– Этот пароход уходит в 10 часов вечера. Нужно торопиться. Если кто готов, я дам знать на пароход, и вас примут.
Сергий оставил свой чай, взял шляпу и через пять минут уже трясся в шарабане по улицам Владивостока: нужно купить билеты, собрать багаж, переехать с «Костромы» на датский пароход. В общем, времени в обрез. Удалось уладить все достаточно быстро. Вернувшись на «Кострому», собрал вещи, определил часть груза к передаче на другой корабль, направлявшийся в Японию. Наскоро попрощавшись с попутчиками, Сергий в десять часов вечера вступил на палубу судна «Frithjof Nansen». Через четверть часа пароход дал последний свисток и вдоль борта «Костромы» пошел в открытое море. «Костромичи» высыпали на ют, оттуда раздалось их прощальное «ура», флаг трижды опустился (морской поклон), и «Кострома», бывшая столь длительное время гостеприимным домом, постепенно скрылась за горизонтом.
Новый корабль действительно и по размерам был мал, и удобств никаких, но он шел в сторону Японии… 13-го вечером стал виден Нагасакский маяк. Сергий и его сотоварищи по путешествию около 12 часов ночи спустились в каюты, чтобы провести последнюю ночь в море. Спалось, однако же, плохо. Мысль о том, что за бортом Япония и что завтра они вступят на твердую почву, не давала заснуть.
Утренний кофе в кают-компании на «Nansen’e» состоялся в семь утра. За прозрачными дверями было видно, как коридор и палуба наполняются японцами в кимоно, которые обращались к «господам туристам» со всевозможными предложениями. Спустя пару часов вещи были свезены на берег, но оказалось, что необходимо соблюсти еще некоторые формальности, без чего отправиться в Токио было невозможно…
Лишь 20 октября из российского консульства был получен толстый лист глянцевой бумаги, на котором стояли китайские и японские буквы, краснели два огромных штемпеля с иероглифами, а среди этой «красоты» виднелись слова «иеромонах Сергий Страгородский», написанные по-французски. Теперь надо было из Нагасаки пароходом «Jokohama-maru» добраться до Кобе. А оттуда на вечернем поезде отправиться в Токио.
Япония, гора Фудзияма
[Из открытых источников]
На следующее утро из окна вагона открылась новая страна – бесконечно зеленая Япония! На горах виднелись сосновые леса, в долинах – возделанные поля, деревеньки под соломенными крышами. Потом пошли горы, долины, туннели, мосты. Вдруг из-за поворота открылся вид на священную Фудзияму! Казалось, что она своей уходящей в небеса конической, блестящей от снега вершиной господствовала над всем вокруг и… даже над миром.
Еще час-полтора, и поезд медленно подошел к платформе токийского вокзала. На вокзале целая армия рикшей расхватывала пассажиров. «Суругадай Николай… Суругадай Николай», – повторял Сергий, заранее заученную фразу, поворачиваясь в разные стороны, но молодые парни лишь смущенно улыбались и отворачивались. Наконец нашелся тот, кто понял, что хочет молодой иностранец. Японец-возница усадил Сергия на двухколесную ручную тележку и быстро повез ее по шумным столичным улицам, через парки, по мостам через рвы и сквозь диковинные ворота дворцов. А вокруг люди, так же непохожие на россиян, как непохожи и их жилища, и сам мир, в котором они живут. Возница, молодой парень, бежит быстро, только изредка поглядывает на белого человека в черном одеянии. Наверное, и у него в голове пронеслась мысль о непохожести мира под названием «Россия», из которого прибыл этот иностранец, на родную и такую любимую им страну.
Вдали показался холм – это и был тот самый «Суругадай», паривший над всей окружающей местностью. А на ребре холма белел православный храм, сияя своим крестом на чистом небе. Подумалось: «Вот оно, это знамя Христово, поднятое из самой середины язычества, смело проповедавшее Христа пред лицом всего Мира». Сергий перекрестился и облегченно вздохнул.
Возница, ни о чем не спрашивая Сергия (видно, действительно ему приходилось здесь бывать), остановился возле ничем непримечательного двухэтажного здания. Всем своим видом и вежливыми жестами он старался объяснить, что путешествие закончено, надо идти в дом. На крыльцо вышла какая-то японка и неожиданно по-русски пригласила Сергия войти, сказав, что владыка давно ждет гостя.
Приехавшего проводили в приемную. Сергий осмотрелся: это была маленькая комнатка, стены которой были сплошь увешаны гравюрами. В ней стояли стол, диван, несколько стульев. Подумалось: «Тесновато и темновато». Но вот звук быстрых шагов. С лестницы спустился очень высокий человек в подряснике, перехваченном вышитым поясом. Это был «апостол Японии» епископ Николай (Касаткин), подвизавшийся здесь уже более 30 лет.
– Милости просим, – быстро заговорил он, благословляя Сергия широким крестом, – пожалуйте, располагайтесь в нашей гостиной.
Архиепископ Николай (Касаткин), начальник Японской духовной миссии
[Из архива автора]
30 марта 1880 г., согласно определению Святейшего синода, хиротонисан в Троицком соборе Александро-Невской лавры во епископа Ревельского, викария Рижской епархии, с откомандированием в Японию. 24 марта 1906 г. возведен в сан архиепископа. 10 апреля 1970 г. решением Священного синода Московского патриархата причислен к лику святых.
После длинной дороги был предложен традиционный чай, а затем отправились в храм, чтобы отслужить благодарственный молебен по случаю приезда. Проследовали через различные помещения Миссии, где текла обычная церковная жизнь. Вот младший класс семинарии… Ученики сидели по-японски на полу, поджав под себя ноги. Вместо парт перед ними стояли низенькие и длинные скамейки. Шел урок китайского языка, и маленькие японцы старательно выводили большими кистями самые невозможные китайские иероглифы. Учитель с кафедры «закрякал, зашипел» и совсем рассыпался в реверансах. Это был старичок, маленький, худой, бритый, давно принявший христианство. Преосвященный Николай оставил гостя в классе, а сам пошел собирать свою паству в церковь по случаю приезда нового члена Миссии.
Чуть позже за Сергием пришел гонец и повел его в храм Миссии, благо и располагался он рядом с классом. Храм, небольшой, но уютный, постепенно наполнялся людьми. Сергий с любопытством смотрел на свою новую паству. Вот попарно тихо прошли ученицы женской школы с несколькими учителями. Побойчее, но тоже сравнительно скромно, вошли и разместились семинаристы с преподавателями. Началась служба, ее возглавил епископ Николай, прислуживали ему японский священник и дьякон. Служили на японском языке, только преосвященный Николай для вновь прибывшего говорил возгласы и читал Евангелие по-славянски. Пел, и довольно хорошо, хор. Пели и все присутствующие в храме, человек сто. Напевы были знакомы Сергию, но только слова другие.
Епископ Николай после службы оставил все свои дела и провел иеромонаха Сергия по своим владениям. Прежде всего он показал строящийся Никольский собор, напоминавший византийскую базилику и потому казавшийся чем-то диковинным в окружении типичных невысоких японских строений. Затем осмотрели церковную школу, художественную мастерскую, семинарию, общежитие для семинаристов и дома для преподавателей.
И на следующий день владыка Николай был рядом с Сергием. Он повез его в другой православный храм, располагавшийся в квартале Коози-мац. При небольшом храме были еще катехизаторская школа и детский сад для маленьких японцев. Всего в то время в Токио насчитывалось около трех тысяч православных христиан. Каждая община имела во главе катехизатора, который жил в церковном доме, где и происходили различные церковные собрания. На богослужение все собирались или в Миссии, или в квартале Коози-мац.
Даже краткое знакомство с Миссией производило впечатление. Сергий в дневнике записал: «Да, жизнь здесь кипит повсюду: и в школах, и в канцелярии, и на постройках, и все это стоит на одном Преосвященном Николае, везде он, все им начато и поддерживается».
В честь гостя из России часов в восемь вечера в общежитии семинарии, в самой большой комнате собрались семинаристы. Они сидели за низенькими столами-скамейками, перед каждым из них лежали гостинцы, маленькие чашечки для японского чая, чайники с горячей водой. В переднем углу стоял европейский стол, покрытый роскошным байковым одеялом. На столе блестел огромный самовар, стоял какой-то цветок в банке, и возвышались горой всякие угощения. Все это для почетных посетителей, т. е. для учителей и миссионеров. В середине, у передней стены, которая была вся завешана длинными бумажными лентами с какими-то китайскими надписями, стоял другой стол, маленький, уже без всяких угощений, на нем стояли только чайник с холодной водой и стакан. Это была кафедра для ораторов, а непонятные иероглифы на лентах на передней стене – не что иное, как темы, на которые предполагалось говорить в этот вечер.
Пришел епископ, все хором пропели «Царю Небесный» (по-японски), и вечер начался. К импровизированной кафедре выходил кто-либо из ораторов и важно-преважно развивал перед публикой выбранную им замысловатую тему. Несколько человек говорило по-японски, двое по-русски. Содержанием речей служил приезд, нужды японской церкви, горячо говорилось о призвании проповедников и пастырей. Ораторы были весьма солидны. Держали себя вполне по-ораторски, непременно каждый несколько раз пил воду из стакана.
Молодой иеромонах сразу же включился в дела Миссии. Служить ему пришлось в Токио, Осаке и Киото. Запись в дневнике свидетельствует: «Я странствовал по Японии, посещая разбросанные всюду наши многочисленные христианские общины или разыскивая затерявшихся при частых перемещениях и одиноких христиан».
Стремясь быть ближе к пастве, Сергий приступил к изучению японского языка[30]. Его учителем был тот самый старичок, которого он встретил в семинарском классе сразу после своего прибытия в Миссию. Учитель прекрасный, только он из вежливости иногда не поправлял ошибок, отчего порой случались казусы. Но, как бы то ни было, каждое утро Сергий, напившись чаю и отогревшись от ночного холода, встречал своего учителя. Тот, прежде всего с поклоном, низко опустив голову, подходил к иеромонаху Сергию под благословение. У японцев установился обычай принимать благословение не руками, а головой. И только после этого начинался очередной урок. Усердие и старание в скором времени дадут хорошие результаты.