Председатель. – А сколько человек бывало у Вас в таких отрядах? Это – в зависимости от поездок?
Спиридович. – Да.
Председатель. – А сколько по Вашей должности было филеров, которые следят?
Спиридович. – Извините, это не филеры. Это в наших разговорах очень различается. Филер это есть агент наружного наблюдения.
Председатель. – А у вас как они называются?
Спиридович. – Это называется охранник, агент-охранник или младший стражник, младший чин. Я так их называл. А филеры, это специально агенты охранного отделения.
Председатель. – Сколько у вас таких агентов было?
Спиридович. – У меня их было 250 человек.
Председатель. – Это при выезде в Киев?
Спиридович. – Они и выезжали. Они прибавлялись из специальной команды. В Петербурге была специальная команда для охраны министров и лиц, которых нужно было охранять; вот оттуда и давали, когда было мало. Такой отряд был у меня. Он был сформирован, разбит на десятки, десятки соединены в команды, над командами были поставлены офицеры. Была принята чисто военная организация.
Председатель. – Жандармские офицеры?
Спиридович. – Так точно.
Председатель. – Каково было число командовавших офицеров?
Спиридович. – Это стояло в зависимости от того, в какую местность их приходилось командировать; а также в зависимости от того, сколько человек было в наличности и чего требовала топография.
Председатель. – Оставим теперь внешнюю часть, она определилась. Коснёмся внутренней – Ваших свиданий с Кулябко и с Богровым.
Спиридович. – За несколько дней я обедал у Кулябко. Обедало несколько человек. Во время обеда Кулябко говорит: «Зайди в кабинет, выслушай, там у меня один молодой человек». Кончился обед, я пошёл с Кулябко в кабинет, молодой человек был мне представлен. Кто он, я не знал, я его видел тогда впервые. И вот этот молодой человек, насколько помню, стал рассказывать при мне Кулябко о заговоре нескольких лиц; указал на партию социал-революционеров, сказал, что партия замышляет убийство Столыпина. О государе ни одного слова не было сказано. Это продолжалось несколько минут. Кулябко предлагал вопросы, а я не помню, предложил я ему вопрос или нет. Ещё Веригин пришел, кажется…
Председатель. – Веригин жив или нет?
Спиридович. – Жив. Он был тогда чиновником Департамента полиции. Когда я ушел оттуда, выслушавши это, я предложил ему несколько вопросов, и потом на этом разговоре сенатором Трусевичем было построено целое обвинение меня в допуске Богрова в театр.
Председатель. – Зачем Кулябко позвал Вас в кабинет?
Спиридович. – Может быть, он волновался.
Председатель. – Отчего же он волновался?
Спиридович. – Может быть оттого, что это было за несколько дней до приезда государя и самих торжеств. Я не знаю, зачем он меня позвал.
Председатель. – Вы обсудили с Кулябко заявление молодого человека?
Спиридович. – При Богрове я с ним ничего не говорил.
Председатель. – Но Вы обсудили с ним эти вопросы?
Спиридович. – Тут ничего не было.
Председатель. – Вы подчеркиваете – тут, но мне важно знать не где это было, а что было.
Спиридович. – Потом, должно быть, были и обсуждения, не помню. Богров должен был, несколько времени спустя, ещё нечто сообщить. Кто-то должен был, по его рассказам, приехать, он должен был сообщить, в какой дом приедут. Вопрос
об установлении наблюдения меня не интересовал.
Председатель. – Понятно, что Кулябко волнуется: он начальник охраны, приезжает царь, приезжают министры, а молодой человек говорит ему, что есть предположение убить министра. Он естественно волнуется и приглашает вас, своего родственника; при Богрове Вы ничего, конечно, не говорите, только слушаете рассказ. Но когда он ушёл? Ведь то, что Вы сейчас сказали, – это не жизненно. Жизнь не допустила бы такого спокойного отношения к делу.
Спиридович. – Да, но Богров говорил о том, что будет.
Председатель. – Я так и понял и, вероятно, каждый понял бы, что Ваш родственник и начальник охраны позвал Вас, чтобы посоветоваться с Вами.
Спиридович. – Потом, вероятно, это и было. Но я хочу остановиться на одном разговоре с Богровым.
Председатель. – Что говорил Вам о Богрове Кулябко до того, как позвал Вас в кабинет?
Спиридович. – Помню, Кулябко говорил мне, что этому человеку можно верить, потому что он с ним давно работает и вполне ему доверяет.
Председатель. – Богров был осведомителем по какой части?
Спиридович. – По партии социал-революционеров. Но помню, он говорил, что с ним можно вполне спокойно работать. Это была аттестация Кулябко…
Председатель. – Вы говорите, что это было за сутки до театрального представления?
Спиридович. – Может быть. Я не помню, когда это было, но, во всяком случае, до приезда государя.
Председатель. – Вы говорите, что Вы никакого участия в выработке плана, – как быть с этим, не принимали?
Спиридович. – Не помню. Разговоры, безусловно, были, потому что тут был товарищ министра внутренних дел Курлов с чинами Департамента полиции.
Председатель. – Очевидно, был разговор с Курловым и с Веригиным по этому поводу?
Спиридович. – Веригин был чин Департамента полиции…
Председатель. – Этим Ваше участие и ограничилось? Потом Вы были в театре и присутствовали при том, как Богров стрелял?
Спиридович. – Нет, виноват. Подходит день посещения государем театра. В 6 часов утра я выехал на манёвры с бывшим государем вёрст за 50 и вернулся часа в два. Когда я прошёл в общую столовую, то услышал там, что организация, о которой предупредил Богров, приехала. Виноват, это было известно нам, кажется, ещё утром.
Председатель. – Утром в день спектакля?
Спиридович. – В день манёвров. Я взволновался тем, что организация приехала, и уже наметил себе некоторый план в смысле переброски наряда. Когда я уезжал с манёвров, я условился с дворцовым комендантом Дедюлиным, где я буду стоять при въезде в город и какой подал сигнал – куда государю ехать. Всё это есть в показании на следствии. Стоя в Святошино, я должен был в зависимости от того, что я узнаю, махнуть таким образом, и шофер должен был узнать, куда ехать. Цель была та, чтобы не везти государя императора по обставленным нарядами улицам.
Председатель. – Почему?
Спиридович. – Потому что, раз мы верили начальнику розыска в том, что прибыла террористическая организация, у меня не могло быть уверенности, что она будет оперировать именно против Столыпина, и я не мог подвергнуть этому риску государя.
Председатель. – Значит, Вы допускали возможность, что эта организация будет действовать против бывшего императора?
Спиридович. – На это есть документы. Я сговорился с дворцовым комендантом, что я ему махну. Когда я вернулся и застал Курлова, я настоял на том, чтобы Курлов на бумаге сообщил дворцовому коменданту, что та организация, о которой он предупреждал дворцового коменданта, уже прибыла, и хотя, по сведениям Киевского охранного отделения, она наметила в качестве объекта своих действий министра, но можно опасаться выступлений её и против государя. Вот смысл той бумаги, которая была послана коменданту.
Председатель. – Зачем нужно было писать такую бумагу?
Спиридович. – Чтобы дать почувствовать дворцовому коменданту, что они должны встрепенуться.
Председатель. – Зачем же бумага? Для этого достаточно было устного осведомления.
Спиридович. – Слишком верили серьёзности этого. Во всяком случае, это было сделано.
Председатель. – Вы хотели освободить себя от ответственности?
Спиридович. – Ответственность ни с кого этим не снималась.
Председатель. – Что же предпринималось, ввиду серьёзности положения, чтобы арестовать эту организацию?
Спиридович. – Этого я не знаю, потому что я всё время был в разъездах, делом розыска и наблюдением за этой организацией я совершенно не мог интересоваться.
Председатель. – Но нельзя же допустить, чтобы Вы этим не интересовались.
Спиридович. – Я очень интересовался, но не мог входить в это.
Председатель. – Но если Вы этим интересовались, то что же Вы сделали для расследования на предмет ваших распоряжений? Вы говорите, что направили царя по какой-то другой улице, – стало быть, Ваши собственные распоряжения стояли в зависимости от того, что Вам удавалось узнать об этой организации.
Спиридович. – Не помню, видел ли я Кулябко. Может быть, когда я приехал с манёвров, с ипподрома, Кулябко сказал, что допустить проезд государя можно.
Председатель. – Вы участвовали в составлении упомянутой бумаги, или Кулябко её писал?
Спиридович. – Писал не Кулябко, писали её я и Курлов. Кулябко тут не было.
Председатель. – Всё-таки на основной вопрос Вы не ответили. Положение вещей было такое: утром приехала организация, Вы заведуете охраной царя, Вы придавали этому серьёзное значение, допуская, что объект замышляемого покушения, Столыпин, может быть заменен другим объектом – царём. Что же Вы сделали, чтобы узнать, арестована эта организация или нет?
Спиридович. – Очевидно, я спрашивал Кулябко, и, должно быть, он ответил мне, что этой организации в действительности нет. Возможно было, что эта организация существует только в мыслях Богрова. Он говорил, что организация приехала, что все они сидят у него в комнате и их нельзя взять; кто-то придет вечером и будет что-то передавать.
Председатель. – Но когда Вам рассказывали, что приехала организация, что она сидит в комнате Богрова, не выходит и потому её нельзя взять, – как Вам, опытному лицу охраны, не показалось это бабьими сказками? Ведь Вы отлично знаете, что в тысячах случаев организацию брали в той комнате, где она сидит, что если организация не выходит на улицу, то это отнюдь не является в глазах охраны препятствием к тому, чтобы её арестовать, потому что на улице как раз может разбежаться, а тут её можно захватить наверняка.
Спиридович. – Извините, тогда я не мог судить обо всём этом. Я физически находился на улице, я делал своё дело и не мог…