— Домино! — Я обхватил ладонями ее голову, заглянул в глаза. — Моя Домино!
— Мой рыцарь!
— Как долго я ждал этого мгновения! Милая моя, любимая!
— Эвальд, прекрати! Ты мне все кости переломаешь.
— Я так тосковал без тебя. Я думал… я боялся…
— Ни слова о плохом, — она коснулась пальцами моих губ. — Мы снова вместе, и это не сон.
— Это тебе, — я подал ей цветок. — Я спрашивал о тебе, но…
— Я все знаю. — Она улыбнулась, но ее улыбка была печальной. — Я почувствовала твое приближение. А потом дуайены сказали, что прибыл представитель императора. Я сразу подумала о тебе.
— Почему?
— Император мог послать только тебя для переговоров с виари.
— Проницательная ты моя! — Я обхватил ее лицо ладонями. — Мераль Варин сказал, что ты на осталась на корабле.
— Так и было. Я спросила Мераля о тебе, и он не стал лгать мне. Мне не позволили говорить с тобой до начала Совета. Но я нарушила их приказ.
— Ты ослушалась дуайенов?
— Ну, почти, — Домино показала на слабое сияние между опорами кромлеха. — Я не сошла с корабля на берег, как мне было приказано. А вот про портал мне никто не сказал.
— Любимая! — Я прижал девушку к груди, нашел ее губы. Какое-то время мы целовались, забыв обо всем. А потом Домино мягко отстранила меня.
— У нас мало времени, Эвальд, — сказала она. — Я должна кое-что сказать тебе. Что-то очень важное. Прошу, выслушай меня, и не перебивай.
— Это что-то меня не обрадует, так?
— Вчера почти одновременно с тобой на Мьюр прибыл представитель сулийцев. Я знаю, что он будет требовать моей выдачи. И еще…
— Что?
— Боюсь, Совет примет решение выдать меня магистрам.
— Это невозможно! — Я почувствовал настоящее отчаяние. — Они не посмеют!
— Увы, любимый, все уже решено. Решение Совета лишь формальность. Никто не пойдет против обычая, который существует уже столетия. Обычая, который освящен письменным обязательством и устной клятвой наших предков.
— Я не позволю им!
— Полагаешь, дуайены и мистики послушают саларда? Мне очень жаль, Эвальд. Если Совет примет решение передать меня магистрам, я вынуждена буду подчиниться.
— Домино, я… никогда не смирюсь с этим. Я буду бороться за тебя.
— Эвальд, я очень люблю тебя. Ты славный, храбрый и благородный человек, мне еще не приходилось встречать таких. Может, за это я тебя и полюбила. Но воля одного человека мало что может изменить.
— Так ты вызвала меня сюда, чтобы разбить мое сердце?
— Разбить сердце? — Домино вздохнула так горько, что у меня все внутри оледенело. — Нет, конечно нет. Я всего лишь хотела увидеть тебя. Сейчас, до Совета.
— Постой, погоди, я не верю, что у нас нет выбора! Может быть, есть решение, которое устроит всех.
— Сулийцы не отступятся. То, что случилось на Порсобадо, для них не тайна. Они знают, что это я отыскала Харрас Харсетта, а это под силу только Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр. Они имеют на меня все права.
— Ты говоришь так, будто ты рабыня!
— В каком-то смысле — да. Беглая рабыня. Такова судьба всех арас.
— Мне плевать на сулийцев. Я скажу Совету, что ты моя жена. Они не посмеют отдать упырям супругу имперского крестоносца.
— Чтобы наш брак был действителен в глазах Совета, он должен быть заключен по виарийским законам, Эвальд. Мы с тобой в глазах дуайенов просто влюбленная пара, предавшаяся запретной любви.
— Вздор! Вздор! — Я в ярости ударил ладонью по менгиру. — Я нашел меч Зералина. Я обменяю тебя на этот меч.
— Что? — Глаза Домино засверкали в темноте. — Мераль ничего не сказал мне про меч.
— Да, да, да! Мы нашли клинок твоего предка. Мы нашли Донн-Улайн. Древень Урчиль отдал его мне в обмен на обещание, что меч будет передан виари. Я не нарушу своего слова. Но условием передачи будет твоя свобода.
— Как странно! — Она вздохнула. — Как же тебе удалось найти его?
Я рассказал ей свою историю. С того момента, как встретился с императором и до гибели Субботы. Наверное, мой рассказ был слишком сбивчивым и бестолковым, но Домино выслушала меня, не перебив ни разу.
— Помнишь, однажды в Фор-Авек я сказал тебе, что сделаю все, чтобы защитить тебя, — добавил я, закончив рассказ. — Ты станешь моей женой, и ни одна тварь не посмеет безнаказанно обидеть жену фламеньера. Я защищу тебя, клянусь!
— Ты сказал, там были драконы, которые спасли вас?
— Драконы? Да, были. Но причем тут драконы? Я про нас с тобой говорю.
— Любимый мой, добрый мой! — Домино ласково провела пальцами по моей щеке. — Я знаю, что ты не дашь меня в обиду. Но мы с тобой слишком маленькие люди в этом мире. Решения принимаются за нас. Наш долг следовать им, даже если это невыносимо тяжело.
— Почему ты говоришь так обреченно?
— На карту поставлена судьба моего народа, Эвальд. Я мечтала помочь ему, но теперь вижу, что мои усилия оказались напрасны.
— Неправда! — Я сжал ее пальчики в своих ладонях. — Мы победим, обязательно. И мы будем вместе!
— Представитель Суль будет обещать моему народу милость магистров в обмен на меня и Харрас Харсетта.
— Я убью его, если он посмеет…
— Эвальд, не говори глупостей. Никто не позволит тебе поднять руку на посла Суль.
— Я предложу ему то, от чего он не посмеет отказаться — суд Божий. Я убью его в поединке, и ты будешь свободна.
— Совет не допустит такого исхода. Они… они боятся. Пришло время исполнения пророчеств, и сейчас любой выбор значим, как никогда.
— Брианни, мне плевать на пророчества, на все на свете. Я знаю, что мы должны быть вместе, и мы будем вместе. Завтра у меня будет, что сказать Совету. И что предложить ему. Справедливый обмен. Совет не сможет мне отказать.
— Это Элика подала тебе такой совет?
— Элика? — переспросил я, чувствуя некоторое раздражение. — Причем тут Элика? Это было мое решение.
— Ты слушаешь ее, ведь так?
— Домино, не надо меня ревновать к Элике. Она меня не интересует.
— Она красивая. И ей не грозит участь стать глайстиг.
— Прекрати!
— Хорошо, любимый, не буду. Только помни, что если ты изменишь мне с этой ведьмой, я превращу тебя в тюленя.
— Да, дорогая. Я согласен быть тюленем, лишь бы с тобой рядом.
— Прости, я глупость сказала. Поцелуй меня…
Я понял, что она боится. Очень боится. Ночь была холодная, но Домино дрожала не только от холода. Мне очень хотелось согреть ее, заставить забыть о страхах, но я понимал, что у меня ничего не получится, что такое счастье мне пока не дано. И я чувствовал, что близок к отчаянию.
— Милая, — шепнул я в ушко, — скажи только слово, и я пойду за тебя на смерть.
— Я знаю.
— Тогда почему ты дрожишь?
— Когда я была совсем маленькой, отец часто рассказывал мне о Зералине, — сказала Домино, отстранившись от меня. — У нас в каюте была старинная книга, очень ветхая, в ней не хватало многих страниц, а остальные были так потрепаны, что я боялась даже коснуться их. Отец иногда читал мне отрывки из этой книги. Там рассказывалось о последних временах Сухопутных королевств, Отец говорил, что в этой книге много пророчеств о будущем народа виари. При этом глаза у него блестели, и он страшно волновался. Там было прорицание о мече. О том, что он найдется в канун последних времен для мира Аэрдвиарн. Я запомнила эти слова. И теперь мне страшно оттого, что это время наступает. И от нас с тобой ничего не зависит.
— Зависит, любимая, еще как зависит! Завтра я попрошу у старейшин твоей руки, — сказал я, прижимая ее к груди. — В обмен на меч Зералина.
— Ты получишь в придачу гнев императора.
— Мне плевать на императора и безразлично, что будет с империей.
— Это говорит твоя горячность, а не твой разум. Но даже если и так…Я должна предупредить тебя, любимый. Донн-Улайн не просто оружие. Это могущественный магический артефакт. Он ключ к будущему не только моего народа, но и человеческих королевств. Может быть, ты совершишь неравноценный обмен.
— Домино, что ты говоришь! Да ни один меч не стоит…
— Погоди, — перебила она меня. — Ты должен понимать цену своего решения. Картина в Харемской обители, ты видел ее. Нашествие вот-вот начнется. Его уже не предотвратить.
— Ты пугаешь меня.
— Увы, я рада бы ошибиться. Но я чувствую. Я слышу Зов Неназываемой Бездны, и с каждым днем он все громче. Наши судьбы предопределены.
— Нет ничего предопределенного, Брианни.
— В твоем мире — может быть. Но в этом мире магия слишком сильна. Она как проклятие. — Она сделала паузу. — Ты отдашь меч в обмен на мою свободу. Да, возможно, дуайены согласятся на такой обмен. Это слишком большой соблазн для них. Но меч не останется у виари, ты должен понимать это. Мой народ вынужден будет отдать его заклинателям мертвых. Магистры слишком сильны и они не оставят нам выбора. Нам придется или отдать святыню добровольно и встать на сторону Неназываемой Бездны, или же потерять меч в битве и сгинуть в последней кровавой войне. В любом случае у империи не останется ни малейшей надежды на победу. Погибнут не только виари. Весь мир станет добычей смерти и тления.
— Надежда всегда есть.
— Ты должен отдать меч императору Ростиана. Это твой долг, как фламеньера, защитника империи.
— И пожертвовать тобой? Нет, никогда, даже не проси об этом!
— Иногда малая жертва спасает от большой беды.
— В тебе моя жизнь и мое счастье. Пусть этот мир погибнет, но я останусь рядом с тобой до последнего вздоха.
— Это счастье — слышать такие слова, милый. Даже если наша любовь обречена, и ничего хорошего нас не ждет.
— Ждет, Брианни, еще как ждет! Поверь мне. Мы победим, обязательно победим.
— Какой же ты у меня… чистый! — Домино со вздохом прижалась к моей груди. — Когда ты так говоришь, мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется от любви к тебе. Я бы хотела остаться с тобой до рассвета, но это невозможно. В мою каюту на корабле могут войти в любой момент. Я должна идти, любимый. А ты ступай, отдохни. Утро уже близко, на Совете тебе понадобятся силы и самообладание. Ты будешь говорить от имени людей, которых представляешь. А я буду молиться, чтобы твои слова дошли