Едва наш якорь коснулся дна, Ричард прыгнул вместе с нами в лодку. Заметив наблюдающих за нами с палубы женщин, он громко и радостно окликнул их. Я махал рукой — большего простому рыцарю не полагалось — и улыбался так, что заболели щеки. Женщины махали в ответ, и король сдавил мне плечо.
— Они живы, Руфус! — воскликнул он. — Живы!
Я кивнул, благодаря про себя Господа и надеясь, что Джоанна видит меня. И что мои мечты завоевать ее расположение — не такая уж несусветная глупость.
К моей радости, глаза наши встретились, когда я вскарабкался по канату вслед за королем. Искра проскочила между нами, или так мне показалось, и сердце мое возликовало. Мгновение спустя Джоанна бросилась в объятия Ричарда, уткнувшись лицом ему в плечо.
— Ты невредим, — проговорила она сдавленным голосом.
— Да. — Он обхватил ее и поднял. — Господь милосердный, я так рад видеть тебя, малышка!
— И я тебя, брат, — ответила Джоанна, смеясь и плача одновременно. — Твой корабль цел, слава богу.
— И твой тоже, — с жаром подхватил король.
Он поставил сестру на ноги и поцеловал в щеку. Потом повернулся к стоявшей в нескольких шагах Беренгарии и поклонился:
— Госпожа, слава всем святым, что вы не пострадали.
Беренгария сделала шаг в его сторону:
— Могу сказать это и про вас, сир. После давешней непогоды мы очень беспокоились. Но вы не похожи на себя — не приключилось ли с вами хвори?
— Всего лишь приступ четырехдневной лихорадки, не более. Я уже почти здоров благодаря лекарю и Руфусу, который днем и ночью не отходил от моей кровати.
Беренгария обратила на меня благодарный взгляд, как и Джоанна. Я залился краской от смущения и радости.
Беренгария подала руки, и король расцеловал их. Они сблизились. Я тем временем пытался не пялиться на Джоанну, но потерпел позорную неудачу.
Она перехватила мой взгляд:
— Сэр Руфус!
— Госпожа, — произнес я, опускаясь на колено.
— Ах, какой чудесный день!
Она поманила меня.
С бешено стучащим сердцем я подошел и встал перед ней:
— Я молился о вашем спасении, госпожа.
— И принцессы Беренгарии, надеюсь?
— Н… ну конечно, госпожа, — пролепетал я, пристыженный.
Одна из ее бровей слегка вздернулась, придав лицу лукавый и притягательный вид.
Я выругался про себя, потому как снова залился краской. Напрочь лишившись дара речи, я во все глаза смотрел на нее. Господи, то была настоящая богиня! Пряди волос выбились из-под золотой сеточки, обрамляя лицо. За время плавания королева загорела, кожа ее приобрела пленительный золотистый оттенок. Под платьем угадывались очертания груди.
— Сэр Руфус, неприлично так смотреть.
— Прошу прощения, госпожа. — Я с трудом заставил язык шевелиться. — Ничего не мог поделать.
Бровь ее снова изогнулась дугой.
— Отчего же так?
Я предпочел бы сразиться с сотней врагов, чем ответить на этот вопрос, но под пристальным взглядом этих голубых глаз не мог солгать.
— Потому что вы самая прекрасная женщина из всех, кого я видел.
— Готова поклясться, сэр Руфус, что вы пытаетесь меня обольстить.
— Я всего лишь говорю правду, — хрипло выдавил я, растворившись в ее улыбке.
Губы Джоанны дрогнули, ей было приятно.
— Ну же, расскажите о вашем плавании.
— Рассказывать особенно нечего, госпожа, если не брать в расчет пару штормов да бесконечные приступы тошноты. Моряк из меня никудышный.
— Из меня тоже. — Она посмотрела в сторону берега, где вдалеке виднелись дома и пристани города Лимасол. — Обидно, когда ты так близко от земли, но не можешь покинуть корабль.
— Из-за императора Исаака?! — воскликнул я.
— Из-за него, низкого создания.
Она поведала об их приключениях. Когда они подошли к острову, свирепые волны бросили три корабля на скалы. Немало моряков и тех, кто ехал на судах, утонуло, среди них оказался и королевский вице-канцлер Генри Мальшиль. Но большинство сумели добраться до берега, где их вскоре взяли в плен солдаты Исаака.
— С моего благословения капитаны два дня назад отправили на берег сильный отряд. Удалось взять цитадель приступом и освободить наших людей. Бой завязался яростный, грифонов было намного больше, но наши добрались до кораблей без серьезных потерь, слава богу. С тех пор Исаак пытается заманить меня и Беренгарию на остров. Посылает роскошные яства и лучшее кипрское вино, обещает, что нам окажут подобающие почести.
— Надеюсь, вы ему не поверили?
Она решительно мотнула головой:
— Ни единому слову.
— Вот и хорошо, госпожа, — сказал я, подумав, что мои опасения насчет Кипра оправдались. — На Крите мы много наслушались о подлости Исаака. Похоже, он захватил трон, выдав себя за назначенного Константинополем правителя. Это бессовестный лжец, ненавидящий христиан. Поговаривают, что он в союзе с Саладином и союз этот скреплен кровью. — Я поморщился. — Сердце мое ликует из-за того, что вы устояли перед его посулами.
— Как и мое, когда я вижу здесь брата. — Стрельнув в меня взглядом из-под ресниц, она добавила: — И вас.
Клянусь, я словно вырос на целый фут.
Конец нашему свиданию положил Ричард. Выслушав рассказ Беренгарии о событиях, он хотел теперь узнать, что скажет сестра. Затем он собрал на совет капитанов кораблей и начальника охраны королевских особ.
— Исаак, бесспорно, повел себя как негодяй, — в заключение объявил король. — Однако он правитель Кипра. Придется соблюдать приличия.
Он отправил де Шовиньи на берег, велев разыскать императора.
— Обращайся с ним предельно почтительно, — наставлял он посланца. — Вежливо попроси освободить наших людей, которых до сих пор удерживают в плену, а также вернуть товары и имущество с разбившихся кораблей или возместить их стоимость деньгами.
Ричард также разослал сообщение всему флоту. Всем рыцарям, пехотинцам и арбалетчикам полагалось изготовиться к бою. Все корабельные шлюпки должны были быть оснащены для немедленного отплытия.
Я встретился с королем взглядом.
— Думаете, Исаак откажет, сир?
— Посмотри на берег.
Я посмотрел поверх пяти киприотских галер, расположившихся между нами и островом, и увидел нечто вроде наскоро сооруженной стены, шедшей вдоль песчаного пляжа. До меня стало доходить.
— Он уже решил драться.
— Вот именно.
Атаковать укрепленные позиции, высаживаясь с моря, — дело крайне рискованное, и, однако, в голосе короля звучала радость.
У меня же, должен признаться, похолодело внутри.
Глава 11
Де Шовиньи отсутствовал недолго. Когда он поднялся по веревочному трапу, его мрачный вид сразу сказал обо всем.
Ричард подошел к нему:
— Исаак ответил отказом?
— Хуже того, сир. Обругал меня по-гречески — слов я не понял, а толмач не решился переводить. А потом заявил, что король Англии для него — пустое место, и велел убираться.
На шее короля задергалась жилка.
Я ожидал, что Ричард взорвется. Но вместо этого он взревел:
— К оружию!
Запели рога. Воины облачались в хауберки. Рис находился на грузовом судне, поэтому я провозился с доспехами дольше обычного. Кожаные ремешки на коленях, удерживавшие кольчужные чулки, забот не доставили, а вот те, что завязывались на запястьях, требовали двух пар рук. Я огляделся, высматривая того, кто мог бы помочь. Ричард заметил это.
— Роберт, ты ведь поможешь Руфусу?
Король, конечно, знал о нашей с Фиц-Алдельмом взаимной неприязни. По большей части он не обращал на нее внимания, но в некоторых случаях вроде этого пытался сблизить нас.
Отказать государю Фиц-Алдельм не мог. Угрюмым жестом он велел подать ему руку. Ричард наблюдал, поэтому я подчинился. Фиц-Алдельм взял с моей ладони ремешок и обвязал им запястье, но туже, чем следовало.
Я сжал кулак, поводил рукой вправо и влево:
— Ослабь.
Осклабившись, рыцарь исполнил мою просьбу, потом подвязал другое запястье. Благодарить его я не стал.
Наши взгляды встретились. Добрые чувства в них напрочь отсутствовали.
— Мы будем плыть в неустойчивых лодках. Смотри, не свались за борт. Под грузом доспехов даже такой хороший пловец, как ты, не справится.
Раскаленная добела ярость вспыхнула у меня в груди.
— Только попробуй, Фиц-Алдельм, и пойдешь ко дну вместе со мной, клянусь Богом и всеми его святыми.
Мой противник слегка скривился, пробормотал в ответ какую-то гадость, но мы оба понимали, что победа осталась за мной. Он не стал садиться в королевскую лодку, где, кроме Ричарда, разместились я, де Бетюн, де Шовиньи и с полдюжины арбалетчиков, а спустился во вторую посудину.
Действовать будем самым простым образом, оповестил нас король. Сначала идем к кораблям киприотов и осыпаем их стрелами. Затем делаем то же самое с берегом. Приказ передавался от шлюпки к шлюпке. Настало тревожное, но заманчивое ожидание.
Это безумие, думал я, направить пестрое сборище гребных лодок на превосходящие силы врага. Но, воодушевленный уверенностью Ричарда, я отбросил страхи.
На носу лодки могли встать только два арбалетчика. Пока эти двое стреляют, остальные четверо перезаряжают. Таким образом, объяснили они королю, им удастся непрерывно обстреливать грифонов. Он подбодрил солдат и сказал, что полагается на них — нам надо успешно высадиться на берег. Арбалетчики заулыбались и закивали. Что-то подобное король заявил и гребцам, и те встретили его слова так же горячо. Его способность вдохновлять простых людей в ту минуту, когда их мир готов был сорваться в кровавую круговерть, всегда поражала меня.
По всем правилам, нашу атаку должны были отразить без труда, и, однако, нам удалось сломить сопротивление грифонов на кораблях при помощи ливня арбалетных стрел. Не прошло и сотни мгновений, как большинство киприотов покинули посты. Потом мы услышали вопли и крики, а следом за ними — всплески. Греки попрыгали в море, попросту бросив свои галеры.
Тут Ричард разделил наши силы: часть людей отрядил на занятие вражеских кораблей, а остальных повел к берегу. Укрепление выглядело воистину внушительным. Казалось, весь Лимасол опустел: жители вышли на строительство этой неуклюжей, беспорядочной преграды, тянувшейся вдоль берега на полмили. Двери подпирали бочонки и бочки, выстроившиеся рядами. Виднелись оконные рамы, ставни и прочие части домов. Перевернутые суда, скамьи, сундуки и доски были свалены в кучу, а бреши между ними закрывали щиты. Причудливое сооружение.