– Ага! – зло рассмеялся Лось. – Они сами приехали, сами портреты мои по всей губернии понаклеили, а ты, значит, целочка?
Мужчина молчал.
– Хватит, Ерш, – покачал головой из стороны в сторону Лось. – Не строй из себя невинность. Пора получить по счетам. Кабан, тащи сюда девчонку.
– Она из школы еще не пришла, – заволновался хозяин дома.
– Ну и ладненько, – улыбнулся Лось. – Вот Кабан сейчас и проверит.
Священник напрягся, а через несколько секунд, когда Кабан втащил в холл девочку лет пятнадцати, почувствовал, как его лицо наливается кровью.
– Не волнуйся, поп, – дал знать, что следит за ним, Лось. – Это не твое дело. Хотя можешь поучаствовать.
Ершов поискал глазами и, обнаружив стоящего в тени за дверью священника, на секунду замер и даже перестал упираться – определенно знал, кто этот человек в рясе.
– Ты не на него, ты на меня смотри! – крикнул Ершову Лось. – Я – твоя проблема!
– Я тебя не сдавал, – покачал головой Ершов.
– Да ну?! А вот мы сейчас и проверим, – стукнул кулаком о кулак Лось. – И начнем с твоих баб.
– Не надо, Лось! – взмолился Ершов. – Они здесь ни при чем!
– Не суетись, Ерш, – спокойно посоветовал Лось. – Умел нагадить, умей и ответить.
Отец Василий мысленно просчитывал ситуацию. Убивать он никого не хотел, но как вытащить отсюда женщину и девчонку и не иметь проблем, не представлял.
– Начинай, Кабан, – распорядился Лось.
Кабан подтащил девчонку ближе и повалил рядом с матерью. «Все! – понял отец Василий. – Пора!» Он медленно подошел к Кабану, взял его одной рукой за ворот, второй – за штаны и, приподняв, бережно оттащил в сторону. Опустил на пол и повернулся к Лосю.
– Господь все видит, – укоризненно произнес он. – Хватит зла…
Лось недоуменно замер. Он помнил, как решительно может действовать поп – видел в Усть-Кудеяре, но он и предположить не мог, что этот бородатый мерин посмеет вмешаться в его дела здесь, на его собственной территории.
– Я тебе жизнь спас, если ты не забыл, конечно, – напомнил священник. – Не трогай женщин.
– Я с тобой расплатился, – дыша гневом, парировал бандит. – И ты мне дорогу не заступай.
– Я тебе еще и деньги вернул, – не отступал священник. – Отпусти их.
Лось проглотил слюну. Это была чистая правда. Если бы не этот поп, не видать ему украденных Парфеном денег никогда. Но сегодня для Лося деньги уже ничего не значили, он знал, что умрет, и хотел умереть красиво.
– Кабан, успокой попа! – приказал он поднявшемуся с колен бойцу.
Уже поднявшийся с пола Кабан нанес мгновенный удар, но священник мягко ушел и, поднырнув под руку противника, вывернул ее назад и резко нажал на бандитский локоть. Раздался хруст. Он прозвучал так громко, что, казалось, отдался эхом от высокого потолка. Кабан взвыл и повалился на колени.
– Отпусти их, Лось, – отчетливо произнес отец Василий. – За самого не прошу, а женщину и девочку отпусти.
Лося передернуло – он не привык оставаться битым. Но Кабан стоял на коленях, а второй боец держал женщину. Лось вытащил пистолет и направил его на священника, но отец Василий уже видел, что стрелять он не хочет. Просто ему отчаянно хочется сохранить лицо.
– Не надо, Лось, – искренне попросил он. – Хочешь, чтобы все было красиво, так и поступай красиво! Когда, если не сейчас?
Лось задумался. Священник был прав.
– Забирай и уходи! – мотнул он головой.
– Папа! – заорала девчонка. – Не надо!
– Забери их, поп! – прорычал Ершов. – Забери и уходи! Быстрее!!!
– Папа! – кричала девчонка. – Па!..
– Прощай, доча! – прорыдал внезапно потерявший все свое самообладание Ершов.
Отец Василий вывел освобожденных пленниц за железный забор, и их тут же приняли сильные руки парней в камуфляже.
– Капитан! Трое заложников у нас! – яростно прошептал кто-то рядом.
– Начинай! – так же яростно прошептал кто-то в ответ.
Пятнистые фигуры одна за другой начали исчезать за железными дверями забора. Священника взяли под локоть и заботливо повели в сторону, вслед за женщинами.
– Кто вы? – внимательно посмотрел на него человек в штатском.
– Священник усть-кудеярский, – еще не до конца веря в происходящее, ответил отец Василий.
– А что у Николая Ефимыча делали?
– В гостях был, – дернул кадыком священник.
– Ершов еще жив?
– Был жив.
– Леха! – заорали за забором. – Отсекай!
– Ладно, посидите пока в машине, – штатский отвлекся. Там, в коттедже явно происходило что-то важное.
Отец Василий огляделся. Женщине делали укол в сгиб локтя, а девочку прижал к своей широкой груди милицейский полковник.
– Ничего, Анечка, ничего, все обойдется, – гладил он ее по волосам.
Хлопнул одиночный выстрел, и тишина тут же взорвалась автоматными очередями.
– Шурка, прикрой! – истошно заорали там, за забором.
– Козлы! Ну, иди сюда! Кто еще хочет?!!! Получи!
Снова протрещал автомат, и крики стихли. Отец Василий отошел за милицейский «уазик». Операция по освобождению Ершова явно завершалась, и развязка наступала быстро и неуклонно.
Некоторое время священник еще в нерешительности топтался на месте, но когда из дома вытащили окровавленные тела бандитов, а в дверях появился взъерошенный, с выпадающей из трясущихся пальцев сигаретой Ершов, священник бросил последний взгляд на застывшее белое лицо Лося и пошел прочь. Здесь ему делать было нечего.
Священник сел на 16-й автобус и поехал сквозь маленький провинциальный городок, осмысливая все, что увидел и услышал, но получалось неважно – перед глазами постоянно маячил мертвый Лось.
Ему не удалось умереть красиво, хотя что имел в виду под этим словом бандит, священник не знал. Лось не успел поквитаться с Ершовым – очень уж слаженно и профессионально сработали милиционеры.
«Вот так, – подумал отец Василий. – Человек предполагает, но только бог располагает события в одному ему известном порядке».
Он доехал до вокзала и только тут сообразил, что так и не получил всех нужных ему ответов. В том, что Николай Ефимович Ершов не сам решил с ним расправиться, священник не сомневался. Над ним должен быть еще кто-то, но кто?.. Отец Василий в нерешительности постоял у касс, но, когда его очередь подошла, так и не взял билет.
– Вам куда, батюшка? – спросила кассирша.
– Мне надо назад, – покачал головой священник и стремительно направился к автобусной остановке.
В обратную сторону 16-й автобус ехал совсем по другой дороге. По крайней мере, священник совершенно не узнавал мест, по которым ехал. И только добравшись до конечной остановки и дождавшись, когда автобус тронется в обратный путь, отец Василий начал узнавать пусть не конкретные места, но хотя бы район, в котором стоял коттедж Ершова.
С неба неслышно повалил мягкий, пушистый снег, а на городок навалились сумерки. Отец Василий почти наугад вышел из автобуса и побрел по обсаженной вязами дороге, пытаясь угадать нужный поворот. Он понимал, что, скрывшись, поступил абсолютно разумно – у таких, как Ершов, руки длинные, но он не знал, правильно ли делает, что возвращается. Однако иного способа положить всему этому беспределу конец он не видел.
Лишь третья улочка показалась ему знакомой, и, пройдя по ней метров двадцать, он заметил вдалеке островерхую крышу. «Здесь!» – понял священник и сбавил ход.
Ни милицейских машин, ни самих милиционеров уже не было видно. И в какой-то момент отец Василий даже испугался, подумав, что Ершов мог и уехать, скажем, в управление. Священник бросил быстрый взгляд на оборванные бандитами провода, которые так и свисали со столба, и, тихонько толкнув дверь, вошел во двор.
Здесь стояла мертвая, нежилая тишина. Лишь тускло блестели под ногами осколки стекла да чернели прикрытые снегом стреляные гильзы.
Отец Василий поднялся на высокое крыльцо, потрогал дверную ручку, и эта дверь тоже поддалась. «Уехал!» – тоскливо подумал священник.
– Кто там? – раздался под высоким потолком холла недовольный мужской голос.
Отец Василий закрутил головой, пытаясь определить, откуда говорят.
– Дверь закрывайте! И так дует! – это точно был голос Ершова.
Он аккуратно прикрыл дверь и двинулся на звук, пока не остановился на пороге небольшой, безвкусно обитой темными деревянными панелями комнаты. Ершов сидел за столом, боком к нему, и подливал в рюмку из темной, высокой бутылки.
– Что там еще стряслось?! – с явным неудовольствием повернул он голову и остолбенел.
– У вас переливается, – тихо сказал священник.
– Чего?
– Переливается у вас, – показал головой на рюмку отец Василий. – Через край.
Ершов проследил за его взглядом и, спохватившись, поставил бутылку на стол. В воздухе повисла пауза.
– Зачем вы пришли? – сразу охрипшим голосом спросил Ершов.
– Вопросы задать, Николай Ефимович, – ответил священник. – Вы разрешите, я присяду?
– Садитесь.
Священник подошел к столу, пододвинул резное кресло и сел напротив Ершова. Глаза милицейского чина были неспокойны и быстро бегали из стороны в сторону.
– О чем вы хотите спросить?
– Кто вам меня заказал, Николай Ефимович?
Ершов усмехнулся и, видно было, взял себя в руки. Он неторопливо опрокинул содержимое рюмки в рот, выдохнул и откинулся в кресле, сложив руки на груди.
– А вы кто такой будете? – поинтересовался он. – Я вас прежде у нас не видел.
– Не надо притворяться, Николай Ефимович, – покачал головой священник. – Вы прекрасно знаете, кто я.
– Да с чего вы взяли?
– Подчиненные ваши сказали.
– Кто? – уголки рта Ершова презрительно искривились.
– Те люди, которых потом допрашивали бойцы Лося.
– Где они? – подскочил в кресле Ершов.
– Там же, где они допрашивали и меня.
Ершов схватил телефонную трубку, поднес ее к уху, но, сообразив, что провода оборваны, раздраженно бросил ее на рычаги и, привстав, потянулся к тумбочке. Отец Василий мигом оказался на той стороне стола и мягко приостановил движение милицейского чина.