— Нет.
— Им оставляют жизнь, но лишают разума. Для этих несчастных есть особая крепость-приют, где они прозябают как животные, до самой смерти. Поэтому я сама сдалась вербовщикам. Так я оказалась здесь.
— Ты добровольно сдалась сулийцам? Домино, что ты наделала!
— Эвальд, милый, такова моя судьба. Я не могу бегать от нее вечно.
— Глупенькая! Я бы смог тебя защитить. Я бы за тебя жизнь отдал, но доказал бы всем, что моя любимая ни в чем не виновата. А теперь… Как я могу помочь тебе?
— Помочь? — На лице Домино появилась слабая улыбка. — Мне не надо помогать, Эвальд. Все ужасы, которые мне рассказывали про магистров Суль, оказались ложью. Они рассказали мне о своих планах. Они готовы помочь моему народу обрести родину, которую мы так давно утратили. Я узнала, что многие виари служат Суль. Ты только что дрался с Митрой — она тоже виари. И ты ей понравился.
— Она хотела убить меня.
— Да, но не убила бы. Я попросила ее перед боем не обходиться с тобой жестоко. Никто не смеет причинить вред моему любимому…. человеку.
— Домино, я не смогу без тебя жить! И что мне делать дальше?
— Выбор за тобой. Ты стал служить империи, потому что последовал за мной. За это я люблю тебя еще больше и горжусь твоим благородством. Ты ничем не обязан Рейвенору и этим лицемерным фламеньерам. Они повсюду говорят о чистоте своей веры и о святом учении, которое несут всем народам, но сами при этом не чураются самой мерзкой магии. Я во время учебы в Академии узнала многие их секреты. Я буду рада, если ты останешься со мной.
— Ты предлагаешь мне служить сулийцам?
— Магистры испытали тебя. Они считают тебя хорошим воином и честным человеком. Такие люди нужны любой стране и любой власти. У тебя будет все, что ты пожелаешь. А главное, любимый — мы сможем быть вместе. Я так давно об этом мечтала, а ты?
— Да все эти…, - тут я запнулся: в лихорадочном блеске глаз Домино мне померещилось что-то нехорошее. — Но я дал клятву верности братству, милая. Я привык держать свои клятвы. Не будут ли магистры считать меня самым заурядным предателем?
— Магистры — это живые люди, если ты об этом. Человеческие чувства, любовь для них не пустой звук. Причина, по которой ты выберешь службу Суль, в их глазах вполне достойна уважения и понимания.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя, как меня все больше и больше охватывает волнение. — Ради тебя, любимая, я готов на все. Я последую за тобой даже в ад, буду сражаться за магистров и выполнять любые их приказы. В самом деле, кто такие фламеньеры? Вот, смотри, — я повернулся вполоборота, так, чтобы Домино могла видеть мою спину, — они били меня плетьми за то, что я набил морду одному подонку, посмевшему оскорбить нашу с тобой любовь. Они видели во мне человека второго сорта, выскочку, ничтожество. И на Порсобадо меня послали только для того, чтобы я сломал на этом деле себе шею. Хотели освистать меня, публично опозорить и изгнать из братства. И я буду служить этим уродам? Правильно ты говоришь, милая, все верно — нет ничего выше нашей любви, и все эти клятвы… Плевать на них. Я с тобой, навсегда, до самой смерти.
— Слушаю тебя и говорю себе: "Предки, такие слова я готова слушать бесконечно!" — воскликнула Домино, улыбаясь и закрыв глаза. — Как жаль, что этот экран разделяет нас!
— Да, — сказал я и, сделав паузу, добавил: — Прямо не экран, а большой геморрой.
— Что? — спросила Домино, открыв глаза и посмотрев на меня с удивлением. — Причем тут эта скверная болезнь?
— Притом. Ты должна знать, что я имею в виду, когда говорю это нехорошее слово.
— Не понимаю тебя, любимый.
— Конечно, не понимаешь. Потому что ты не настоящая Домино. Я не знаю, кто ты, но ты не она. И дело даже не в том, что ты не поняла моих слов. Моя Домино никогда не предложила бы мне совершить поступок, противный законам рыцарской чести. Она Блайин-О-Реах, дитя королевской крови. Королевской. Такая девушка никогда бы не отдала свое сердце предателю. — Я посмотрел прямо в ее потемневшие глаза. — Я не знаю, кто ты, но ты хотела заставить меня усомниться в моей любимой. И сделала баааальшущую ошибку, милочка.
— Хватит разговоров, — прозвучал в наступившей тишине властный мужской голос. — Выбор сделан.
Лже-Домино исчезла в одно мгновение. В окружающей арену стене с шипением открылись квадратные выходы, и из них на арену вышли облаченные в пластинчатые латы воины, вооруженные алебардами, большими топорами и двуручниками. Шесть против одного. Их глаза горели бледным зеленым огнем, в воздухе сразу запахло гниением, склепом, смертью — против меня выпустили настоящую нежить. Воинов праха. Истинных слуг магистров земли Суль.
Сердце екнуло, упало в утробу, и я на миг задохнулся. А потом сердцебиение возобновилось, и я неожиданно для себя ощутил удивительное спокойствие и ясность мыслей. Так вот она, значит, смерть. Что ж, попробуем встретить ее достойно. Ни одна сволочь после не скажет, что Эвальд Данилов умер, вопя от страха и прося пощады…
Когда-то Костян Позорный и его говнари смогли меня напугать. С тех пор я не стал суперменом, но кое-чему научился. Гопники ли, вампиры ли — один хрен. Смерть всего лишь смерть, и нет особой разницы, когда и как. Пусть попробуют взять меня на понт на этот раз!
— Спляшем? — сказал я, размахивая фальчионом. — На раз-два-три!
Вампиры начали расходиться по арене, заключая меня в круг. Видимо, хотели убить красиво и с чувством. Или ими кто-то управлял? Если так, то магистры Суль не лишены чувства прекрасного. Понимают, уроды, что в побиении одного почти беззащитного человека безмозглой злобной кучей нет славы.
— Эвальд! — вдруг прозвучало у меня в голове. — Эвальд!
Я вздрогнул. Два вампира уже надвигались на меня спереди, остальные заходили с флангов — я мог слышать их тяжелое сопение. Нежить — и дышит? Странно.
— Эвааааальд!
Они кинулись на меня одновременно. Со всех сторон. Последнее, что я увидел — это острия сразу двух алебард, направленных мне в живот. Одну я вроде как успел перехватить фальчионом, но вторая с неумолимой точностью устремилась в мое солнечное сплетение.
Вспышка. Яркая, ослепляющая, поглотившая весь мир.
Последний проблеск сознания. Шесть черных фигур на арене, которая с невероятной скоростью уносится вниз. Или это я пулей мчусь в черное бездонное небо?
— Эвальд!
Тьма накрывает меня, как море утопленника. И дальше — только тишина.
— Эвальд! Проклятие, ты меня слышишь? Эвальд!
Я открыл глаза. И увидел взволнованное бледное лицо Элики Сонин.
— Элика? — только и смог сказать я.
— Мерзкий мальчишка! — вскрикнула эльфка и внезапно влепила мне сильную и очень болезненную пощечину. — Будь ты проклят!
— Элика, ты что? — Я схватился за щеку.
— Негоже это, сударыня — бить святого брата-фламеньера! — проворчал кто-то невидимый мне. Я повернул голову и увидел Лелло.
— Ты напугал нас, сукин сын! — заорала Элика, бешено сверкая глазами. — Мы уже думали, тебе конец. Два дня мы пытались определить, куда тебя забросил проклятый портал. Собирались сообщить в Рейвенор о твоей смерти.
— Правильно собирались, — сказал я, осматриваясь. Что бы со мной ни случилось, но я непонятным образом вновь очутился в комнате Дуззара, на том самом месте, где я провалился в реальность Суль. — Что со мной случилось?
— Ублюдок Дуззар сбежал через Портал кровавой печати, а напоследок оставил ловушки для тех, кто пойдет по его следам. В одну из этих ловушек ты и угодил.
— Я был у сулийцев, — сказал я, потирая щеку. — Как я вернулся обратно?
— Чудом, провалиться тебе, чудом! — Элика понемногу начала успокаиваться. — Мне потребовалось два дня, чтобы восстановить открытый Дуззаром портал. Хвала предкам, как только портал был открыт, сработала обратная связь.
— И вовремя она сработала. Меня как раз собирались укокошить шестеро вампиров.
— Ой, Эвальд, как я испугалась! — Элика внезапно бросилась ко мне и крепко прижалась к моей груди головой. — Я же крикнула тебе, чтобы ты не входил в комнату!
— Прости, я не успел среагировать. — Мне вдруг стало очень хорошо от мысли, что эльфка так искренне за меня переживает. — Спасибо, Элика, ты спасла меня. Еще секунда, и меня бы убили.
— Что с тобой произошло?
— Сулийцы говорили со мной. Пытались заставить служить им. А потом устроили мне поединок с девушкой-гладиатором.
— И ты, конечно, победил ее?
— Не скажу, что это было легко, — я сделал паузу, раздумывая, стоит ли мне рассказывать, что было после поединка. — Я говорил с Домино.
— Домино? Там была Домино?
— Я не уверен, что это она. Может быть, какой-то морок.
— С чего ты взял?
— Она уговаривала меня поступить на службу Суль. Моя Домино никогда бы так не поступила, — я вновь помолчал. — Элика, у меня плохие новости. Кара мертва.
— Я знаю, — спокойно ответила эльфка. — Я это чувствовала уже давно. Теперь я многое понимаю. Кару и ее практикантов заманили в ловушку, и сделал это Дуззар. О чем вы говорили с Домино?
Я начал рассказывать. Обстоятельно и подробно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Чем дольше Элика слушала меня, тем мрачнее становилось ее лицо.
— Все ложь, с первого слова до последнего, — сказала она. — Кара не могла поступить, как жалкая недоучка. И с призраками она справилась бы без труда. Теперь я понимаю, что случилось. Кару, Гидеона и твою девушку ждали в святилище прислужники Суль, чтобы с их помощью заполучить Харрас Харсетта.
— Что такое Харрас Харсетта?
— Мечта Кары, — Элика сверкнула глазами. — Она искала этот артефакт всю жизнь. И с появлением Домино ее мечта почти сбылась. Почти.
— Прости, я не понимаю, причем тут Домино.
— Я уже говорила тебе, что эта девушка Блайин О Реах, носительница древней королевской крови виари. Только она может управлять силой артефакта так, чтобы она не вышла из-под контроля и не натворила великих бед. Появление твоей подруги стало для Кары настоящим подарком судьбы. Теперь она могла добыть Харрас Харсетта. Домино сказала тебе, что Кара искала артефакт в руинах Айлифа, не так ли?