— Почему сэр Роберт?
— Потому что ты доверяешь ему. А мне нет.
— Сказать по чести, ты очень многому меня научила. Я благодарен тебе. Но ты выдала себя. Сказала, что Иллюзиариум могут создавать только маги. Сэр Роберт не был магом.
— Какая разница! — Она пожала плечами. — Все рыцари-фламеньеры должны быть немного магами. Я просто хотела тебе помочь.
— И я еще раз благодарю тебя. Хотя ты могла бы с самого начала мне все рассказать.
— Суббота опасен, — сказала Элика. — Я не могу его осуждать, мне не в чем его упрекнуть. Он действует так, как должен, но его планы не совпадают с моими. Я опасаюсь удара в спину, Эвальд.
— Полагаешь, Суббота способен на такое?
— Уверена. Он слепое орудие де Фанзака. И у нас не получится его переубедить.
— Предлагаешь мне союз?
— Мы уже давно заключили его, мальчик. В тот самый день, когда я узнала о тебе от Брианни. Она и вправду искренне тебя любит. Странно все это.
— Что тебе кажется странным?
— Любовь человека и виари. До сих пор такое считалось невозможным.
— Ну да, конечно. Высшие существа и нижние существа — какая между ними может быть любовь?
— Иногда мне хочется тебя ударить. — Ее глаза потемнели. — Однажды ты пожалеешь о своих словах.
— Ты все время пытаешься внушить мне, что я никто. Ты входишь в мои сны и при помощи Иллюзиариума обучаешь меня, словно не веришь в меня. Почему, Элика? Неужели ты и впрямь думаешь, что я не смогу принять вызов, который мне бросят?
— Принять сможешь. Но вот победить… Прости меня, — эльфка коснулась моей груди пальцами. — Я думаю о том, что до Дня весеннего равноденствия осталось меньше недели. Может случиться непоправимое.
— Что ты предлагаешь?
— Я хочу вызвать помощь. Использовать Зов. Если в сотне миль от нас есть судно виари, нас услышат и придут за нами.
— Хорошая мысль. Что же тебе мешает?
— Ничто, — тут она посмотрела на меня так, что мое сердце сжалось. — Просто мне придется отдать тебя ей. Вряд ли Брианни согласится терпеть меня рядом с вами.
— Элика, я… Прости меня, конечно, я не должен этого говорить, но я с огромной симпатией отношусь к тебе, я очень ценю тебя и считаю тебя умницей и красавицей, но мое сердце не свободно. Я люблю только Брианни. Мне не хочется обманывать ее. И тебя тоже.
— Я знаю. Я давно это поняла. Но и ты пойми меня. Ты поразил меня, Эвальд. Я гораздо старше, чем кажусь тебе — мы, виари, живем дольше людей и стареем гораздо медленнее. Неважно, сколько мне лет в человеческом измерении: скажу только, что я в бабушки тебе гожусь. Всю свою жизнь я относилась к салардам с недоверием и даже с презрением. Это неправильно, я знаю, ведь большую часть своей жизни я прожила среди людей. Но я не любила людей за их своекорыстие, за то, что они везде и всюду преследовали свою личную выгоду. Даже в мелочах. Это казалось мне чем-то животным, недостойным разумного создания. И вот я встречаю тебя. Странного, непонятного мне юношу, который ведет себя как герой из наших древних легенд. Человека, свободного от корысти. Саларда, который превратил свою любовь в знамя, под которым идет по жизни. В каком-то смысле я благодарна тебе — ты изменил мое мнение о людях. Я поняла, что среди салардов тоже могут встречаться благородные и чистые натуры. Те, кого не ослепило честолюбие, жажда богатства и наслаждений, погоня за сиюминутной выгодой. Но я вижу и другое: среди своих соплеменников ты всегда будешь чужим именно потому, что ты другой. И они всегда будут использовать твою чистоту и твою наивность в своих грязных целях.
— Спасибо, мне очень приятно слышать твои слова, — я и в самом деле был тронут тем, что сказала Элика. — Постараюсь не разочаровывать тебя и дальше.
— Дальше? А будет ли оно у нас, это "дальше"? Сейчас я пошлю Зов в просторы океана, и очень скоро мои соплеменники будут здесь. И после каждый из нас пойдет своим путем, я думаю.
— Не понимаю тебя, — я все же решился, взял ее за плечи, развернул лицом к себе. — Ты что-то знаешь?
— Меч должен быть у императора, или ты забыл? Или ты нарушишь клятву, которую дал Алерию?
— Ты и о клятве знаешь? Черт!
— Я знаю Алерия. Этот человек всегда поступает одинаково.
— Значит, и ты…
— О чем тебя просил император?
— Он хотел, чтобы я отправился на Совет домов и убедил дуайенов вернуть империи Харрас Харсетта. Я отказался.
— Почему?
— Потому что подумал, что это может разрушить нашу с Брианни любовь.
— И тогда император выбрал другой путь. — Элика сокрушенно покачала головой. — Я вижу, как хитрые и коварные царедворцы твоими руками решают свои задачи. Император Алерий хочет, чтобы земли Калах-Денара и Кланх-о-Дора навсегда остались в составе империи. Вся эта история с мечом Зералина не случайна. Алерий знает, как свято мой народ верит в пророчества Эская. Он лишает виари последней надежды и тем самым, желает он того, или нет, толкает их в объятия Суль. Через неделю решится многое, Эвальд. Не только твоя судьба, моя или Домино. Решится судьба этого мира. Я знаю.
— Если бы выбор был за мной, я бы отдал меч виари.
— Конечно, — она слабо улыбнулась. — Даже не сомневаюсь в этом. Но выбираешь не ты. Командует Суббота, и он решает, что делать. Он отличный воин, но вдвоем мы могли бы убить его и сделать свой выбор. Однако, милый мой Эвальд, это означает для тебя и меня окончательный разрыв с империей. Я многие годы служила Ростиану, и таким поступком я перечеркну все, что имею. Если мы передадим меч виари, то станем государственными преступниками. И твоя избранница тоже. На землях империи нас будут ждать суд и плаха. Без срока давности, без права помилования. И будет ли в этом смысл? Давай допустим, что виари послушают нас и расторгнут все договоры с сулийцами, но после этого они останутся один на один с повелителями живых мертвецов. Кто нам поможет? Никто. И виари будут уничтожены окончательно. Или представим себе, что дуайены решат поддержать императора вопреки всему. Тогда им придется выдать тебя и Брианни Рейвенору. И вашу любовь ждет трагический конец. Совсем как в Песне Амайре: "И плач мой не поднимет тебя из мертвых, любимый мой, и не побегу я навстречу тебе в волнах прибоя, ибо рядом с тобой последнее пристанище мое, и не протянуть мне рук, чтобы обнять тебя, хоть рядом навеки легли мы в ледяную постель Смерти!" — Элика вздохнула. — Наверное, нам пора возвращаться.
— Элика, не мучай меня! Скажи, прошу, как мне поступить?
— Урчиль отдал меч тебе. Он взял с тебя слово, что Донн-Улайн вернется к моему народу, но клятву можно и нарушить, верно? Теперь она не имеет значения. Урчиль умер, и его смерть разрешает тебя от обета. Скажу тебе честно — я не знаю, как поступить.
— Я ждал другого ответа.
— Я все время думаю о монете из могильника, которую Суббота носит на шее. Тень Зверя падает на нас, Эвальд. То, что сказал дух Бодина, еще больше подтверждает мои опасения. Однако тебе придется решать. Я боюсь, что виари сдадутся, примут власть Вечной Ночи, и магистры Суль получат главное оружие моего народа, магию. Тогда умрет последняя надежда. Пророчества Эская не сбудутся. Ты сам видел, во что они превратят эти земли. Пользуясь магией виари, они откроют десятки порталов, подобных порталу Нум-Найкората, и орды их неживых слуг наводнят империю. История закончится, наступит Scathar-No-Mroggath, Мертвый сон мира. Время, когда Навь станет реальностью.
— Ты предана империи?
— Удивлен? Да, я не могу предать Ростиан. Я слишком ценю все то, что империя дала мне. Но я виари, и я навсегда останусь со своим народом — в жизни и в смерти.
— Элика, разве нельзя примирить империю и твой народ?
— Наверное, можно. Однако ты говорил с императором. Разве Алерий дал тебе надежду на такое примирение? Да и дуайены не пойдут на союз с империей, если Рейвенор не согласится вернуть им земли.
— Еще ничего не решено. Я верю в Брианни, она наследница Зералина. Вместе мы убедим дуайенов.
— Как же я люблю твою уверенность, Эвальд! — Элика приподнялась на цыпочках и коснулась губами моей щеки. — Уговорил, мы попробуем. Только с Субботой придется повозиться. Этот дампир — страшный упрямец.
— Шепчетесь? — Суббота появился так неслышно, что я вздрогнул, а Элика даже испуганно вскрикнула. — Хватит секретничать. Нам пора ехать.
— У меня есть предложение, Лукас, — сказала эльфка. — Я могу Зовом призвать моих соплеменников, и они доставят нас в любой из ближайших портов. Это сэкономит время и силы.
— А заодно твои остроухие родичи скормят меня по дороге рыбам? — Суббота нехорошо усмехнулся. — Я не верю тебе, ведьма. Я хорошо слышал, о чем вы тут беседовали. У дампиров отличный слух, знаешь ли. Поэтому едем по суше.
— Элика дело говорит, — вступился я за магичку. — Этот портал вывел нас неизвестно куда. Ты знаешь дорогу? Я нет.
— Проще простого узнать, где мы. Доедем до первого поселения и спросим, как оно называется. У нас есть карта, паренек, — дампир похлопал ладонью по своей сумке. — И вообще, знаешь, что я подумал?
— Что?
— Дай мне меч, — Суббота протянул руку. — Так мне будет спокойнее.
— Урчиль отдал меч мне, — ответил я. — Не выйдет, Суббота.
— Эвальд, — сказала Элика, странно сверкнув глазами, — отдай меч.
— А? — Я не поверил своим ушам. — Ты тоже хочешь…
— Суббота наш командир, и хочет, чтобы меч был у него. Отдай ему клинок.
— Умная девочка, — хмыкнул дампир и шагнул ко мне, не опуская протянутой руки. — Снимай оружие, шевалье.
Я ощутил полную беспомощность. Имперские холуи Суббота и Элика перехитрили меня. Я больше не сомневался, что они сговорились заранее. Конечно, я могу биться с ними, но есть ли у меня хоть единый шанс на победу? Вдвоем они одолеют меня за секунды и все равно заберут меч.
Кажется, на этот раз я потерял все. Честь, лицо и…
— Ну же! — Лицо Субботы исказилось.
— Держи, — я снял перевязь с мечом и швырнул к ногам дампира.
Лукас наклонился, схватил меч за середину — и вдруг с громким воплем отбросил его прочь, замахал рукой, от которой повалил белесый дым. Я в ужасе наблюдал, как кисть руки Субботы почернела, будто обуглилась, а секундой позже на лице охотника проступили черн