Я так устал, что у меня едва хватило сил снять с себя кольчугу и стеганый поддоспешник и добраться до кучи пахнущих овцами одеял. Даже не помню, как заснул. Разбудили меня две красотки, которые принесли в шатер поднос с просяными лепешками и кувшин с горячим отваром, по вкусу напоминающим крепкий зеленый чай. Есть мне не хотелось: жестом отослав девиц, я первым делом проверил, на месте ли мой клеймор, а потом начал одеваться.
Сэр Роберт и дампир стояли у входа в шатер. Я так и не понял, то ли они проснулись раньше меня, то ли вообще не ложились спать.
— Сэр, — сказал я с поклоном.
— Мы уезжаем, — коротко бросил рыцарь. — Будь готов.
Занимаясь конем, я мог слышать обрывки разговора, который вели сэр Роберт и дампир. Они говорили о Гаренджене. А еще у них были хмурые лица, и это мне не понравилось. Неужели кочевники собираются расправиться с нами?
Провожало нас все кочевье, но Гаренджена среди провожающих не было. Это тоже показалось мне нехорошим знаком. Зато кочевники снабдили нас едой — просяными хлебцами, копченым мясом и бараньим салом, — и десять воинов собрались проводить нас до границ земель глана Суруш. Видимо, такова была воля вождя. Командовал этой группой коренастый пожилой воин по имени Чальджен.
— Дорога показать, — заявил он, щеря в улыбке редкие коричневые зубы. — Колодца показать, помогай.
— Я бы им не доверял, — сказал дампир. — Рожи у них мерзкие.
— Мы справимся, — уверенно ответил сэр Роберт.
Покинув кочевье, мы поехали на восток через степь. Наш эскорт разделился — несколько всадников во главе с щербатым Чальдженом поехали вперед, остальные держались позади. Меня это соседство беспокоило, но говорить сэру Роберту я ничего не стал. Не хотел, чтобы он счел меня трусом.
Ехали мы до полудня, потом был короткий привал. Кочевники держались в стороне от нас. Ели они прямо в седлах, не спешиваясь. Отдохнув и осмотрев копыта лошадей, мы поехали дальше.
Ночевали мы у колодца близ причудливых меловых холмов, торчащих из равнины, как огромные сугробы грязного снега.
— Белые холмы, — сказал сэр Роберт. — До Баз-Харума осталось меньше двух дней пути.
Половину следующего дня мы ехали вдоль невысокой скалистой гряды, разрезавшей степь, пока в гряде не открылся широкий проход, ведущий на юг. Здесь, на пологом склоне горы, среди россыпей и огромных валунов, виднелись остатки гигантских, сложенных из обтесанных каменных блоков, квадратных башен. Между башнями угадывались уцелевшие части некогда мощных крепостных стен, заросших колючкой. Судя по всему, когда-то здесь была большая крепость, и забросили ее довольно давно.
— Санаян? — спросил сэр Роберт подъехавшего Чальджена.
— Санаян! — закивал кочевник. — Дорога правильный.
— Ну, вот, Мост Народов уже близко, — сказал мне рыцарь. — За этим перевалом начинаются нейтральные земли, а еще дальше, в пяти днях пути на юг — владения алифата. В Баз-Харуме мы будем послезавтра утром.
— Санаян, — сказал Чальджен, показывая на развалины башни. — Дед мой дед быть тут. Большой война. Много ашкар умирать. Много имперский резать.
— Люблю я этих степняков за честность, — буркнул Суббота. Я вопросительно посмотрел на сэра Роберта.
— Санаян был построен еще во времена Нашествия, и тут стоял сильный имперский гарнизон, — пояснил рыцарь. — Потом была война за Роздоль, и кочевники осадили крепость. После долгой осады остатки гарнизона прорвались из крепости, и Санаян был разрушен. Тут есть древний колодец, так что мы сможем напоить лошадей и…
Сэр Роберт осекся. Он смотрел мимо меня. Я обернулся — со стороны степи к нам неслись всадники. Кочевники. Десятка два, если не больше. А Чальджен и его люди уже выстроились полумесяцем, перекрыв нам дорогу назад.
— Что это значит? — крикнул сэр Роберт, мрачнея.
— Земля Суруш кончаться, — ощерился Чальджен. — Больше нет гость. Аччик велеть все резать. Хороший меч, хороший лошадь, железный одежда забирать.
Я ждал чего-то подобного. Уж больно подобострастной была у Чальджена морда все это время. Оказывается, он собирался нас резать.
Резать, так резать. Не только урулы это умеют.
Боевой клич Чальджена сменился бульканьем и хрипом — Лукас метнул в него кройцшип, навылет пробив урулу грудь.
Вопли, лязг выхватываемых мечей и кинжалов.
Началось.
Как меня учили? Поводья накинуть на луку седла, конем управлять при помощи коленей и шпор, меч взять двумя руками…
Втроем против тридцати — расклад паршивый. Победить не получится.
И плевать! Пущу перед смертью столько крови, сколько смогу.
Раздумывать было некогда. И я не думал. Просто заорал и рванул вперед. За сэром Робертом. А потом бил. Во все стороны, не глядя. Иногда попадал, потому что после моих ударов что-то лязгало, чавкало, хрустело, скрежетало, плевалось горячим мне в лицо. Попадали ли по мне, не могу сказать — может, и попадали, да только боли я не чувствовал. Затмение, короче. Дикий ужас и только одно желание — выжить, выжить, выжить!
Странно, но потом я понял, что жив и что мир никуда не исчез. И окружающая реальность вернулась в облике с головы до ног забрызганного кровью сэра Роберта.
— Эй! — Глаза у рыцаря были стеклянные, бешеные, лицо было бледным, а губы посинели, как у мертвеца. — Живой?
— Жи…живой, — будто кто-то говорил за меня.
— Смотри! — проревел рыцарь.
До меня не сразу дошло, что скачущие прочь от нас в облаках пыли уродливые, движущиеся судорожными скачками полулюди-полукони — это и есть кочевники, напавшие на нас. Все, кто уцелел и теперь пытался спастись. Но не у всех получалось. Всадник в вороненой броне и в топфхельме с ревом пронесся мимо меня, нагнал отставшего, махнул мечом, и голова кочевника — хряск! — разлетелась фонтаном кровавых брызг.
Странно, но меня даже не удивляет, что преследующие кочевников воины, подоспевшие так кстати, почти все в бело-оранжевых фламеньерских плащах, и на древках их копий белые прапорцы с оранжевыми крестами. Хотя, может быть, именно в этом и заключается природа настоящего чуда, что ему не удивляешься. Так или иначе, эти воины спасли нас.
— Хороший бой, сосунок! — Это голос Лукаса Субботы. — Все, успокойся. Мы справились.
Мне хочется выть от страха. Руки трясутся, сердце бухает, во рту медный вкус крови — своей, чужой? Но разум потихоньку возвращается ко мне. Пробуждение от кошмара наступило — это главное.
Я жив. А остальное не имеет значения.
— Как ты, парень? — Сэр Роберт заглядывает мне в лицо. — Не ранен?
— Н-нет, сэр.
— Урок первый, Эвальд, — говорит сэр Роберт, вытирая меч тряпкой. — Никогда не доверяй кочевникам. У них свои представления о чести. Они едят с тобой за одним столом, а через мгновение всадят в спину нож.
Всадник в вороненой броне возвращается к нам. Его люди окружают нас кольцом.
— Кажется, мы успели вовремя, — бубнит рыцарь в свой топфхельм. — Рад встретить собрата-фламеньера в этой поганой степи. Я Ренан де Лагерн, граф Деррик, ваш слуга.
— Роберт де Квинси. Это мой оруженосец Эвальд, а это мессир Суббота из Роздоля. Благодарю вас за себя и своих спутников, граф.
— Маленький вы выбрали себе эскорт, сударь. Неудивительно, что урулы собрались вас пощипать.
— Матерь бережет глупцов. В трудный час она послала мне вас и ваших людей.
— Да, воистину мы успели вовремя! Могу я спросить, куда вы направляетесь?
— Конечно, граф. В Баз-Харум.
— У меня для вас очень плохая новость, сэр. Я и мои люди покинули проклятый город вчера утром. Баз-Харум захвачен ордами нежити, погибло множество людей. Но самое мерзкое — мой господин, рыцарь-командор Луис де Аврано, назначенный имперским послом в Тервании, оказался в Баз-Харуме заложником. Я везу его письмо Высокому Собору. Мне нужно успеть в Ростиан за помощью, иначе командор может погибнуть.
— Так, — говорит сэр Роберт и обменивается взглядом с Лукасом. — Славная новость, клянусь мечом Воительницы. И вы надеетесь успеть привести помощь?
— Это мой долг, и я его выполню.
— Я хочу знать, что произошло в Баз-Харуме. В подробностях, если можно.
— Конечно, сэр. Тут неподалеку есть колодец, можно будет смыть с себя кровь и поговорить.
Легко я отделался.
Два синяка — один на левой руке, второй на груди, на ребрах. Видно, ткнули чем-то, но кольчуга выдержала.
Короче, с боевым крещением, Эвальд Александрович!
Только сейчас, сидя у костра, в котором тлела степная колючка, и, смывая крепким раствором уксуса застывшую кровь с оружия и доспехов, я понял, как же мне сегодня повезло.
Все мои представления о боестолкновении и поведении бойца в такой ситуации сегодня прошли переоценку. Мне всегда говорили, что боец должен в любой ситуации сохранять спокойствие, хладнокровие и руководствоваться разумом, а не инстинктами. Но сегодня я дрался, движимый только инстинктом.
Инстинктом самосохранения.
Или все это придет ко мне с опытом?
— Эвальд! — окликнул меня сэр Роберт. — Иди сюда.
В одном камзоле, с клеймором в руке, я подошел к кругу из воткнутых в землю копий. Поклонился. Фламеньеры ответили мне учтивыми кивками.
Сэр Ренан де Лагерн был уже без шлема, лишь в кольчужном подшлемнике, который сдвинул со лба назад. Он был лишь несколькими годами старше меня, но было видно, что он уже привык повелевать людьми, и это ему нравится. Лукаса они тоже позвали: дампир стоял рядом с сэром Робертом, скрестив руки на груди.
— Сэр Ренан рассказал мне о том, что творится в Баз-Харуме, и я, как старший в чине, обязан принять решение, — начал сэр Роберт. — Однако мне важно узнать ваше мнение. История непростая, и последствия могут быть очень скверные. Еще две недели назад я бы сказал, что мне безразлично, что будет с Баз-Харумом. Но сэр Ренан, говорит, что имперский посол оказался заложником у терванийского коменданта.
— Истинно так, — подтвердил граф. — Мы направлялись в Бар-Ясин, и лорд де Аврано заехал в крепость, чтобы встретиться с недавно назначенным наместником Баз-Харума, принцем Зулейкаром. Принц Зулейкар двоюродный брат самого алифа Башира Второго и один из тех немногих терванийских вельмож, которые считают, что с империей надо дружить, а не воевать. Мне неприятно об этом говорить, но начало жутких событий в Баз-Харуме роковым образом совпало с нашим приездом туда.