличных фасадов с балконами. Менялась и внутренняя планировка, интерьеры.
Можно сказать, что свой нынешний вид усадьба получила в самом конце XIX в., когда ее владелицей стала М. И. Протопопова (1849–1923). Как это было принято в то время в купеческих семьях, домовладение на ее имя записал муж, мануфактур-советник, почетный гражданин С. А. Протопопов (1843–1916), приобретя ее за 239 тысяч рублей у семьи разорившегося фабриканта-текстильщика Н. Е. Бакланова (1837–?). Долгие годы С. А. Протопопов был старостой храма Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах, располагавшегося неподалеку от дома.
С. А. Протопопов, крупный московский предприниматель и банкир, был известен в городе как щедрый благотворитель: на его средства были построены и содержались убежище для детей-сирот (открыто в 1896 г.), богадельня и детский приют (построен в 1902 г.), а также другие учреждения.
За главным зданием, на заднем дворе, как и положено, располагались амбары, конюшни, погреба, кладовые, сторожки, дворницкие. Правый деревянный флигель имел шесть комнат на первом этаже, две – в мезонине и четыре – в антресолях. Левый флигель был перестроен в комфортабельный каменный двухэтажный особняк и сдавался состоятельным квартирантам.
В 1918 г. усадьба Протопоповых была реквизирована и использовалась под жилье и размещение учреждений. После установления дипломатических отношений между Советской Россией и Германией в 1922 г. усадьба в Обуховом переулке (переименованном в том же году в Чистый переулок) была передана в ведение Наркоминдела для сдачи в аренду главе дипломатической миссии Германии в Москве. В доме поселился германский посол Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, в гостях у которого неоднократно бывал народный комиссар по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичерин. В этой же усадьбе проживали и другие германские послы, включая последнего – графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга. Контрразведка Главного управления госбезопасности НКВД СССР, используя свою агентуру в посольстве, обеспечила возможность проникновение в здание советского разведчика Н. И. Кузнецова, который составил план помещений, описал кабинет посла и даже предметов на его рабочем столе.
22 июня 1941 г. опергруппа НКВД заняла здание резиденции посла, произвела там тщательный обыск и вывезла всю обнаруженную документацию. Дом был опечатан и зачислен на баланс Бюро по обслуживанию иностранных представительств в Москве при НКИД СССР.
В конце беседы всплыли и «неудобные вопросы»: о судьбах иерархов, в разные годы осужденных и находившихся в местах лишения свободы, о снятии ограничений по прописке и выборе места проживания для духовенства, отбывшего свои сроки. Сталин дал обещание разобраться в каждом отдельном случае и поручил Карпову лично заняться этими проблемами.
Когда со стороны приглашенных просьбы и пожелания были исчерпаны, Сталин спросил гостей, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему. Они молчали.
– Ну, если у Вас больше нет к правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской православной церкви, и председателем Совета предполагается назначить т. Карпова. – Тот встал. – Обращаясь к нему, Сталин обронил:
– Подберите себе двух-трех помощников, которые будут членами вашего Совета, образуйте аппарат. Но только, во-первых, помните, что вы не обер-прокурор, а во-вторых, в своей деятельности больше давайте самостоятельности Церкви.
Вступил в разговор и до сего времени молчавший В. М. Молотов:
– Когда руководство Русской церкви могло бы принять делегацию Англиканской церкви, желающей нанести визит в Москву?
– Думаю, сразу же после Архиерейского собора это можно было бы сделать, – ответил Сергий.
– Наверное, у вас будет много дел и до, и сразу после Собора… Давайте наметим приезд Англиканской делегации через месяц.
– Мы будем готовы.
Обращаясь к Молотову, Сталин предложил:
– Надо будет довести до сведения населения информацию о сегодняшней встрече и потом об избрании патриарха.
– Может, следует вызвать фотографа?
– Пожалуй, поздно, второй час ночи… поэтому сделаем это в другой раз.
– Давайте тогда составим информацию для завтрашних газет, – предложил Молотов.
Получилось коллективное творчество: каждый из участников встречи вносил замечания и делал поправки. После завершения проекта текста митрополит Сергий выступил с благодарственным словом в адрес правительства и лично Сталина.
Сталин стал прощаться с митрополитами, провожая их до дверей своего кабинета.
Ближе к двум часам ночи митрополиты возвратились в Елохово. Поздний час и усталость давали о себе знать, но все были взволнованы, радостны и полны радужных надежд. Сергий был под впечатлением от встречи. По обыкновению, несмотря на поздний час, он ходил по своей маленькой комнате и о чем-то думал. Келейник Иоанн (Разумов) вдруг услышал: «Какой он добрый! Какой он добрый!»
Келейник то ли сам себе сказал, то ли спросил:
– Так он неверующий? Разве можно от такого ждать добра?
– А знаешь, Иоанн, – остановившись напротив, сказал Сергий, – кто добрый, у того в душе живет Бог[338].
После непродолжительного отдыха, ранним утром 5 сентября митрополит Сергий прибыл в Богоявленский собор. Несмотря на ранний час, храм был переполнен. Неясные слухи и предположения о ночной поездке владыки в Кремль уже витали в воздухе. Все ожидали разъяснений. В завершении службы митрополит Сергий кратко сообщил о состоявшейся беседе со Сталиным и о Соборе епископов, который намечено созвать в самые ближайшие дни, а также о переезде учреждений Патриархии в новое здание, где уже кипела работа по его расконсервации и необходимому ремонту.
Утренние газеты вышли с сообщением ТАСС о встрече Сталина с митрополитами Русской церкви. Из него читатели не только в СССР, но и за рубежом поняли, что в Советском Союзе начинаются новые времена для церкви.
Прием т. И. В. Сталиным митрополита Сергия,
митрополита Алексия и митрополита Николая
4 сентября у председателя Совета народных комиссаров СССР т. И. В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем.
Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного синода.
Глава правительства т. И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предположениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий.
При беседе присутствовал заместитель председателя Совнаркома т. В. М. Молотов.
В этот же день митрополиты Сергий, Николай и Алексий написали «дорогому Иосифу Виссарионовичу» письмо с «благодарностью» за «исторический день свидания» и подчеркнули, что «Русская церковь никогда не забудет того, что признанный всем миром Вождь – не только Сталинской Конституцией, но и личным участием в судьбах церкви поднял дух всех церковных людей к еще более усиленной работе на благо дорогого Отечества»[339].
Письмо патриаршего местоблюстителя, митрополита Московского и Коломенского Сергия (Страгородского), митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского) и митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича) И. В. Сталину с благодарностью за встречу и участие в судьбе церкви
5 сентября 1943
Автографы митрополитов и И. В. Сталина
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 806. Л. 140]
Очевидно, что события прошедшей ночи и шаги, которые необходимо было предпринять для возрождения церкви, вновь и вновь обсуждались и между иерархами, и совместно с другими церковнослужителями. Понятно, что наиболее сложным было наметить ту линию практических взаимоотношений с государством, которая позволяла бы реализовать состоявшиеся договоренности и вместе с тем сохранять внутреннюю свободу церкви.
Архиерейский собор 8 сентября 1943 г.и возрождение Русского православия в Советском Союзе
Сразу после встречи церковных деятелей со Сталиным началось практическое претворение в жизнь достигнутых договоренностей.
8 сентября в новом здании Патриархии, наскоро преображенном (прежде всего в главном доме усадьбы был устроен крестовый храм в честь Владимирской иконы Божией Матери, зал заседаний Синода – Красный зал, другие представительские помещения и личные покои святейшего владыки Сергия) собрался Архиерейский собор Русской православной церкви. Съехались 19 иерархов: три митрополита, одиннадцать архиепископов и пять епископов. Удивление и волнение читалось на лицах собравшихся, многие из которых не видели друг друга много лет и даже десятилетий, будучи насильно отторгнутыми от церковной деятельности, да к тому же буквально только что сошли с трапа самолетов или с поездов, доставивших их в Москву.
В 11 утра пением тропаря Казанской иконе Божией Матери «Днесь светло красуется славнейший град Москва» открылись заседания Собора. Его повестка включала семь вопросов, касавшихся устроения церковной жизни, но все понимали, что главным будет вопрос об избрании патриарха Московского и всея Руси.