Наступление крестоносцев на русские земли.Русско-ливонские отношения с конца 20-х гг. до 1270 г.
Договор 1224 г. на некоторое время остановил военные действия на западных рубежах Новгородского государства. После покорения эстов Эзеля (Сааремаа) в 1227 г. высвободились силы, которые можно было использовать для войны с русскими, хотя одновременное наступление крестоносцев к югу от Западной Двины не позволило духовным и светским феодалам Ливонии полностью сконцентрироваться на завоевании русских земель. Кроме того, необходим был достаточно аргументированный предлог для захвата территорий с христианским населением. Для нанесения ударов против Новгородского государства были выбраны два основных направления: из Дорпатского епископства на Псков и из датских владений в Северо-Восточной Эстонии на земли с этнически финским населением по южному берегу Финского залива.
Оба названных района представляли собой своеобразные «слабые звенья» в обороне русских. В первом случае предполагалось использовать острые противоречия между Новгородом и Псковом, стремившимся к учреждению собственного, независимого от Новгорода княжения, а также родственные связи потомков псковского князя Владимира Мстиславича с социальной верхушкой Дорпатского епископства. Помощь претендовавшему на псковский княжеский стол Ярославу Владимировичу, а затем борьба за «псковское наследство» вплоть до конца XIII в. являлись оправданием для военных вторжений западных христиан в православные районы. Предпринимались также попытки распространить католичество среди православных псковичей. Закрепиться на псковских землях рассчитывали дорпатский епископ, его вассалы, а также Ливонский орден. Большое значение завоеванию Пскова придавали рижский епископ (с 1253 г. — архиепископ), частью церковного владения которого было Дорпатское епископство, и Римский папа, поскольку Псков мыслился как центр распространения католической веры в Северо-Западной Руси.
Вторым «слабым звеном» были земли финноязычных народов води, ижоры и карелы, которые вплоть до 40-х гг. XIII в. оставались в подавляющем большинстве язычниками. Здесь предполагался тот же сценарий развития событий, что и при завоевании восточноприбалтийских земель: миссионерская деятельность католических проповедников среди язычников, образование здесь католической общины, а затем введение сюда отрядов крестоносцев для защиты католиков от язычников и поддерживавших их православных русских. Подобная тактика предпринималась и в ходе завоевания земель финских народов суоми (сумь) и хайме (емь) [Шаскольский 1978]. Большие надежды ливонцы возлагали на сотрудничество с той частью нобилитета финноязычных народов, которые не хотели признавать политическую власть Новгорода. Организацией военного наступления занимались главным образом североэстонские вассалы датского короля, планировавшие расширить свои владения за р. Нарву. Приобщение же местных язычников к католичеству взял на себя Вик-Эзельский (Сааре-Ляэнеский) епископ Генрих — член Доминиканского ордена, братья которого признавались лучшими проповедниками христианской веры. Претендуя здесь на духовную власть, епископ Генрих привлек и военные силы Ливонского ордена, обещав рыцарям большие владения во вновь покоренных землях. Таким образом, включить эти земли в свою церковную область рассчитывали как епископ Рижский (духовный сеньор Вик-Эзельского епископа), так и архиепископ Лундский — глава датской церкви. Утвердиться в стратегически важных районах на южном берегу Финского залива стремилась также Швеция.
В историографии в течение долгого времени преобладала точка зрения о том, что существовал единый план совместного католического наступления на русские земли, разработанный в Папской курии ^организованный по поручению папы легатом Вильгельмом Моденским в 1240–1242 гг. [см. Шаскольский 1951; Шаскольский 1978: 154 и далее], однако в этом случае не учитывалась связь крестовых походов как с политической ситуацией в Западной Европе, так и с реальными возможностями непосредственных участников наступления на востоке Балтики. Исследования источников показывают, что организации единого фронта против русских земель препятствовали внутриполитические обстоятельства во владениях претендентов на русские земли: войны с другими соседями, гражданские войны и др. Кроме того, существовавшее с начала завоевания Восточной Прибалтики и со временем только усиливавшееся соперничество между участниками крестовых войн в большей мере разделяли их, нежели объединяли. Столкновение их интересов в уже покоренной Ливонии и в Северо-Западной Руси (особенно в претензиях на районы с финноязычным населением Новгородского государства) было трудноразрешимо даже для такого искушенного политика, как легат Вильгельм Моденский. При возникавших территориальных спорах они обращались как к третейскому судье в Римскую курию. Папы же, ведя постоянную борьбу с германскими императорами за политическую гегемонию в Западной Европе, вставали на ту или иную сторону, в значительной степени руководствуясь тем, в чьей поддержке — Тевтонского ордена, Дании (и связанными с ними силами в Ливонии) или же Швеции — они были заинтересованы в данный конкретный момент. Примерное же совпадение по срокам (в 1240 — начале 1241 г.) походов в новгородские пределы сразу нескольких католических государей было вызвано двумя взаимосвязанными обстоятельствами: слухами о разорении Руси татаро-монголами, что позволяло надеяться на легкую победу, и опасениями быть обойденными соперниками, также претендующими на новгородские и псковские земли [Феннел 1989: 143; Хеш 1995: 65–75; Назарова 1999 (а): 190–201; Selart 2001: 161–165].
О конфликте интересов между духовными и светскими государями из-за новгородских владений, сопровождавшемся жалобами в Рим, а также об изменениях в намеченных планах из-за непредвиденных обстоятельств свидетельствуют и события 1255–1257 гг., которые раскрываются в приведенных далее документах [см. также: Nazarova 2001: 191–193]. Попытка ливонских ландесгерров договориться о совместных действиях против Новгородской Руси была предпринята в 1267–1269 гг., когда их интересы совпали с конкретными возможностями для достижения цели. Однако сил, которые они смогли собрать в тот раз, оказалось недостаточно для захвата Пскова. Последовавшее же затем нападение литовцев на ливонские владения (на Эзель) и угроза вторжения русско-ордынского войска окончательно расстроили планы объединенного наступления на Новгородское государство.
Заключенный в 1270 г. договор между Ливонией и Новгородом знаменовал собой завершение важного этапа в отношениях между ними. Почти на тридцать лет установилось относительное затишье на ливонско-русской границе. Ливонский орден и прибывающие в Прибалтику крестоносцы вели войны с земгалами и литовцами. В самой Ливонии разгоралась междоусобица.
Новое обострение начинается к середине 90-х гг. XIII в. В 1294 г. отряд североэстонских вассалов Кивелей предпринял попытку закрепиться на правом берегу Нарвы [НІЛ: 328]. В начале 1299 г. епископ Дорпатский вместе с рыцарями Ливонского ордена, вспомнив о правах на «псковское наследство», вновь напали на Псков. Но псковичи сумели подготовиться к отпору и вынудили врага отступить [НІЛ: 329; П1Л: 4, 14; П2Л: 18, 22]. Тем не менее эти столкновения не выходили за рамки пограничных конфликтов. Кроме того, военные нападения ливонцев больше не содержали религиозного обоснования, что позволяет говорить о завершении эпохи крестовых походов против Северо-Западной Руси.
Рифмованная хроника.Отрывки VІ–ІХ
<...> meister Volkewîn <...>
sante boten kegen Rûȥen lant
nâch helfe.
<...> магистр Волквин <...>
послал послов в Русскую землю
за помощью.
Речь идет о посылке магистром Волквином послов в Новгородскую землю за помощью накануне похода против литовцев в 1236 г., окончившегося разгромом христианского войска в битве при Сауле. Эта битва подробно описывается в СРХ (строфы 1905 и далее). Судя по сообщению Новгородской летописи, на просьбу магистра откликнулись псковичи, приславшие отряд в 200 человек. Подробнее см. прил. 2Г.
Nû lege wir die rede nider
und sprechen abir wider,
wie iȥ dem dûtschen hûs in hant
zû dem êrsten gienc in Nieflant.
von Darbete bischof Herman
bie den ziten began
zeisen mit den Rûȥen.
die wolden sich ûf struȥen
kegen dem cristentûme al sê.
in tet ir unsâlde vil wê.
sie tâten leides im genûc.
dô er daȥ lange vertrûc
die brûdere er zû hûlfe bat.
der meister quam im ûf der stat
und brâcht im manchen rischen helt
beide kûne und ûȥ irwelt.
des kuniges man quâmen dar
mit einer hovelîchen schar;
des was bischof Herman vrô.
mit deme here sie kârten dô
vrôlîchen in der Rûȥen lant.
eȥ gienc in dâ vil wol in hant.
vor eine burg sie quâmen dô,
die was irre kumft unvrô.
sturmes man mit in began,
daȥ hûs gewunnen sie in an.
Îsburc die burc hieȥ
der Rûȥen man keinen lieȥ
man brêchte in in nôt.
welcher sich zû were bôt,
der wart gevangen oder geslagen.
man hôrte rûfen und clagen:
in dem lande ubir al
erhûb sich ein michel schal.
Die von Plezcowe dô
wâren diser mêre unvrô.
eine stat ist sô genant,
die liet in Rûȥen lant.
dâ sint lûte harte sûr,
die wâren dieser nâkebûr.
von den wart nicht gespart,
sie hûben sich ûf die vart
und jageten grimmelîchen dar
mit mancher brunien lichtvar;
ir helme lûchten als ein glas.
vil manich schutze dâ mite was.
sie quâmen ûf der brûder her;
sie satzten sich kein in zû wer.
die brûdere und des kuniges man
die Rûȥen vrilichen riten an.
bischof Herman der was dar
als ein helt mit sîner schar.
sich hûb ein ungevûger strît:
die dûtschen hiwen wunden wît,
die Rûtȥen liden gгôȥe nôt:
man slûc ir achte hundert tôt,
die bliven ûf deme wal.
bie Îsburc nâmen sie den val.
die anderen nâmen dâ die vlucht,
man jagete sie âne zucht
vaste hin zû lande wert,
die Rûȥen manten sêre ir pfert
beide mit geiseln und mit sporn;
sie wânten alle sîn verloren:
der wec dûchte sie gar lanc.
der walt von jâmerschalle clanc.
zû lande was in allen gâch;
der brûdere her zogeste hin nâch.
die Mode ein waȥȥer ist genant:
nâ in uber ûf daȥ lant
die brûdere vûren mit gewalt;
sie brâchten manchen degen balt.
Die von Plezcowe dô
wâren der geste unvrô.
die brûdere slûgen ir gezelt
vor Plezcowe ûf ein schône velt.
der bischof und des koniges man
ir legirstat vil wol gewan.
manich ritter und knecht
vordienten wol ir lêhenrecht.
man lieȥ gebieten in dem her,
man solde bereiten sich zûr wer,
und lieȥ sie dâ bie verstân,
man solde ouch zû sturme gân.
die Rûȥen wurden des gewar,
daȥ sturmen wolde manich schar
beide burc unde stat.
die Rûȥen wâren strîtes mat
dâ vor bie Îsburc worden:
sie boten sich dem orden,
wan sie vorchten ungemach.
un einen vride man dô sprach.
der vride wart gemachet dô
mit den Rûȥen alsô,
daȥ Gêrpolt, der ir kunic hieȥ
mit sîme gûten willen lieȥ
burge und gûte lant
in der dûtschen brûdere hant,
daȥ ir der meister solde pflegen.
dô bleib daȥ sturmen under wegen.
Dâ die sûne geschach,
nicht lange sûmete man dar nâch,
daȥ her brach ûf gemeine dô.
sie wâren alle in gote vrô
und gâben gote die êre:
sie dankten im vil sêre.
dô daȥ her was bereit
vrôlich iȥ von dannen reit.
zwêne brûdere man dar lieȥ
die man daȥ lant bewaren hieȥ
von dûtschen eine cleine macht.
daȥ wart in sint zû schaden brâcht:
ir hêrschaft werte unlange vrist.
eine stat in Rûȥen lande ist,
Nogarden ist sie genant.
dem kunige wart daȥ mêre bekant,
er hûb sich ûf mit mancher schar
kegen Plezcowen, daȥ ist wâr.
dar quam er mit grôȥer macht;
er hette manchen Rûȥen brâcht
zû lôsene die von Plezcô.
des wâren sie von herzen vrô.
dô er die dûtschen irsach,
nicht lange sûmete er dar nâch,
die zwêne brûdere er verstieȥ
der vogetîe er sie erstieȥ
und alle ir knechte man vertreib.
der dûtschen keiner dâ bleib:
den Rûȥen lieȥen sie daȥ lant.
den brûderen gienc iȥ sus in hant:
wêre Plezcowe dâ behût
daȥ wêre nû dem cristentûme gût
biȥ an der werlde ende.
eȥ ist ein missewende,
der gûte lant betwungen hât
und der nicht wol besetzet hât:
der claget wen er den schaden hât,
wan iȥ im vil lîchte missegât.
der kunic von Nogarden kârte wider.
Eȥ stûnt dar nâch nicht lange Sider.
ein stat ist grôȥ unde wiet
die ouch in Rûȥen lande liet:
Susdal ist sie genant.
Alexander was genant
der bie der zît ir kunic hieȥ:
sîn volc er sich bereiten lieȥ
den Rûȥen was ir schade leit;
snelle wurden sie bereit.
dô vûr kunic Alexander,
mit im vil manich ander
Rûȥe her von Susdal.
sie vûrten bogen âne zal,
vil manche brunje wunneclich.
ir banier die wâren rich,
ir helme die wâren liecht bekant.
sus zogeten sie in der brûder lant
dâ gewaldeclîch mit her.
die brûdere dâ mit sneller wer
brâchten in daȥ kegenzil;
ir was aber mâȥen vil.
Zû Darbete wart vernomen
kunic Alexander wêre komen
mit her in der brûder lant
und stifte roub und brant.
der bischof des nicht enlieȥ
des stiftes man er snelle hieȥ
îlen zû der brûdere her
kegen den Rûȥen zû wer.
waȥ er gebôt daȥ geschach.
nicht lange sûmeten sie dar nâch,
sie quâmen zû der brûdere macht.
sie hatten zû cleine Volkes brâcht;
der brûdere her was ouch zû clein.
îdoch sie quâmen uber ein,
daȥ sie die Rûȥen ritten an.
strîtes man mit in began.
die Rûȥen hatten schûtzen vil.
die hûben dô daȥ êrste spil
menlîch vor des kuniges schar.
man sach der brûder banier dar
die schutzen underdringen,
man hôrte swert dâ dingen
und sach helme schroten.
an beider sît die tôten
vielen nider ûf daȥ gras.
wer in der brûdere her was
die wurden ummeringet gar.
die Rûȥen hatten sulche schar,
daȥ ie wol sechzic man
einen dûtschen ritten an.
die brûdere tâten wer gnûc,
îdoch man sie dar nider slûc.
der von Darbete quam ein teil
von deme strîte, daȥ was ir heil:
sie mûsten wîchen durch die nôt.
dar bliben zwênzic brûder tôt
und sechse wurden gevangen.
sus was der strit ergangen.
Kunic Alexander was vrô,
daȥ er den sig behielt also.
er kârte wider zû lande.
er lieȥ doch dar zû pfânde
sumelîchen rischen man,
der reisen nimmer mêr began.
waȥ brûder in dem strîte was
geslagen, dâ ich nû von las,
die wurden Sider wol verclait
mit manchem helde unverzait.
die sich durch got hân gegeben
in der dûtschen brûdere leben, <...>
Ну, оставим эту тему
И поговорим о том,
Как дела у Дома Тевтонского
Шли поначалу в Ливонии [1].
Епископ Герман из Дорпата [2]
Начал в то время
С русскими враждовать.
Те хотели, как прежде, выступить
Против христианства [3].
Это принесло им большие неприятности [4].
Они причинили ему много зла [5].
Долго он это терпел,
Пока не позвал на помощь братьев [6].
Магистр [7] прибыл к нему немедленно [8]
И привел многих отважных героев,
Смелых и отборных.
Королевские мужи [9] туда прибыли
С большим отрядом,
Чему был епископ Герман рад.
С этим войском они отправились тогда
Радостно на Русь.
Их дела пошли там очень хорошо.
К замку они подошли,
Где их приходу не были рады.
Пошли на них штурмом.
Захватили их замок.
Изборском [10] назывался замок.
Ни одному русскому не дали уйти
Невредимым.
Кто им сопротивлялся,
Тот пленен был или убит.
Слышались крики и стоны:
Повсюду в той стране
Начался великий плач.
Это очень опечалило
Жителей Пскова.
Так называется город,
Расположенный на Руси.
Там жили люди жестокосердные.
Они были их соседями [10].
Без промедления
Собрались они в поход.
И поскакали яростно туда,
Одетые в блестящие доспехи [11].
Их шлемы сияли как стекло.
С ними было много стрелков [12],
Они столкнулись с войском братьев [13].
Те дали им отпор.
Братья и мужи короля
На русских смело напали.
Епископ Герман держался
Как герой со своим отрядом.
Начался бой жестокий:
Немцы [14] наносили глубокие раны,
Русские несли большие потери.
Восемь сотен их было убито [15],
Тех, кто остался на поле брани.
Под Изборском потерпели они поражение.
Остальные обратились в бегство.
Их преследовали в беспорядке
По пятам, тесня их к дому.
Русские сильно погоняли своих лошадей
И плетьми, и шпорами.
Они думали, что все пропали.
Путь им казался слишком длинным.
Лес гудел от горестных криков.
Все стремились добраться до дома.
Братья их преследовали.
Моде [16] называется река:
За ними на другой берег
Братья переправились с большой силой;
Они вели за собой многих смелых воинов [17].
Псковичи же
Не были рады гостям.
Братья поставили шатры
Перед Псковом на красивом поле.
Епископ и мужи короля
Очень удобно лагерем расположились.
Многие рыцари и кнехты [18]
Полностью заслужили свое право на лен [19].
Был отдан приказ
Готовиться к бою.
И дали им [20] понять,
Что пойдут они на штурм.
Русские заметили,
Что многие отряды штурмовать готовятся
И замок, и посад [21].
Русские не оправились еще
После боя под Изборском.
Они сдались Ордену,
Там боялись большей беды.
О мире повели переговоры.
И мир был заключен
С русскими на тех условиях,
Что Герпольт [22], как звали их короля,
Согласился оставить
Замки и плодородную землю
В руках немецких братьев,
В распоряжении магистра.
И отказались от штурма.
Когда примирение состоялось,
Недолго после этого медлили,
Чтобы собраться в обратный путь.
Все пребывали в большой радости
И воздавали хвалу Господу.
Они благодарили его за очень многое.
Когда войско было готово,
Радостно оттуда отправились.
Там оставили двух братьев, которых
Управлять этой землей назначили [23],
И небольшой отряд немцев [24].
Это позже обернулось им во вред.
Их господство продолжалось недолго.
Есть город на Руси,
Новгородом он называется.
Их королю [25] стало об этом известно.
Он выступил со многими отрядами
Против псковичей, это правда.
И пришел он с большой силой.
Он многих русских привел,
Чтобы освободить тех, кто в Пскове.
Этому обрадовались они сердечно [26].
Увидев немцев,
Он долго не медлил,
Обоих братьев он выгнал,
Покончив с их фогством [27],
И всех их кнехтов [18] изгнали.
Ни одного немца там не осталось.
Русским оставили они страну.
Так обстояли дела у братьев.
Если бы Псков тогда удержали,
Это было бы на пользу христианству [3]
До самого конца света.
Это — просчет [28].
Кто покорил хорошие земли,
Но недостаточную защиту их обеспечил,
Тот заплачет, понеся убытки, когда он,
Что очень вероятно, неудачу потерпит.
Король Новгорода ушел в свою землю,
Недолго было спокойно.
Есть город большой и просторный
Также на Руси.
Суздалем он называется.
Александром звали того,
Кто в то время там был королем [29].
Своим подданным он велел собираться
В поход. Русским их неудачи обидны были.
Быстро они собрались.
И поскакал король Александр,
С ним много других
Русских из Суздаля.
У них было луков без числа,
Очень много блестящих доспехов.
Их знамена богато расшиты,
Их шлемы славились своим сиянием [30].
И отправились они в землю братьев [31]
С сильным войском.
Тогда братья, быстро вооружившись,
Оказали им сопротивление.
Их, однако, было немного.
В Дорпате стало известно,
Что пришел король Александр
С войском в землю братьев [31],
Чиня грабежи и пожары.
Епископ без внимания этого не оставил.
Мужам епископства [32] он срочно велел
Поспешить к войску братьев,
Чтобы против русских сражаться.
Что он приказал, то было исполнено.
Долго не медля,
Они присоединились к силам братьев.
Они слишком мало людей привели.
Братьев также было слишком мало.
Всё же вместе они решили
На русских напасть.
Начали с ними сражаться.
У русских было много стрелков [12],
Они отразили первую атаку, мужественно
Выстроившись перед войском короля.
Видно было, что отряд [33] братьев
Строй стрелков прорвал,
Был слышен звон мечей
И видно, как раскалывались шлемы.
С обеих сторон убитые
Падали на траву [34].
Те, кто был в войске братьев,
Оказались в окружении.
У русских было такое войско,
Что, пожалуй, шестьдесят человек
Одного немца атаковало [35].
Братья упорно сражались.
Всё же их одолели.
Часть дорпатцев вышла
Из боя, чтобы спастись.
Они вынуждены были отступить [36].
Там двадцать братьев осталось убитыми
И шестеро попали в плен [37].
Так прошел этот бой.
Король Александр был рад,
Тому, что он победу одержал.
Он возвратился в свою землю.
Однако за это ему пришлось заплатить
Жизнями многих храбрых мужей [38],
Кто никогда больше не отправится в поход.
Что касается братьев, в том бою павших,
О чем я только что читал [39],
То их позже, как положено, поминали
Вместе со многими бесстрашными героями,
Которые по зову Господа
Среди тевтонских братьев живут, <...>
1. Nieflant — Ливония, Лифляндия (см. в разделе 1 ком. 6 к отр. III СРХ). Дом Тевтонский в Ливонии — Ливонский орден, образованный в Ливонии в 1237 г. из остатков разгромленного Ордена меченосцев и пополненный рыцарями Тевтонского ордена. Официально являлся филиалом Тевтонского ордена в Ливонии, хотя реально зависимость его от Тевтонского ордена была минимальной. Во главе Ордена стоял магистр (ландмейстер — Landmeister). Ливонский орден явился наследником и правопреемником всей принадлежавшей Ордену меченосцев собственности в Ливонии; в военно-политическом отношении был наиболее сильным из феодально-духовных государств Восточноприбалтийского региона. После покупки в 1349 г. бывших владений датской короны в Северной Эстонии Ливонский орден стал и самым большим среди них государством по территории [Turnier 1954: 262–265; Kalninś 1972: 56–60].
2. Герман, епископ Дорпатский — Герман фон Бекесховеден, брат епископа Альберта. Известен по документам с 1217 по 1248 г. До прибытия в Ливонию был аббатом бенедектинского монастыря св. Павла недалеко от Бремена. В начале 1220 г. по рекомендации брата Герман был посвящен архиепископом Магдебургским в сан епископа Эстонского (ГЛ, XXIII: 11). Но из-за препятствий, чинимых датчанами, он не смог тогда же попасть в Эстонию. Весной того же года, чтобы разделить в Эстонии сферы влияния Лундской (датской) и Рижской церквей, папа издал распоряжение о создании Леальского епископства в Западной Эстонии (с центром в замке Леаль). Новое епископство было подчинено церковной юрисдикции Рижского епископства, а Герман стал епископом Леальским (ГЛ, ХХIV: 3). В 1223 г. Герман вместе с епископом Рижским и меченосцами заключили соглашение о совместных действиях против эстов и новгородцев. Условием соглашения должен был стать раздел всех эстонских земель, не занятых датчанами, на три части (ГЛ, XXVI: 13). Осенью 1224 г., после падения Тарту, было образовано Дорпатское епископство. Герман перенес свою кафедру в отстроенный немцами замок. Чтобы обезопасить свои владения, Герман вступил в ленные отношения с германским императором Генрихом и стал, как и епископ Альберт, имперским князем. Дорпатское епископство просуществовало до 1558 г. [ГЛ, XXVIII: 8; LUB, Bd.l, № LXIV: 69 от 06.11.1224; № LXVIII: 72–73 от 01.12.1224]. Леальским и одновременно Дорпатским епископом Герман оставался до конца 1227 г., когда после покорения о. Сааремаа (Эзеля) крестоносцами было создано самостоятельное — Эзельское (иначе — Леальское или Вик-Эзельское) епископство [Чешихин 1884: 369–371, 373; Арбузов 1912: 33; Gnegel-Waitschies 1958: 33; ИЭ: 172–174]. См. о Германе также док. 4 и 5 в разделе 2.
3. См. ком. 1 к отр. V СРХ.
4. Данная строфа является сложной для понимания. Немецкие исследователи прошлого века переводили ее как «безбожность русских причиняла епископу страдания» [Meyer 1848: 59; SRL: 558]. Думается, однако, что ближе к истине трактовка И. Э. Клейненберга, полагавшего, что речь идет о горе и неприятностях, которые своими поступками навлекли на себя сами русские [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 202–203]. Правда, более предпочтительным представляется перевод слова «tet» не как «кощунство» (вариант И. Э. Клейненберга), а как «действия», «поступки».
5. Ему (im) — епископу Герману.
6. Братья (brûdere) — рыцари Ордена.
7. В 1240–1241 гг. магистром Ливонского ордена был Андреас фон Велвен. С весны 1241 г. он — вице-магистр [Benninghoven 1965: 444–445]. См. о нем также ком. в прил. 2Г.
С 1242 г. магистром стал Дитрих фон Гронинген, занимавший эту должность до июля 1245 г. [Арбузов 1912: 285]. Между тем сам автор СРХ считал, что в 1240–1242 гг. магистром Ливонского ордена оставался Герман Балке (строфы 2292–2294). По другим же, более достоверным сведениям Герман Балке был магистром только в 1237–1239 гг. [Арбузов 1912: 285].
8. И. Э. Клейненберг переводит «ûf der stat» как «немедленно» [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 202–203]. Примерно такой же перевод в латышском издании 1998 г. [АН: 86]. Л. Мейер полагал, однако, что речь идет о «городе» или «резиденции» епископа [LR, Glossar: 396]. Думается, что такой перевод точнее соответствует исторической сути событий. К тому же «немедленно» предполагает приход магистра по первому зову епископа, что вряд ли хотел отразить хронист, будучи апологетом Ордена.
9. Королевские мужи (des kuniges man) — вассалы датского короля из Северной Эстонии.
10. Изборск (Isburc) — древнерусская крепость к юго-западу от Пскова, форпост на пути из Дорпатского епископства в Псков. Псковичи — «соседи» (nâkebûr) жителей Изборска. По письменным и археологическим данным известен с IX в. Изборск был одним из трех русских городов, упоминаемых в легенде о призвании варягов [ЛЛ: 20; Седов 1993: 9–41; Артемьев 1998]. По мнению И. Э. Клейненберга, передача автором СРХ русского «борск» в топониме «Изборск» как «burc» («замок», «крепость») была вызвана двумя обстоятельствами: 1) сходством звучания в русском и немецком языках; 2) тем, что Изборск воспринимался автором хроники как укрепленный населенный пункт, в котором посад не имел большого значения [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 204]. Между тем в историографии существует мнение, разделяемое как западными, так и отечественными историками, о том, что этот топоним имеет не славянское (из чего исходит И. Э. Клейненберг), а германское (скандинавское) происхождение и означает «город на Иссе» [Белецкий 1996: 78–82]. Иначе говоря, вполне вероятно, что автор СРХ передает именно первоначальный смысл данного топонима.
11. См. ком. 6 к отр. V СРХ.
12. То есть, лучников.
13. См. выше, ком. 6.
14. Употребление хронистом этнонима «немцы» (dûtschen) для всех ливонцев неслучайно, так как значительная часть вассалов датского короля из Северной Эстонии были также выходцами из Германии.
15. В Псковских летописях говорится о 600 погибших [П1Л: 13; П2Л: 21, ПЗЛ: 81].
16. Моде (Mode) — р. Великая. Этот гидроним встречается также и в других ливонских и западноевропейских источниках [см. Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 206–207; LRC: 256].
17. То есть, вассалов датской короны из Северной Эстонии и вассалов епископа Дорпатского, а также, возможно, эстов — коренного населения этих территорий.
18. Кнехты (knecht) — слуги. Имеются в виду состоявшие при братьях-рыцарях Ордена оруженосцы, конюхи, кузнецы и т. п. Слуги с такими же функциями находились и при отрядах североэстонских и дорпатских вассалов.
19. Здесь имеются в виду в первую очередь крестоносцы, незадолго до того прибывшие в Ливонию, которые рассчитывали получить за участие в походе ленные владения как на вновь завоеванных русских землях, так и в самой Ливонии (включая Эстонию). На вознаграждение в виде земельных пожалований рассчитывали и лица из вспомогательных служб. Как правило, они получали лены не более 1–3 гаков. Среди таких мелких держателей выслуженных ленов могли быть и представители коренных народов Ливонии. Небольшие лены за участие в походах могли получать и командиры пеших отрядов, состоявших из местных жителей [ср. Дорошенко 1960: 82 и далее; Назарова 1990: 69–71, 139 и др.].
20. Им — т. е. рыцарям крестоносного войска.
21. Согласно НІЛ, посад был сожжен (см. далее в прил. 2Е). Не исключено, что для штурма псковской крепости крестоносцы намеревались применить осадные машины, использовавшиеся и при взятии замков местных жителей в Ливонии (см. ГЛ, XXVIII: 5).
22. В других источниках русский князь Герпольт не упоминается.
B. Т. Пашуто, вслед за X. Кельхом и некоторыми другими немецко-прибалтийскими авторами, переводит имя «Gerpolt» как «Ярополк» и считает его княжеским наместником [Пашуто 1963: 103]. Согласно летописи (прил. 2Е), Псков сдавали бояре, а не князь. Именно поэтому П. фон Остен-Сакен счел, что под именем Герпольт следует понимать посадника Твердилу Иванковича [Osten-Sacken 1907: 105].
C. М. Соловьев же предполагал, что им мог быть псковский воевода Гаврила Гориславич [Соловьев, т. III: 835]. Сомнительно, однако, чтобы имена Твердила или Гаврила могли быть переданы по-немецки как «Герпольт». К тому же в СРХ он назван «королем», т. е. князем, а не фогтом или военным предводителем. Более вероятным, поэтому, представляется мнение И. Э. Клейненберга и И. П. Шаскольского, что князь Герпольт — это Ярослав Владимирович, сын князя Псковского Владимира Мстиславича [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 219–224], известный в источниках как Герцеслав (Gerceslawe — ГЛ, XXII: 4) и Гереслав (Ghereslaw — см. далее, док. 13). Ярослав Владимирович возглавлял группу новгородских и псковских бояр, оппозиционных правившим в Новгороде князьям владимиро-суздальской династии и их сторонникам в Новгороде. Ярослав считал себя законным наследником псковского княжеского стола и намеревался вернуть его себе, опираясь на поддержку своих ливонских родственников. Вполне вероятно, что Ярослав вынужден был согласиться и на то, чтобы признать себя вассалом епископа Дорпата [см. в прил. 2Б, Е, док. № 13, также: Назарова 2000 (а): 42–43].
Правда, «Герпольт» с большим основанием можно перевести как «Ярополк», а не «Ярослав». Не исключено, что ошибка в имени произошла в предполагаемых Дорпатских анналах (см. в Предисловии к СРХ), которыми пользовался автор СРХ. Вместе с тем вполне допустимо, что Герпольтом-Ярополком звали сына Ярослава от его первой жены, ливонской немки, убившего свою мачеху (см. прил. 2Е1). Вместо Ярослава, отказавшегося после смерти жены продолжать дальнейшую борьбу за Псков, ливонцы, захватив город, могли посадить на псковский княжеский стол его сына, который и передал управление Псковом немецким наместникам — тиунам. Таким образом была соблюдена видимость законности установления ливонской власти в Пскове.
23. Говоря о передаче Пскова только магистру, хронист «забыл» о епископе Дорпата, о котором ранее сам же упоминал как об инициаторе данного похода. Сомнительно, чтобы епископ Дорпатский (за которым стоял епископ Рижский) согласился отдать Ордену всю власть в Пскове. Думается, что из двух «братьев», очевидно, фогтов (в «Житии Александра Невского» они названы «тиунами». См. прил. 2Ж, ком. 27), оставшихся командовать немецким отрядом и управлять Псковом, один был представителем епископа, а второй действительно «братом», т. е. рыцарем Ордена. О том, как предполагалось делить доходы с псковских земель между Орденом и Дорпатом, см. в док. 13.
24. Если замечание хрониста о небольшом отряде, оставленном в Пскове, верно, это может свидетельствовать о достаточно прочной поначалу позиции там сторонников ориентации на Ливонию, что отражало сильные антиновгородские настроения. Этому соответствует упоминание в НІЛ о совместном управлении городом ливонцами и псковским посадником Твердилой (см. прил. 2Е).
25. Королю (kunige) — князю Александру Ярославичу. Согласно летописи, во время сдачи Пскова он был не в Новгороде, а в Переславле (см. прил. 2Е).
26. Изменение настроений в Пскове и усиление недовольства ливонцами происходило, вероятно, в течение всего 1241 г. Об освобождении Пскова русскими войсками в начале 1242 г. см. в прил. 2Ж, ком. 11 и 28.
27. Буквально: «освободив их от фогтства», т. е. от их обязанности судей-фогтов. Фогты возглавляли административно-судебные округа — фогства, на которые делились территории Ливонского ордена и Рижского епископства. Дорпатское епископство, имевшее значительно меньшую территорию, делилось на административные участки — амтства. Таким образом, говоря о «фогтстве», хронист включает занятые крестоносцами псковские земли в административную структуру Ордена.
28. Слово «missewende» имеет несколько значений. И. Э. Клейненберг перевел его как «неудача» [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 210–211]. Л. Мейер переводит это слово как «несчастье» [«Unglûck» — LR, Glossar: 385]. Но по смыслу рассказа более подходящим представляется перевод, которому отдано предпочтение в латышских изданиях: «ошибка», «ошибочность», «неправильность» [Klaustinś, Saiva 1936: 56; АН: 89].
29. Ср. с ком. 25. Судя по тексту, хронист не знает, что новгородским князем, освобождавшим Псков, был Александр Ярославич. Он ошибочно считал его суздальским князем (путая, очевидно, с событиями 1261 г.). Кроме того, по его представлению, между освобождением Пскова и Чудской битвой прошло больше времени, чем это следует из НІЛ.
30. См. выше, ком. 11, а также ком. 9 к отр. V СРХ.
31. На самом деле русские войска вступили на территорию Дорпатского епископства, а не Ливонского ордена.
32. Мужи епископства (desstibtes man) — вассалы дорпатского епископа.
33. Здесь для обозначения войсковой единицы употреблено слово «banier» — «знамя», «хоругвь». Согласно порядку, существовавшему в войсках правителей германских государств, в конце XV в. было три вида хоругвей: «гончая», «Святого Георгия», «великая», которые насчитывали соответственно 400, 500 и 700 всадников. Во главе каждой хоругви находились знаменосец и построенные в пять шеренг рыцари. В каждой последующей шеренге количество воинов увеличивалось на одинаковое число единиц. В зависимости от типа хоругви, в первой шеренге могло быть от 3 до 9 конных воинов, а в последней — от 11 до 17. Образуемый таким образом клин — это «свинья», упоминаемая в русской летописи (см. ком. 18 к прил. 2Ж). За клином четырехугольником, состоявшим из 33–43 шеренг, располагались лучники и слуги рыцарей [Jahns 1880: 979–985]. По числу воинов хоругви в XIII и XV вв. были примерно одинаковыми [Кирпичников 1994: 165].
Согласно сообщению хрониста, клином были построены только братья-рыцари. Из-за быстроты наступления русский войск Орден мог использовать только рыцарей, постоянно живших на территории Эстонии. Причем часть рыцарей сражалась в то время с куршами. Поэтому правы исследователи, которые полагали, что «свинья», выставленная на Чудском озере, соответствовала меньшей — «гончей» хоругви и могла насчитывать вместе с командиром 35 рыцарей [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 227–228; Кирпичников 1994: 165].
34. И. Э. Клейненберг полагает, что здесь «падали на траву» («vielen nider ôf daz gras») — идиоматическое выражение, равнозначное «пасть на поле битвы» и применяется без учета времени года [Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 213]. Но не исключено, что автор хроники, основываясь на свидетельствах кого-то из участников похода, имел в виду реальную траву: в предполагаемом месте битвы — на мелководье и в зимнее время из-подо льда торчат островками заросли камыша [Караев 1966 (б): 146]. О возможном месте Ледового побоища см. ком. 17 к прил. 2Ж.
35. Соотношение русских и ливонских сил как 60: 1 было, по сообщению хрониста, и в битве при Раквере (см. в отр. IX СРХ). Слишком большая разница в силах и совпадение данных в обеих битвах вызывает сомнение в достоверности сведений. Надо иметь в виду, что хрониста интересовала в основном численность войск Ордена. Но сетования хрониста по поводу того, что ливонских сил было мало, все же, вероятно, имели основания. Стремительное появление русских в пределах Дорпатского епископства не оставляло ливонцам много времени на сборы. Поэтому ливонское войско было меньше того, которое они могли бы собрать, если бы готовились к походу заранее.
А. Н. Кирпичников предполагал, что в Ледовом побоище с ливонской стороны участвовало меньше воинов, чем в битве при Раквере в 1268 г., в которой, по сведениям СРХ, ливонцев было до 18 тыс. [Кирпичников 1994: 165]. По мнению А. А. Строкова, русское и ливонское войска насчитывали примерно по 15 тыс. воинов [Строков 1955: 263–266]. Но численное равенство войск вызывает здесь большое сомнение. Е. А. Разин полагал, что ливонцев было 10–12 тыс. человек, которым противостояло 15–17 тыс. русское войско [Разин 1940: 160]. Численность в 15–17 тыс. сопоставима с теми силами, которые, по сведению «Хроники Ливонии», были у русских в ливонском походе 1218 г. (16 тыс. — по ГЛ, XXII: 3). Но в Чудской битве их было уже меньше. Не гадая о размерах ливонского войска, отметим, что на Чудском озере оно было существенно меньше, чем то, которое брало Изборск и осаждало Псков.
36. Ср. далее в прил. 2Ж, ком. 8. В НІЛ говорится об измене «чуди», т. е. эстов, бывших в войске дорпатского епископа.
37. Данные о потерях, приведенные хронистом, сильно отличаются от тех, которые известны по летописи. См. в ком. 22 к прил. 2Ж. Вероятно, хронист сообщил о потерях только среди братьев-рыцарей, не учитывая павших и плененных рыцарских слуг, а также о потерях среди вассалов дорпатского епископа.
38. Дословный перевод: «оставил в залог много храбрых людей».
39. Строфы сходного содержания неоднократно повторяются в тексте хроники и подтверждают мнение исследователей о том, что хроника была предназначена для чтения вслух.
<...> Kunic Myndowe lieȥ zû hant
uber alle sîne lant
alle die cristen vâhen
und ouch ein teil erslahen.
er hatte boten ouch gesant
an den kunic zû Rûȥen lant.
die quâmen im drâte wider
und sageten im Sider,
daȥ die Rûȥen wêren vrô,
dâȥ sin gemûte stûnt alsô.
der Rûȥen boten wurden zû hant
an kunic Myndowen ouch gesant.
die geloben im helfe grôz.
den kunic der mêre nicht verdrôȥ
Zû hant Myndowe began
einer reise, sam ein man,
dem sin gemûte ist bittere,
ûf die gotes rittere.
dô der tac der reise quam
den Myndowe mit den Rûȥen nam,
dô kârte er hin vil drâte
mit sinem mâgen Traniâte.
sie hatten ein vil grôȥeȥ her
unde wolden sunder wer
al der gotes rittere lant
zû Letten und zû Nieflant
verwûsten und verterben
und ouch ir volc ersterbe.
zû hant daȥ her sich strackete hin
kein der Dune durch gewin.
myndowe hatteȥ sô vernomen,
die Rûȥen solden kein im komen.
die Rûȥen die quâmen nicht,
ich erweiȥ durch waȥ geschicht.
zû hant dô Myndowe quam
vor Wenden und daȥ vemam,
daȥ in die Rûȥen alle wîs
hetten geleitet ûf ein îs
(daȥ sult ir alsô verstân:
daȥ sie in wolden eine lân
heren in deme lande
mit roube und mit brande),
er sprach: «Traniâte, sage,
du bôser man und rechter zage,
nû hân die Rûȥen mir gelogen,
den meister hâstu mir gezogen
zû einem unvrûnde zû:
waȥ râtes gibestu mir nû?
Letten, Liven und die lant,
die du gelobtes in mîne hant,
die kêren sich an mich nicht ein hâr:
diȥ reisen mac mir werden swâr.
ich wil kêren al zû hant
wider in mîn eigen lant
und wil al mîn reisen lân».
sin her brach ûf alleȥ sân
und vûr hin zû lande wider.
Bie des zieten eȥ geschach,
daȥ Myndowe den vride brach.
der meister was ein wîse man,
er grief sîn ding menlîchen an
unde legete hûte vor daȥ lant.
waȥ im der stîge wart bekant,
die von Lettowen giengen dar,
der lieȥ er aller nemen war.
al zû hant dô diȥ geschach,
der Rûȥen her man wol besach.
daȥ wolde zû Darbeten in daȥ lant.
dô ôâȥ dem meister wart bekant,
er sante rische brûdere dar
und manchen helt, daȥ ist wâr.
dô sie zû Darbete wâren komen,
der Rûȥen her wart vernomen
bie der stat mit mancher schar,
die îlten sêre, daȥ ist wâr.
ê dan daȥ volc quam zûr wer,
die Rûȥen machten mit irme her
des tages manchen man unvrô.
Darbeten sie gewunnen dô
und branten an der selten stunt.
die stat vil gar in den grunt.
eine burc in nâhen bie was:
wer dar ûf quam, der genas
tûmhêrren und der bischof
quâmen ûf der burge hof.
die dûtschen brûdere quâmen ouch dar,
man wart irre hûlfe wol gewar.
der Rûȥen her was vil grôȥ
den bischof sêre daȥ verdroȥ
daȥ her sich kein der burge bôt.
die pfaffen vurchten sêre den tôt.
daȥ was ie ir alder site
und wonet in noch vil vaste mite.
sie jehen, man sulle sich vaste wern:
mit vlîhen sie sich gerne nern.
die brûdere trâten an die wer,
sie schuȥȥen kein der Rûȥen her,
daȥ ander volc sie riefen an.
ûf der burc was manich man,
die zû der were griffen dô.
des wâren die tûmhêrren vrô.
die Rûȥen sêre des verdrôȥ
daȥ man so vaste ûf sie schôȥ:
ir schutzen schufen vaste wider.
von der burc sie kârten sider,
sie wâren der reise vrô.
lûte und gût sie nâmen dô
und îlten wider in ir lant.
Der meister hatte die wîle gesant
in sîn lant uber al.
im was Volkes âne zal
mit manchem rischen brûdere komen,
als ich vur wâr hân vernomen.
mit dem here hûb er sich hin
kein Darbeten ûf den selben sin,
er wolde der Rûȥen her bestân.
sîn wille mochte nicht ergân:
die Rûȥen wâren in ir lant <...>
<...> король Миндовг [1] повелел
По всей его земле
Всех христиан хватать
И часть их убивать.
Он также послов послал
К королю в Русскую землю [2].
Они вскоре назад возвратились
И весть ему принесли,
Что русские были рады,
Планам его таким.
Вскоре и русских послов
К королю Миндовгу прислали.
Ему обещали они помощь большую [3].
Король против этого вовсе не возражал.
Тогда начал Миндовг собираться
В поход, так как злость
У него накопилась
Против рыцарей бога [4].
И вот день выступления настал,
Как с русскими Миндовг условился [5].
Тогда отправился он поспешно
С родичем своим Транятой [6].
У них было войско очень большое,
И хотели они жестокой войной
Всю землю божьих братьев [4]
В Леттии и в Ливонии [7]
Разорить и растоптать
И народ их истребить.
И вот бодро войско направилось
На Дюну [8] коротким путем.
Миндовга ведь известили,
Что русские туда же должны подойти.
Но русские не пришли,
Я не знаю, что произошло.
Когда Миндовг пришел
К Вендену, он понял то,
Что русские намеренно
На лед его затянули.
(Это следует так понимать,
Что они предоставили его
Войску самому в той стране
Грабить и жечь) [9].
Он говорил: «Скажи мне, Транята,
Ты, злодей и настоящий лжец,
Как случилось, что русские меня обманули.
Из-за тебя стал магистру я
Недругом [6].
Какой совет теперь мне дашь?
Летты, ливы и эта страна,
Которую ты мне посулил,
Они не подчинились мне ничуть [10].
Этот поход может мне трудности принести.
Я сейчас же хочу прочь уйти,
Назад в мою землю вернуться
И намерен поход прекратить».
Построилось все его войско
И назад в свою землю отправились.
Случилось это в то время,
Когда Миндовг мир нарушил [11].
Магистр [12] был мудрым человеком,
За дело он взялся решительно
И поставил заслоны в стране.
Все дороги и тропинки известные,
От литовцев ведущие,
Занять он приказал.
Как только все это исполнили,
Русское войско было замечено,
Внутрь страны к Дорпату идущее [13].
Это магистру стало известно.
Он сразу послал туда братьев
И других героев [14], что верно.
Когда к Дорпату они подошли,
Русских силы большие
У города встретили.
Они спешили очень, что правда.
Прежде, чем в бой войско [15] вступило
Русские многих успели
В тот день несчастными сделать.
Дорпат они захватили
И тогда же сожгли
Город почти дотла [16].
Рядом был замок:
Кто в него попал, тот спасся.
Домкапитул и епископ [17]
Во дворе замка собрались.
Немецкие братья [18] также туда пришли,
От них ведь помощи ждали.
Русское войско было очень большим,
Епископа это весьма огорчило.
Когда к подножью замка они подошли,
Попы испугались смерти очень,
Как это случалось и в старые времена,
И происходит почти повсеместно.
Они призывают стойко стоять,
А сами прочь удирают [19].
Вот братья в бой вступили.
На русских стрелы они обрушили.
Других людей [15] на помощь позвали.
Ведь были в замке и другие мужи,
Кто встал на его защиту.
Домкапитул это обрадовало.
Русские очень раздосадованы были,
Что их так сильно обстреливают.
Часто в ответ их лучники стреляли.
От замка они отступили,
Были они походом довольны.
Пленных и добычу они захватили
И спешно вернулись в свою страну.
Магистр разослал приказ
По всем своим землям.
Людей [15] к нему без числа
Со многими храбрыми братьями пришло,
Как об этом я достоверно слышал.
Во главе войска пришел он
К Дорпату, собираясь
Русское войско проучить.
Но желание его исполнить не удалось:
Русские были уже в своей стране <...>
Общие замечания. Публикуемый в данном отрывке рассказ состоит из двух частей: I. О заключении литовско-русского договора о совместных действиях и походе литовского войска во исполнении этого договора к Бендену (Цесису). II. О походе русского войска к Дорпату и разорении ими города. Вторая часть рассказа перекликается с известием новгородского летописания о походе русских вместе с княжившим в Полоцке литовским князем Таутвилой к Дорпату (см. прил. ЗГ). В строфах между этими сообщениями повествуется о возвращении Миндаугаса домой, о его сожалениях по поводу того, что он послушался жемайтийских нобилей, отвернулся от христиан (т. е. католиков. — Е. Н.) и заключил мир с русскими, а также приводятся рассуждения автора хроники о неблагодарности литовского князя по отношению к магистру Вернеру.
1. Миндовг (Myndowe) — литовский князь Миндаугас, позже — король. В 30–40-х гг. XIII в. он сумел объединить литовские земли в одно государство, подчинил своей власти Черную Русь и Полоцкое княжество, на короткое время — также Смоленское княжество. Стремясь предотвратить завоевание Литвы крестоносцами, в 1251 г. принял католичество. В 1253 г. был коронован епископом Кульмским (который исполнял поручение папы Иннокентия ГV). Позже, под впечатлением усилившегося противостояния завоевателям жемайтов, куршей и земгалов, Миндаугас отказался от христианства и согласился возглавить борьбу с крестоносцами. Был убит в результате заговора осенью 1263 г. [Пашуто 1959: 33–35 и далее; Gudavicius 1998].
2. Имеется в виду князь Александр Невский. Чтобы встретиться с князем, литовское посольство должно было отправиться не в Новгород, а во Владимир Великий, куда Александр уехал еще в конце марта 1260 г. Вместо себя он оставил в Новгороде малолетнего сына Дмитрия [ЛЛ: 475; НІЛ: 82–83].
3. О времени заключения литовско-русского договора можно судить по косвенным данным. Согласно СРХ (строфы 6342–6363), жемайтийские нобили обратились к Миндаугасу с просьбой возглавить борьбу с Ливонским орденом уже после битвы при Дурбе летом 1260 г. Порвать отношения с Орденом Миндаугас решился, очевидно, не сразу. Еще в начале августа 1261 г. он подтвердил границы земель, переданных им ранее Ордену [LUB, Bd. 1, № 636: 461–464]. Таким образом, окончательное решение король мог принять лишь к сентябрю 1261 г. Учитывая время, потребовавшееся на обмен посольствами, можно говорить о заключении литовско-русского договора не ранее конца 1261 г. [Назарова 1998 (б): 14–15].
4. Рыцари Бога — здесь: рыцари Ливонского ордена. Ср. с ком. 37 к прил. 2Ж.
5. Указание на точные сроки начала похода в Ливонию, оговоренные союзниками, отсутствует. Подготовка к походу для русской стороны требовала достаточно длительного времени: предполагалось собрать отряды во Владимиро-Суздальской Руси и привести их в Новгород. Кроме того, необходимо было договориться с самими новгородцами, рассорившимися с Александром в 1259 г. [НІЛ: 82–83], и собрать войска в Новгородском государстве. Как следует из Новгородской летописи, к русскому войску должен был присоединиться и литовский отряд из Полоцка (см. ком. 8 к прил. ЗГ). Поэтому поход, скорее всего, был намечен на время не ранее конца зимы 1261/1262 мартовского года (см. также: ком. 2, 3 к прил ЗГ).
6. Транята — жемайтийский князь Тренёта, племянник Миндаугаса по женской линии («сестрич»). Сторонник наиболее активных действий литовцев против Ордена. Под его давлением Миндаугас порвал отношения с Ливонским орденом и Ригой. Претендуя на литовский престол, Тренёта обвинял Миндаугаса в нерешительности и предательстве общелитовских интересов. В 1263 г. он возглавил заговор против Миндаугаса. После убийства Миндаугаса и бегства на Русь его сторонников Тренёта стал королем Литвы и Жемайтии, но был убит уже в следующем году [Пашуто 1959: 52–53, 298, 385; Gudavicius 1989: 131–149; 1998: 296–307 и др.].
7. Леттия — латгальские земли Ливонии. Nieflant — Ливония (см. ком. 5 к отр. II СРХ). Здесь подразумевается не вся Ливония как конгломерат феодально-духовных государств Восточной Прибалтики, а районы, населенные ливами.
8. Duna, Dûna — немецкое название Западной Двины — Даугавы.
9. Нет основания полагать, что литовцы выступили раньше намеченного в договоре с русскими срока и поэтому оказались одни под Венденом (Цесисом). Ведь, согласно НІЛ, русские войска отправились в Ливонию только осенью («в осенине») 1262 г. (см. прил. ЗГ). Сомнительно и то, что литовский поход состоялся не в начале, а осенью 1262 г., ибо известно, что в июне-июле 1262 г. литовцы воевали в Польше, а вскоре после возвращения войска Миндаугаса в Литву отправились воевать с князем Галицким Васильком, где потерпели серьезное поражение [ИЛит.: 855–857]. Иначе говоря, логичнее предположить, что именно русские не выступили в назначенные сроки. Наиболее вероятным объяснением представляется то, что планам князя Александра (независимо от того, пришел ли он уже в Новгород или только готовился выступить туда со своей дружиной) помешало восстание во Владимиро-Суздальской Руси против ордынского господства. Восстание было спровоцировано очередным приездом на Русь ордынских данщиков и совпало по времени со сроками, намеченными для выступления русских войск в Ливонию [ЛЛ: 524]. Поскольку хан Берке готовился к походу в Иран [Егоров 1990: 47–48], он, по-видимому, решил не устраивать карательную экспедицию на Русь, но заставить русские отряды принять участие в азиатском походе. Чтобы отговорить от этого хана, князь Александр срочно поехал в Сарай. В результате выступление русских в Ливонию оказалось сорванным [Назарова 1998 (б): 16–17].
10. Судя по этому тексту, Тренёта, уговаривая Миндаугаса выступить против Ордена, ссылался на то, что литовцы получат поддержку от местных народов Ливонии.
11. Имеются в виду нападения литовцев на Венден.
12. Магистром Ливонского ордена летом 1261 г. стал Вернер фон Брайтхаузен. До его приезда в Ливонию обязанности магистра исполнял комтур замка Зегевольд (Сигулда) Георг (СРХ, строфы 6320–6327). О времени прибытия Вернера в Ливонию нет единого мнения. Некоторые считают, что он приехал уже летом 1261 г. [Gudaviôius 1989: 133]; другие датируют это событие осенью 1262 г. [Benninghoven 1965: 457].
13. Русское войско во главе с Дмитрием Александровичем (см. в прил. ЗГ).
14. Помимо рыцарей Ордена русским должны были противостоять отряды вассалов Дорпатского епископства, а также ополчение из представителей разных социальных слоев населения епископства (см. ниже).
15. Среди воинских формирований в составе ливонского войска хронист неоднократно упоминает «vоіс» — «народ» (строфа 2210 в отр. VII и ком. 8 к ГЛ, XVI). В. Т. Пашуто толковал этот термин как «ополчение» [Пашуто 1963]. Возможно, здесь имеются в виду отряды пехоты, составленные из простолюдинов. См. также ком. 9 к отр. IX СРХ.
16. Предположительно следы сожженного в 1262 г. посада обнаружены в результате археологических раскопок [Metsallik, Tiirmaa 1982: 319–324].
17. «Tûmherren» — члены домкапитула — совещательного органа при епископе по вопросам распоряжения церковной жизнью и управления епископскими землями. Домкапитул состоял из 12 высших священников-каноников епископства [Егоров 1981: 24–25]. Дорпатским епископом был в 1262 г., видимо, Александр, хотя достоверно известно о его пребывании в этой должности только в 1263–1268 гг. [Арбузов 1912: 289; АН: 338].
18. Немецкие братья (ie dûtschen brûdere) — здесь: братья Ливонского ордена как филиала Тевтонского (Немецкого) ордена.
19. Откровенно негативное, презрительное отношение автора хроники к священникам позволяет предполагать, что хронист значительно преувеличивает роль и заслуги Ордена в ливонской истории.
Bie sînen ziten eȥ geschach,
daȥ man die Rûȥen riten sach
stoltzlîch in des kuniges lant.
sie vrometen roub und brant
mit eime kreftigen her.
sie prûveten selben sich zûr
wer wol ûf drîȥec tûsent man:
nicht vorder man sie zelen kan.
wer sie sach, dem wâm ir genûc,
got selbe ir vil dar nider slûc
durch ire vil grôȥe hôchvart.
sie quâmen zû vil starс geschart
mit mancher banier liechtgevar.
ouch was von Darbet komen dar
der bischof Alexander,
mit im vil manch ander
der cristenheit gar zû vromen,
als sie die mêre hân vernomen.
waȥ mac ich sprechen mêre?
die rote mûte sêre
alle die Rûȥen, daȥ ist wâr,
daȥ wîseten sie sint offenbâr,
von Vellin wâren brûdere dâ
nicht vile, der meister andereswâ
mit here kegen den vienden lac,
daȥ wante den Rûȥen manchen slac,
der in wol mochte wurden sin.
daȥ wart dâ offenbâre schin.
von Lêal quâmen brûdere dâr,
doch nicht ein alzû grôȥe schar.
von Wîȥenstein ouch mâȥen vil.
wer rechte ir zal wiȥȥen wil:
viere und drîȥec uber al
sach man an der brûdere zal.
landvolkes hatten die brûdere gnûc,
daȥ alleȥ gûten willen trûc
zû strîtene mit der Rûȥen schar.
Dô daȥ volk was komen dar,
daȥ bie den brûderen solde wesen,
zû hant begunde man ûȥ lessen
daȥ landvolk ûf die linken sît:
die solden halden dâ den strît.
von dûtscher art die grôȥeren schar
des kuniges man brâchten dar:
die hidden dâ zûr rechten hant.
dâ wart mit êren an gerant.
die brûdere und ouch ire man
allenthalten hiwen an.
dô bleib in der nôt
bischof Allexander tôt.
zwei teil der Rûȥen quam kein in,
die slûgen sie gar vluchtic hin
ûf deme velde her und dar.
die Rûȥen wichen mit ir schar
daȥ velt ûf unde nider;
sie kârten sich dicke wider,
doch was ir vrome cleine dar an:
sie lieȥen dâ vil manchen man.
der brûdere hant mit êren rach
waȥ in leides ie geschach
von den Rûȥen lange zît.
daȥ velt was breit und wît,
der Rûȥen val der was grôȥ
des strites sêre sie sie verdroȥ:
man sach vlihen unde jagen.
der Rûȥen wart dâ vil geslagen.
dâ was gotes hûlfe zît:
ein dûtscher mûste geben strit
wol sechzic Rûȥen, daȥ ist wâr,
daȥ wil ich sprechen offenbâr.
der kunic Dimitre was ein helt,
vumf tûsent Rûȥen ûȥ erwelt
mit den begreif er dô die wer.
entriten was sin ander her.
Nû moget ir hôren, wie eȥ gienc.
der brûdere vane die were gevienc
kegen in ûf eine bôse bach.
dâ er der brûdere her besach.
der brûdere volkes was alsô vil,
als ich ûch nû sagen wil:
sechzic unde hundert man,
dâ mûste in genûgen an.
dâ wâren vûȥgenger mite.
die trâten wol nâch heldes site
hin vor an eine brûcken stân.
eȥ wart vil gût von in getân.
der was bî nâ achzic man.
sie pflichten mit den brûderen an
und hiwen sich von den Rûȥen dô,
des manich Rûȥe wart unvrô.
alsô quâmen die brûdere wider
mit grôȥen êren zû lande sider.
den achzic mannen sage ich danc,
daȥ ir swert sô wol clanc
in den selben zîten
bie der brûder sîten.
nû, wil ich lâȥen von der nôt.
vumf tûsent Rûȥen lâgen tôt
ûf der selben walstat.
die andern vluchtic und mat
jageten hin zû lande.
in tet vil wê die schande.
sint clagete manich rûȥisch wib
ires lieben mannes lib,
der in dem strite sin ende nam
und nimmer mêr zû lande quam.
sus was ergangen der strît.
des tragen noch die Rûȥen nît
ûf die brûdere, daȥ ist wâr.
der hât gewert vil manich jâr.
Der meister dô des landes nôt
den besten einen tac enpôt,
mit den er zû râte wart
zû Rûȥen eine herevart.
des kuniges man des wâren vrô.
dar zû bereite man sich dô
volleclîch uber al daȥ lant.
daȥ volk gemeine wart besant,
Letten, Lîven, Eisten gnûc.
ir alle wille sie dar trûc.
der meister brâchte brûdere dar
waȥ er mochte an sîner schar
wol achzic und hundert dô.
des was daȥ volk gemeine vrô.
daȥ her man dô schâtzen began
ûf achzehn tûsent man,
die mit pferden wâren dâ.
vil manche kopertûre grâ
sach man dâ nâch ritters site.
dâ wâren schiflûte mite
vil nâ nûn tûsent man:
alsus man prûven die began.
dô sie quâmen vor daȥ lant,
daȥ dâ Rûȥen ist genant,
man rotte daȥ her vil gar
an maniche stoltze schar.
dâ mite reit er al zû hant
menlich in der Rûȥen lant.
man herte her unde dar
mit vil mancher rischen scharю
Îseburc dâ wart verbrant
aber von der brûdere hant.
die burc hôrte den Rûȥen zû,
die ûch ist genennet nû.
Der brûdere her daȥ kârte hin,
zû Plezcowe stûnt sîn sin,
dar quam eȥ menlichen zû.
daȥ dûchte die Rûȥen alzû vrû.
die brûdere trâten ûf daȥ lant.
zû hant die Rûȥen mit ir hant
ir stat branten in den grunt
und trâten in der selben stunt
ûf ire bure, die was gût
und von den Rûȥen wol behût.
die burc ist Plezcowe genant.
dar umme liet ein schôneȥ lant.
die brûdere legeten sich dâ vor.
die Rûȥen machten wol ir tor,
wen ire burc die ist sô gût:
die wîle sie haben einen mût,
daȥ sie nicht zweien under sich,
sô ist die burc ungewinlich.
den selben Rûȥen was komen
helfe. harte cleinen vromen
mochten sie von den gehân,
sie entorsten der brûdere nicht bestân.
die helfe, die ich hân genant,
die was von Nôgarten in gesant
und hulfen in ire vesten
weren vor den gesten.
sie hatten rischer lûte vil,
dâ von ich nicht mêr sprechen wil.
daȥ weter was haȥ unde kalt,
daȥ kein sturmen nicht entstalt.
dô vûr daȥ her mit râte dan,
zû schiffe gienc vil manich man.
der brûdere her vûr uber dô,
des wurden al die Rûȥen vrô.
ein rûȥisch vurste quam gerant,
der was Juries genant.
er was an des kuniges stat.
den meister er vil tûre bat,
daz er zû im quême
und sine rede vernême.
der meister der was nicht laȥ,
in ein schif zû hant er saȥ
mit sumelichen sinen,
brûderen und pilgerînen,
er hatte bie im schutzen gût:
mit den lieȥ er sich uber die vlût.
dô er гber daȥ waȥȥer quam,
er Juries den meister nam
und machte einen vride gût.
des vreute sich der Rûȥen mût.
dô der vride was volgân,
der meister und die sinen sân
giengen hin zû schiffe wider.
der meister kundete sider
den vride sinen mannen.
zû hant sie riten dannen.
ie der man zû lande wart.
sus ante sich die herevart.
В его [1] время так случилось,
Что русских увидели скачущими
Гордо в земле короля [2].
Они грабили и жгли,
У них было сильное войско.
Они сами оценили силу свою
В целых тридцать тысяч человек [3],
Но кто же их сосчитать мог?
Кто их видел, тем так казалось.
Сам Господь захотел тогда их наказать.
Из-за огромного их вероломства.
Многими сплоченными рядами
Они приближались, сверкая знаменами.
От Дорпата тогда выступил навстречу
Епископ Александр [4],
С ним многие другие,
Кто христианству готов был служить,
Как много раз я это слышал.
О чем я могу еще сказать?
Всё мужество они собрали
Против русских, это правда.
Это то, что о них известно.
Из Феллина [5] там было братьев немного;
Войско магистра в другом месте
С врагом воевало,
Так что мало оказалось тех, кому
С русскими пришлось сражаться.
Это было очевидно.
Из Леаля [6] пришли туда братья,
Но немного их было, как мне известно.
Из Вейсенштейна [7] также немного.
Если хотите знать точно:
Всего числом тридцать четыре,
Говорят, было братьев [8].
Местных жителей было у братьев немало.
Все они желанье имели
С русским войском сразиться.
Как только люди [9] туда подошли
Братьям на помощь,
Тотчас начали строить их [9]
На левом фланге:
Там довелось им сдержать наступление.
Еще больше, чем было немцев,
Королевские мужи [2] привели туда:
На правом фланге они стояли.
Затем с честью начали битву.
Братья, а также мужи их [10]
Во все стороны удары наносили [8].
Затем случилось несчастье:
Смерть епископа Александра.
Русских двумя колоннами наступавших.
Они разбили и преследовали
По полю здесь и там.
Русские с войском своим отступали
По полю вверх и вниз;
Снова и снова они возвращались,
Но это мало им помогло:
Много мужей их там полегло.
С честью братья отомстили
За то, что терпели
От русских долгое время [11].
На поле широком, просторном
Были у русских потери большие,
Печальным был для них битвы исход:
Бегом и вскачь неслись они прочь.
Русских там много побили.
Господь помог в тот раз победить:
Ведь каждый немец должен был сражаться
Против шестидесяти русских [12],
Это правда. Знаю я это наверняка.
Король Дмитрий [13] был героем:
С пятью тысячами русских избранных
Воинов предпринял он наступление.
Когда другие войска его отступили.
Ну, послушайте, что случилось.
Полк [14] братьев в бой вступил
Против них у речки злой [15].
Там он братьев увидел.
Людей [9] у братьев было много,
Хочу я вам сказать:
Сто шестьдесят мужей их было,
Их для него [13] вполне хватило.
Среди них пешие воины были,
Вместе с героями они сражались,
Там, где у моста они стояли.
Много хорошего они сделали.
Человек восемьдесят их было [16].
К братьям они присоединились
И отбивались там от русских,
Чем многих русских огорчили.
И так вернулись братья
С большими почестями в землю свою.
Спасибо скажу я восьмидесяти мужам,
Тому, что мечи их так звенели
В нужный момент в
Поддержку братьев.
Ну, хочу я кончить рассказ о бедах.
Пять тысяч русских остались лежать
На том поле битвы.
Другие бежали и врассыпную
Домой скакали.
Покрыли себя они вечным позором.
Многие русские жены оплакали
Жизни своих любимых мужей,
Что в битве приняли смерть свою
И больше домой никогда не вернутся.
Вот так закончилась битва [17].
Из-за того русские всё еще ненавидят
Братьев, что правда.
Такое длится многие годы.
Магистр [1] из-за невзгод в стране
Однажды лучших мужей созвал,
С которыми он на совете решил
В русские земли войной пойти.
Мужи короля [2] были этому рады.
Так что к походу готовились
По всей стране.
И весь народ [9] с собой позвали.
Леттов, ливов, эстов немало
В этом намерение их поддержало.
Магистр войско братьев с собой привел,
Сколько смог он собрать.
Всего сто восемьдесят их было.
Все люди [9] с радостью встретили их.
Всего же в войске собралось
Восемнадцать тысяч воинов,
На лошадях прискакавших [18].
Многих коней покрыли попонами,
Как рыцари это обычно делали.
Среди них моряки также были
Тысяч до девяти человек:
Это узнали, когда считать их стали [19].
Когда подошли они к стране,
Которая Русью называлась,
Большое войско их разделили
На несколько сильных отрядов.
Впереди всех поскакал он [магистр]
Отважно в Русскую землю.
Было слышно здесь и там
О действиях разных быстрых отрядов.
Тогда же Изборск был сожжен
Руками братьев.
Этот замок русским принадлежал,
О нем я уже прежде упоминал [20].
Войско братьев повернуло,
Чтоб Пскова достичь поскорее. К нему
Подошли они в боевом настроении.
Русские этого не ожидали.
Как только братья в страну вступили,
Тотчас же русские своими руками
Свой город сожгли до основания [21]
И отступили в тот же час
В крепость, хорошо укрепленную
И русскими хорошо охраняемую.
Псковом тот замок зовется.
Вокруг расстилалась прекрасная земля.
Братья расположились около него.
Русские укрепили ворота
Их замка, крепко построенного.
Они настроены были мужественно,
Хотя и не были единодушны,
Всё же остался непокоренным замок.
К тем русским подошла
Подмога. Но серьезной помощи
Не смогли от них получить.
С братьями сразиться они не решились.
Помощь, о которой я говорил,
Была из Новгорода послана,
Чтобы помочь им крепость отстоять
От незваных гостей.
Среди них было много отчаянных людей.
Об этом я больше говорить не хочу.
Погода была сырая и холодная,
Из-за этого штурм не начали.
Ну, на совете с войском решили,
Что на кораблях многие воины уплывут.
Войско братьев через реку переправилось,
Чему все русские рады были.
Один русский князь стремительно подошел,
Юрием его звали [22].
Послан он был от короля [23].
Магистра он очень просил,
Чтобы тот к нему пришел
И слова его выслушал.
Магистр согласился.
На корабль тотчас он поднялся,
Со всеми его людьми,
С братьями и пилигримами [24]
В стрельбе искусными
За реку он отправился.
Когда он на другом берегу оказался,
Там Юрий магистра встретил
И мир хороший они заключили,
Русских обрадовавший [26].
Как только мир установили,
Магистр и его свита
Вновь на корабль поднялись.
О мире магистр сообщил
Всем воинам своим.
Тотчас коней они оседлали
И домой поскакали.
Так закончился этот поход.
1. Речь идет о магистре Отто фон Лютенберге, который занимал эту должность в 1266–1270 г. (см. далее, док. 17). Вел войну с куршами. В августе 1267 г. заключил с ними мирный договор [Новосельцев и др. 1972: 311–313; АН: 16–17]. Погиб в Западной Эстонии в битве рыцарей с литовцами при Карузене 16 февраля 1270 г. [Арбузов 1912: 45–46; Чешихин 1884: 393]. Однако в 1268 г., к которому относятся описываемые события, магистра в Ливонии замещал Конрад фон Мандерен. Документы, составленные от его имени, датируются концом мая 1268 г. (см. далее, док. 16). Не исключено, что и при отражении нападения русских, произошедшего, согласно летописи, в конце января — марте 1268 г. (см. далее, прил. ЗД), рыцарями Ордена командовал именно Конрад, а не Отто.
2. В земле короля (in des kuniges lant) — в североэстонских землях Харьюмаа (Гарриен) и Вирумаа (Вирония, Вирлянд). Королевские мужи — вассалы датского короля из Северной Эстонии.
3. Источник сведений хрониста о численности русских войск неизвестен. В Новгородской летописи эти данные отсутствуют.
4. О епископе Александре см. ком. 17 в отр. VIII СРХ.
5. Феллин (Vellin), эст. Вильянди, рус. Вельяд — главный орденский замок в эстонской части Ливонии (в земле Сакала). Построен на месте укрепления древних эстов в 1211 г. (ГЛ, XIV: 11); [Lôwis of Menar 1942: 57].
6. Леаль (Leal, эст. Lihula) — замок в Западной Эстонии, в земле Ляэнемаа (Вик) (ГЛ, XXIV: 3), центр Леальского (Вик-Эзельского, Эзельского) епископства (см. далее, док. 10). С 1238 г. половина замка принадлежала Ордену [LUB, Bd. III, № CLVI].
7. Вейсенштейн (Wizenstein) — орденский замок в эстонской земле Ярвамаа (Ервен, Гервен), построен в 1265 г. на месте древнего эстонского укрепления Пайде [Tuulse 1962: 82–85; ИЭ: 203]. Был стратегически важным пунктом в центре эстонской части Ливонии. Находился в верховьях р. Пярну, на пересечении сухопутных дорог.
8–8. Здесь хронист подробно описывает характерное для Ливонии (и средневековой Западной Европы в целом) построение: в центре располагалось орденское войско — «хоругвь», во главе которого рыцари были построены «клином» — «свиньей» (см. ком. 33 к отр. VII СРХ), а за ними — прямоугольником — «мужи» Ордена (см. далее, ком. 10). Кроме того, два сильных отряда должны были ударить с флангов и окружить войско противника. Но из данного описания не ясно, где сражались рыцари Дорпатского епископства, которых привел епископ Александр.
9–9. Описание состава ливонского войска подтверждает предположение, что отряды из местных жителей входили в понятие «volk» или «landvolk» — ополчение из низших социальных слоев Ливонии (см. ком. 15 к отр. VIII СРХ).
10. Мужи братьев — очевидно, слуги и оруженосцы рыцарей Ордена, которых могло быть 160–200 человек.
11. О походах русских войск в Северную Эстонию в 1253 и 1267 г. см. в прил. ЗБ и ЗД.
12. Из строф 7632–7633 ясно, что хронист, говоря о соотношении сил, не учитывает вспомогательные отряды из местных народов, а возможно, и немцев-простолюдинов.
13. Имя русского «короля» — Dimitre — упомянуто только в цитируемом издании Л. Мейера, хотя в известных списках хроники назван некий Dunctve, Tunctve. Некоторые исследователи полагали, что речь идет о литовском князе Даумантасе — рус. Довмонт, княжившем тогда в Пскове, упоминаемом далее в ком. 20 к прил. ЗД [Bergmann 1817: 196; Pfeiffer 1844: 206; Meyer 1848: 365; LRC: 164; АН: 343; ИЭ: 223]. Вместе с тем в хронике И. Реннера, который использовал один из неизвестных списков СРХ, говорится о князе Димитрии — сыне Александра Невского [Renner 1876]. Сопоставление рассказа СРХ с текстом НІЛ (ком. 7 к прил. ЗД) позволяет предположить, что речь здесь идет все же о князе Дмитрии. Соответственно, прочтение Л. Мейера следует признать справедливым.
14. В тексте стоит слово «vапе», что означает то же, что «baner» — «хоругвь» (см. ком. 8–8). Это соответствует рассказу НІЛ о столкновении новгородских отрядов, предводительствуемых Дмитрием, с рыцарской «свиньей» (прил. ЗД).
15. Река Койла (в летописи — «Кегола») недалеко от датского замка Везенберг (эст. Раквере, рус. Раковор, Ракобор) в области Вирумаа (Вирония, Вирланд). Немецкое название реки — Зембах [Чешихин 1885: 85]. Судя по сообщению летописи, находилась в семи верстах к востоку от замка Раквере (см. далее ком. 23 к прил. ЗД). Битва проходила вблизи от Махольмской церкви [Wartberge 1863: 46; ИЭ: 223].
16. Люди братьев числом 160 — вероятно, мелкие служилые землевладельцы-ленники Ордена из низших сословий: ремесленники, корчмари и т.п. [Дорошенко 1960: 44–45]. Причем около половины этого войска составляла пехота.
17. Ср. с соответствующим рассказом о битве в HIЛ, где сообщается о победе русских войск (см. прил. ЗД, ком. 34). Иначе говоря, каждый из противников считал, что победа в битве была на его стороне.
18. Ср. с определением размеров ливонского войска в НІЛ: «в силѣ велицѣ» (см. в прил. ЗД в начале рассказа за 6777 г.).
19. Из текста следует, что значительная часть ливонского войска прибыла в русские владения водным путем: по Чудскому и Псковскому озерам и р. Великой. Это соответствует упоминанию НІЛ о том, что часть новгородцев погналась за немцами «в насадех» (см. далее в прил. ЗД, ком. 37). Согласно же рассказу Псковской летописи, псковичи выехали «в погоню с малой дружиною в пяти насадах с шестьюдесятью моужь псковичь, божиею силою 8 сотъ Немец победи на реце на Мироповне» [П1Л: 3; П2Л: 22 — под 6775 г.; ПЗЛ: 85 — под 6779 г.]. Этот эпизод относят к «Повести о Довмонте», но, вполне вероятно, он имеет реальную основу [Охотникова 1985: 76, 190, 194, 197].
20. Хронист ссылается здесь, очевидно, на рассказ о взятии Изборска в 1240 г. (см. ком. 10 к отр. VII СРХ).
21. Речь идет о городских посадах Пскова. Русские летописи о сожжении посадов самими псковичами не упоминают, но подобная информация содержится также в документах того времени (см. док. 17, 18).
22. Юрий Андреевич — сын князя Андрея Ярославича, брата Александра Ярославича, бывший тогда наместником князя Ярослава Ярославича в Новгороде (см. далее в прил. ЗД, ком. 37, 39).
23. Ярослав Ярославин — см. ком. 7 прил. ЗГ и ком. 39 в прил. ЗД.
24. Пилигримы (pilgerinen) — обычное название крестоносцев в средневековых документах.
25. Точнее — перемирие. Мир был заключен позже — в 1270 г. См. ком. к док. 17.
Актовый материал.Документы 9–18
Оригинал документа на пергаменте хранится в Тайном архиве в Ватикане (vоі. 15, fol. 151, ер. 174). Издания. Первая публикация: HRM, № XXVIII: 25–26 (по оригиналу). Другие публикации: 1) LUB, Bd. 1, № СХХІ: 157 (по изданию HRM); 2) SLVA, № 175: 156 (по фотокопии с оригинала). В настоящем издании текст документа воспроизводится по SLVA, № 175: 156.
Episcopo Semigalliensi Apostolicae Sedis Legato Gregorius Episcopus servus servorum Dei. Fraternitati tuae presetium auctoritate mandamus quatinus universis Christi fidelibus infra tuae legationis terminos constitutis ne cum paganis terrarum illarum, aut Rutenis sive super pace vel treuga tenenda, sive aliquo censu taxando tuae legationis tempore sine tuo assensu inire praesumant, districtius inhibere procures, contradictors in tuae legationis finibus constitutos, si opus fuerit, per censuram ecclesiasticam appelatione postposita compecendo. Datum Reate III. Nonas Februarii, Pontificatus nostri Anno quinto.
Епископу Семигальскому, легату апостольского престола [1] епископ Григорий, раб рабов Божьих [2]. Тебе как брату вверенной нам властью вменяем, чтобы все христиане, в пределах границ твоего посольства живущие [3], не помышляли заключать мир или перемирие ни с язычниками этих земель, ни с рутенами, и не собирать чинш, пока ты остаешься легатом, без твоего согласия [4]. Всеми силами постарайся унять противников, живущих в пределах твоей легатской области. Если же такое [нарушение] случится, подвергай их после наставления церковному взысканию [5]. Дано в Реате, в III Ноны февраля, понтификата нашего год пятый [6].
1. Епископ Семигальский (Земгальский) и папский легат — Балдуин Альнский, бывший монах из цистерцианского монастыря в Альне (Фландрия). Осенью 1230 г. прибыл в Ливонию как вице-легат, где проводил политику, не учитывавшую интересов ливонских рыцарей и церкви. Действия Балдуина были направлены на усиление власти непосредственно Папской курии в Ливонии и Эстонии, а также собственного политического влияния в регионе. Столкнувшись с открытым сопротивлением ливонцев во главе с епископом Рижским Николаем, Балдуин отправился с жалобой в Рим и добился поддержки папы. В январе 1232 г. папа назначил его легатом в область, включавшую Готланд, Финляндию, Эстонию, Курляндию, Семигалию, а также епископом Семигальским (хотя прежний епископ — Ламберт был еще жив). Оставался в должности легата до 1234 г., в должности епископа — до 1236 г. Причем враждебность по отношению к нему ливонского духовенства и в еще большей степени — меченосцев постоянно усиливалась. Исключение составляла часть феодалов Северной Эстонии, которых он сумел перетянуть на свою сторону [Арбузов 1912: 34–36; Рамм 1959: 118–119; Ammann 1936: 189–192; Benninghoven 1965: 234, 257, 269ff.; Spence 1983: 6–14].
2. Папа Григорий IX, время его понтификата: 19.03.1227 — 22.08.1241 [Гергей 1996: 138–141,459].
3. То есть, христиане, жившие в границах легатской области Балдуина (см. ком. 1).
4. Выгодным ходом посланца Рима, чтобы усилить позиции папства в Восточной Прибалтике, могло бы стать его ведущее участие в заключении договора, устанавливавшего власть Риги над куршами, которых в 1230 г. активно теснили крестоносцы. Но договор между старейшинами областей Северной Курземе и Ригой к приезду Балдуина был уже заключен. Согласно этому договору, курши «изъявляли готовность к христианской покорности» и обещали ежегодно платить Рижской церкви и Ордену чинш [LUB, Bd. 1, № CV: 137–138; Новосельцев идр. 1972: 302–303]. Однако, невзирая на этот договор, Балдуин заключил с теми же куршскими областями два новых договора — в декабре 1230 г. и в январе 1231 г., по которым курши обязались принимать от него священников. А через два года «они вверят себя господину папе» [LUB, Bd. 1, №№ СІИ, CIV: 134–137; Новосельцев идр.: 303–306]. Естественно, что действия Балдуина вызывали недовольство в Риге. Что касается упоминания в послании о договорах с «рутенами», то, по мнению А. Аммана, здесь отразились отношения между Новгородом и епископом Дорпатским в Южной Эстонии, о которых легат сообщил папе [Ammann 1936: 189–190]. Точнее — о заключении Псковом оборонительного союза с ливонцами против Новгорода в 1228 г. (см. в прил. 2А). Балдуин стремился к тому, чтобы поставить отношения между Ливонией и Русью под контроль Папской курии и создать на русско-ливонской границе область прямого подчинения Риму, подобно той, что существовала в Северо-Восточной Эстонии в 1225–1227 гг. [ГЛ, XXIX: 6; ИЭ: 172, 174]. Участие же епископа Дорпатского во внутренних делах Пскова, князья которого находились с ним в родстве, усиливало там позиции Ливонской церкви и делало ненужным непосредственное вмешательство папства.
5. Папа, по сути дела, наделяет Балдуина не только высшей церковной властью в его легатской области, но и правом использовать ее в конфликтах светского характера.
6. Ноны (nonas) приходились в феврале на пятое число. Соответственно «III ноны» — третье февраля. А. И. Тургенев Датировал документ 1231 г., что является ошибкой. Даже если не принимать во внимание то обстоятельство, что Балдуин был назначен семигальским епископом в январе, а легатом — в начале февраля 1232 г., пятый год понтификата Григория IX должен был кончиться только 19 марта 1232 г.
Реате (Reate) — совр. Риети, город в Италии (в Умбрии) к северо-востоку от Рима.
Оригинал документа на пергаменте хранится в Государственном архиве в Стокгольме (№ 799). Издания. Первая публикация: LUB, Bd. 3, № CLXIX, а: 33–34. Другие публикации: SLVA, № 242: 232 (по фотокопии с оригинала). Упоминания: Schirren 1861, № 54: 129 (резюме со ссылкой на LUB). В настоящем издании текст документа воспроизводится по SLVA, № 242: 232.
Frater H(enricus)[8], de ordine praedicatorum, Osiliae et Maritimae Divina miseratione episcopus, cunctis Christi fidelibus, ad quos praesens scriptum pervenerit, salutem in Domino Jhesu Christo. Ne labantur cum tempore, quae geruntur in tempore, perennari solent litteris, ac testibus roborari. Notum ergo facimus tarn posteris, quam praesentibus, quod fratres domus s. Mariae Theuton. in Livonia nobiscum concordaverunt, cum а sede apostolica postularent, iurisdictionem nostrum extendi ad terras inter Estoniam iam conversam et Rutiam, in terras videlicet Watlande, Nouve, Ingria et Carelae, de quibus spes erat conversionis ad fidem Christi, cum iam occupatae essent а praedictis fratribus per quoddam castrum, multorum de ipsis terris consensu, sub hac forma compositionis, ut videlicet nos, in spiritualibus in terris Ulis providentes, decimam decimae perciperemus in omnigenis proventibus, exceptis variis pelliculis, ipsis autem fratribus omne reliquum cederumus emolimentum, tarn in iure patronatus ecclesiarum, quam piscationibus, advocatis et ceteris imperalibus, pro eo, quod ipsis incumberet labor, expensa et periculum in barbarorum subiugatione. Neque vero possit in posterum suboriri calumnia, compositionem nostram litteris mandari fecimus, sigillio nostro communitus ac testibus, qui praesentes fuerunt, cum haec fierent, fratres Sinderammus, Hugo, ordinis praedicatorum; frater Henricus et frater Wemerus, ordinis fratrum minorum; fratres domus s. Mariae Theuton. Andreas, commendator, Wernerus, marschalcus, Gerardus, camerarius, Remboldus et alii quam plures. Actum publice in Riga, Dominicae incamationis anno MCCXLI, idus Aprilis. Insuper iam infeodati Theutonici in eodem castro ab agrorum suorum decimis sint exemti, et insuper fratrum de domo Theutonica agricultura.
Брат Генрих из Ордена проповедников, Божьей милостью епископ Эзельский и Поморский [1] всем истинным христианам, до которых дойдет настоящее послание, [желает] спасения во Господе Иисусе Христе. Чтобы не кануло во времени то, что совершалось доныне, следует сохранить это в письменном виде и подтвердить свидетелями. Итак, доводим до сведения как потомков, так и современников, что братья дома Тевтонского св. Марии в Ливонии [2], испросив согласия у апостольского престола [3], договорились с нами включить в нашу юрисдикцию земли между Эстонией, уже крещенной, и Рутией, а именно: земли Ватланд, Нуова, Ингрия и Карела [4], которые, как ожидается, примут веру Христову и которые уже заняты братьями и [ими] построен замок [5] с согласия многих в этих землях [6]. Договор был заключен таким образом, чтобы мы, думая в первую очередь о духовенстве в этих землях, получали десятую часть от десятины со всего, кроме пушнины. Все остальное, в том числе и рыбные ловли, предоставляем в пользу этих братьев, но не нарушая права церковного патроната фогства и прочих чиновников на возмещение их труда, затрат и опасностей при покорении варваров [7]. И чтобы в будущем не смогли возникнуть ложные наветы, мы изложили наш договор на бумаге, скрепив нашей печатью и подписями свидетелей, при сем присутствующих: братья Ордена проповедников Синдерам, Гуго [8]; брат Генрих и брат Вернер — братья Ордена миноритов [9], братья Тевтонского дома св. Марии: Андреас, комтур [10], Вернер, маршал [11], Герард, камерарий [12], Рембольд [13] и многие другие. Совершено публично в Риге, в год Воплощения Господня 1241, в апрельские иды. Кроме того, тевтоны, уже вступившие в свои права в том замке, освобождаются от уплаты десятины с их полей и с продуктов земледелия братьев дома Тевтонского [14].
1. Генрих, бывший монах Доминиканского ордена (Ордена проповедников), был посвящен в епископы Эзеля и Поморья (Вик-Эзельское, Леальское епископство) 10 сентября 1234 г. В этой должности он оставался до 1260 г. Из-за конфликта с некоторыми своими вассалами Генрих вынужден был в 1238 г. обратиться за помощью к рыцарям Ливонского ордена. При этом епископ уступил Ордену часть земель на территории епископства [Чешихин 1985: 374, 377; Арбузов 1912: 36; Donner 1929: 228–229; Ammann 1936: 223–224; Walter-Wittenheim 1938: 6–17; Benninghoven 1965: 302–304]. Сложившийся здесь альянс между ливонскими рыцарями и Эзельским епископом получил развитие и в предложении Ордена епископу Генриху взять под его церковную юрисдикцию неофитов в Новгородском государстве.
2. Братья дома Тевтонского св. Марии в Ливонии — рыцари Ливонского ордена — филиала Тевтонского ордена, покровительницей которого считалась св. Дева Мария. См. ком. 1 к отр. VII СРХ.
3. Согласие апостольского престола — т. е. согласие Римского папы.
4. Рутия (Rutia) — здесь: Новгородская Русь. Ватланд (Watlande) — дословно — «Водская земля». В западноевропейских средневековых источниках упоминается: 1) как территория на северо-западе Новгородской Руси, населенная финноязычным народом «водь», «вожане», и 2) как административная единица Новгородского государства, с этнически смешанным населением, расположенная в основном на Ижорском плато. Вожане жили также в районе между р. Нарвой и Ижорским плато, наиболее слабо связанном с Новгородом. Этот район в русских источниках называется «погосты в Чуди», а здешние жители — «чудцой» [Гадзяцкий 1940: 101–115; Моора Х., Моора А. 1965: 63–79; Седов 1987: 34–42; Рябинин 1990 (а), 23–27; Рябинин 1995: 123–127; Хейнсоо 1995: 169–181]. Нуова (Nouve) — очевидно, район бассейна р. Невы, в основном в дельте и нижнем течении реки. В русских источниках этот район не выделяется и такое название неизвестно. Ингрия (Ingria) — Ижорская земля: 1) территория, населенная финноязычным народом ижора (ижеряне, в западных источниках — ингры); 2) административная единица Новгородского государства, в пределах которой помимо ижоры жили русские и карелы. Судя по данным археологии, ижеряне жили также в пределах Водской земли по южному берегу Финского залива [Гадзяцкий 1940: 128 и далее; Моора Х., Моора А. 1965: 79–84; Седов 1987: 42–43; Рябинин 1990 (6): 31–41; Лескинен 1995: 187–197]. Карела (Саrеlае) — Карельская (или Корельская) земля: 1) территория, населенная карелами; 2) административная единица Новгородского государства [Седов 1987: 44–52; Кочкуркина и др. 1990: 5 и далее]. В 1-й пол. XIII в. данные народы оставались в основном язычникам [Рябинин 1980: 20–30]. Это отразилось и в тексте рассматриваемой грамоты, где епископ Генрих четко отделяет их от «уже крещеной» Эстонии и православной Руси.
5. Имеется в виду замок Копорье. Замок был построен на восточном рубеже той территории, которую крестоносцы сумели захватить. Эта граница практически совпадала с границей между областью Чудцы и Водской землей Новгородского государства [Рябинин 1984: 46]. Таким образом, претензии ливонцев на земли финноязычных народов Новгородской Руси значительно превышали реально захваченный ими район. Поспешное объявление о распространении своей власти на столь обширную территорию можно, как кажется, объяснить тем, что на земли по р. Неве и на Карелию претендовали также шведы и Упсальская церковь. Во время попытки их закрепиться в устье р. Ижоры произошла знаменитая Невская битва 1240 г. (см. прил. 2Д). Ливонцы торопились опередить шведов, первыми получив «добро» от Рима.
6. О том, что часть водской знати поддерживала крестоносцев, сообщает и новгородский летописец (см. в прил. 2Ж, ком. 8). Возможно, нобили чудцы согласились принять католичество в обмен на обещания крестоносцев помочь им освободиться от власти Новгорода [Nazarova 2001: 186–187; Назарова 2000 (б)]. Наступление ливонских рыцарей из Северо-Восточной Эстонии в пределы Новгородского государства произошло не позже рубежа 1240/1241 г. Кроме рыцарей Ордена, в акции, по всей вероятности, участвовали вассалы датской короны из Северной Эстонии, а также отряд, прибывший незадолго до того из Дании, во главе с датским принцем Абелем. Однако обострение политической ситуации в самой Дании вынудило датчан срочно вернуться домой. В связи с этим в разделе вновь завоеванных земель датчане не участвовали. В их отсутствие не могла претендовать на духовное господство над новыми землями и Лундская церковь в лице суффрагана архиепископа Лундского епископа Ревельского [Назарова 1999 (а): 199–200].
7. Иначе говоря, по договору с эзельским епископом рыцари Ордена обладали полнотой светской власти в новой области и обязывались выделять часть дохода, получаемого в качестве налога с местных жителей, на содержание священников, а также на материальное обеспечение представителей церковного суда.
8. Орден проповедников (ordo praedicatomm) — он же Доминиканский орден нищенствующих монахов. Основан монахом Домиником в 1215 г. [Tanner 1929: 737 ff.; Карсавин 1992: 132–136]. Братья Ордена Синд ерам и Гуго — вероятно, из окружения епископа Генриха. В других источниках не упоминаются.
9. Орден миноритов (ordo minorum) — монашеский орден, образованный из учеников Франциска Ассизского. Минориты — «младшие братья», первые францисканцы, бродили по двое по городам и селам, зарабатывая на жизнь своим трудом или прося милостыню, призывали мирян к покаянию, проповедовали аскетический образ жизни. Устав братства миноритов был официально утвержден папой в 1223 г. [Tanner 1929: 727 ff; Карсавин 1992: 123–126]. См. также ком. 4 к док. 11.
10. Андреас (Andreas) — личность точно не устанавливается.
11. Вернер (Wernerus) — маршал Ливонского ордена. Упоминается в ряде документов, возможно, был фогтом в Каркусе (Западная Эстония) в 1248 г. [Benninghoven 1965: 446].
12. Камерарий — высшее должностное лицо, отвечавшее за сбор налогов. О Герарде, Герхарде см. Benninghoven 1965: 445.
13. Рембольд (Remboldus) — возможно, тот же рыцарь, который в 1234 г. был региональным магистром меченосцев в Вендене [Benninghoven 1965: 443, 445].
14. Вероятно, речь идет о том, что рыцари, обосновавшиеся в Копорье, освобождались от выплаты десятой части своих доходов на нужды церкви. Подобные льготы могли предоставляться на определенный период до наступления политической и экономической стабилизации в регионе.
Оригинал документа на пергаменте хранится в Тайном архиве в Ватикане (Innocentii IV, An. V, ер. 1043), вошел в собрание «Colectanea Albertrandina». Издания. Первая публикация: HRM, № LXXVIII: 68–69 (по оригиналу с разночтениями по копии Альбертранди). Другие публикации: 1) Rochcau 1959 (по HRM); 2) Рошко 1988: 109–111 (по HRM). Упоминания: 1) RPR, № 12815; 2) Berger, № 4092. Переводы. На русском языке: 1) Матузова, Пашуто 1971: 136–138; 2) Рошко 1988: 102–104. На французском языке: Rochcau 1959. В настоящем издании текст документа воспроизводится по HRM, № LXXVIII: 68–69.
Nobili viro Alexandra (в тексте — Alendro) Duci Susdaliensi Innocentius Episcopus servus servorum Dei. Pater futuri seculi, princeps pacis, seminator casti consilii, Redemptor noster Dominus Jesus Christos menti clare memorie Jeroslai {Jaroslai}[9] progenitoris tui rarem sui benedictionis infudit, ac eidem inextimabilem sue notitie gratiam admirabili largitate concedens viam sibi preparavit in heremo {eremo}, per quam ipse fuit ad ovile reductus dominicum, velut ovis, que longo tempore oberraverat {aberraverat} per desertum, quia sicut dilecto filio fratre Johanne de plano Carpino de Ordine Fratrum Minorum Protonatario {Poenitentiario} nostro ad gentem Tartaricam destinato referente dedicimus; idem pater tuus novum hominem affectans induere, de conscientia Jemeris militis consiliarii sui obedientie Romane ecclesie matris sue in ejusdem {cujusdem} fratris manibus devote, ac humiliter se devovit, qoud quidem confestim claruisset hominibus, nisi tarn subito, tamquam feliciter {iam in felicer} mortis eventus eum de medio subduxisset. Unde cum ipse presentis seculi cursum tarn felici termino consumarit, pie credendum est, et omni ambiguitate semota tenendum quod justorum aggregatus consortio in eterna beatitudine requiescat, ubi lux fulget, quam non capit locus, redolet odor quern non spargit flatus, et caritatis viget amplexus quern satietas non divellit. Cupientes itaque te una cum ipso tante beatitudinis participem fieri, qui in paterna hereditate suus heres legitimus extitisti, ad instar illius evangelice mulieris que lucernam accendit, et dragmam perditam inveniret, vias exquirimus, apponimus studium, et diligentiam adhibemus, ut ad hoc te prudenter possimus inducere {adducere}, quod tui patris vestigia salubriter imiteris, cunctis temporibus imitanda {imitandi}, idem {ita} quod sicut corde sincero, et mente non ficta se ad suscipienda mandata, et documenta Romana Ecclesie dedicarat {dedicavit}, sic tu, relicto perdicionis invio, quod ad eteme mortis dampnationem perducit, unitatem ejusdem Ecclesie per obedientiam amplexeris, que per directionis semitam suos cultores procul dubio, dirigit ad salutem, Nec est in hoc nostra certe a te repudianda petitio, que nostrum adimplens officium, tuis est commodis profutura; quia cum a te sollummodo postulemus {postulamus}, ut Deum timeas, et ex tota ipsum mente diligens, ipsius mandata conserves, profecto sani spiritum non videreris habere consilii, si tuam in hoc nobis, immo Deo cujas vices licet immeriti obtinemus in tenis, negares obedientiam impertiri. In hac autem obedientia nullius quantumcumque potentis honor minuitur, sed ex hoc omnis potestas, et libertas, temporalis augetur, quia illi digni populorum presunt regimini, qui sicut ipsi alios precellere cupiunt, sic divine student excellentie famulari. Hinc est quod nobilitatem tuam regamus, monemus, et hortamur attente, quatinus Romanum Ecclesiam matrem recognoscere, et ipsius Pontifici obedire, ac ad Aplice Sedis obedientiam subditos tuos efficaciter studeas invitare, ita quod ex hoc in etema beatitudine fructum consequi valeas, qui non perit. Sciturus quod si hoc nostris immo Dei potius beneplacitis te cooptes, te inter cetera catholicos principes reputabimus specialem, et ad tuum incrementum honoris semper diligenti studio intendemus. Ceterum quia pericula possunt facilius evitari, si contra ipsa per providentie clipeum muniamur, pro speciali munere petimus, ut quam cito tibi constiterit, quod Tartarorum exercitus versus Christianos dirigat gressus suos, id quamtotius fratribus de domo Theotonica in Livonia comorantibus intimare procures, ut, cum istud per eosdem fratres ad notitiam nostram pervenerit, qualiter ipsis tartaris viriliter cum Dei adjutorio resistamus, maturius cogitare possimus. Super eo autem quod collum tuum noluisti subdere jugo Tartarice feritatis, prudentiam tuam dignis in Domino laudibus commendemus. Datum Lugduni X. Kal. Febr. anno V.
Благородному мужу Александру, герцогу Суздальскому [1] Иннокентий епископ, раб рабов Божиих [2]. Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, Спаситель наш Господь Иисус Христос окропил росою своего благословения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава [3] и, с дивной щедростью явив ему милость познать себя, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне. Ибо, как стало нам известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из Ордена миноритов, поверенного нашего, отправленного к народу татарскому [4], отец твой, страстно вожделев обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской церкви, матери своей, через этого брата [5], в присутствии Емера, военного советника [6]. И вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и счастливо не вырвала его из жизни [7].
Поелику он столь счастливо завершил свой жизненный путь [8], то надобно благочестиво и твердо уверовать в то, что, причисленный к сонму праведников, он покоится в вечном блаженстве там, где сияет немеркнущий свет бесконечный, где разливается благоухание, не исчезающее от дуновения ветра, и где постоянно пребывает он в объятиях любви, в которой несть пресыщения.
Итак, желая, чтобы ты, как законный наследник отца своего, подобно ему обрел блаженство, мы, вроде той женщины из Евангелия, зажегшей светильник, дабы разыскать утерянную драхму [9], разведываем путь, прилагая усердие и тщание, чтобы мудро привести тебя к тому же, чтобы ты смог последовать спасительной стезей по стопам своего отца, достойного подражания во все времена, и с такой же чистотою в сердце и правдивостью в уме предаться исполнению заветов и поучений Римской церкви, чтобы ты, покинув путь греха, ведущего к вечному проклятию, смиренно воссоединился с той церковью, которая тех, кто ее чтит, несомненно ведет к спасению прямой стезей своих наставлений.
Да не будет тобою разом отвергнута просьба наша (с которой обращаемся к тебе), исполняя наш долг, которая служит твоей же пользе; ибо весь спрос с тебя: чтобы убоялся ты Бога и всем сердцем своим его любил, соблюдая заветы его. Но, конечно, не останется сокрытым, что ты смысла здравого лишен, коль скоро откажешь в своем повиновении нам, мало того — Богу, чье место мы, недостойные, занимаем на земле. При повиновении же этом никто, каким бы могущественным он ни был, не поступится своею честью, напротив, всяческая мощь и независимость со временем умножаются, ибо во главе государств стоят те достойные, кто не только других превосходить желает, но и величию служить стремится.
Вот о чем светлость твою просим, напоминаем и ревностно увещеваем, дабы ты матерь Римскую церковь признал и ее папе повиновался, а также со рвением поощрял твоих подданных к повиновению апостольскому престолу, чтобы вкусить тебе от неувядаемых плодов вечного блаженства. Да будет тебе ведомо, что, коль скоро пристанешь ты к людям, угодным нам, более того — Богу, тебя среди других католиков первым почитать, а о возвеличении славы твоей неусыпно радеть будем [10].
Ведомо, что от опасностей легче бежать, прикрывшись щитом мудрости. Потому просим тебя об особой услуге: как только проведаешь, что татарское войско на христиан поднялось, чтоб не преминул ты немедля известить об этом братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы, как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией, сим татарам мужественное сопротивление оказать [11].
За то же, что не пожелал ты подставить выю твою под ярмо татарских дикарей [12], мы будем воздавать хвалу мудрости твоей к вящей славе Господней. Писано в Лионе X дня февральских Календ, в год V [13].
Общие замечания. По мнению А. А. Горского, послы, привезшие эту грамоту от папы, застали князя Александра в ставке хана Бату, где он останавливался по пути в Каракорум [Горский 1993: 6]. 1 2 3
1. Князь Александр Ярославич, который был в тот момент князем Новгородским и великим князем Киевским. Именование князей Северо-Восточной Руси «суздальскими», а не «владимирскими», характерно для средневековых западноевропейских источников, встречается и в ливонских хрониках (ГЛ, XXVII: 3; XXVIII: 6; строфы 2207–2215 в отр. VII СРХ). Плано Карпини называл отца Александра — великого князя Ярослава Всеволодовича — «великим князем в некой части Руси, которая называется Суздаль» [Плано Карпини 1997: 79]. Именование здесь (а также в другой грамоте того же времени: см. ч. 2, док. 4) Александра «князем» или «герцогом» (dux), а не «королем» (rех), как в опубликованном ниже послании (см. док. 12), объясняется тем, что «Суздальским» князем он был тогда не по занимаемому столу, а по факту его родства — т. е. принадлежности к дому Суздальских (Владимирских) князей. См. также ком. 1 к док. 12.
2. Папа Иннокентий IV, понтификат которого датируется 24 (по другим данным — 25 или 28). 06.1243–07. 12. 1254. Резиденция папы находилась не в Риме, а в Лионе [Арбузов 1912: 276; Гергей 1996: 141–142, 459].
3. Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский, князь Киевский, прибыл в Каракорум в 1246 г. на празднования по случаю вступления на великоханский трон хана Гуюка.
4. Иоанн де Плано Карпини — настоящее имя Джованни дель Пьяно-Карпине (начало 1180-х — между 1248 и 1252), родом из г. Перуджа, из богатой семьи. Сподвижник Франциска Ассизского, один из основателей Ордена францисканцев и Ордена миноритов. Исполнял дипломатические поручения папы Римского в Германии, Испании, Португалии. Посол папы к монгольскому хану в Каракоруме. Описал свое путешествие из Лиона в Каракорум и пребывание при дворе хана (с лета 1245 г. до ноября 1246 г.). В Каракоруме встречался с князем Ярославом Всеволодовичем. После возвращения в Лион (осень 1247 г.) Плано Карпини был посвящен в архиепископы и получил в управление епархию в Антивари [Плано Карпини 1957: 7–9; 1997: 11–15].
5. О том, что князь Ярослав согласился принять католичество, известно только из данного послания папы. Исследователи относятся к данному сообщению, как правило, с доверием [Пашуто 1950: 269; Рамм 1959: 161–162; Горский 1993: 4]. Отметим, однако, следующее. Хотя Иннокентий IV ссылался на Плано Карпини, последний в своем сочинении не дает даже намека на то, что князь Ярослав в разговорах с ним изъявил желание перейти в лоно католической церкви. Странно, что он умолчал о таком важном факте, хотя не забыл упомянуть о встречах по поручению папы с князем Даниилом Романовичем Галицким и его братом, князем Васильком. Не преминул он и рассказать о беседе с православными священниками Галицко-Волынской Руси, во время которой не только зачитал грамоту к ним Иннокентия iV, но и от своего собственного имени увещевал их «вернуться к единству святой матери Церкви» [Плано Карпини 1997: 69, 83]. Думается, что Ярослав в разговоре с Плано Карпини дал лишь «согласие на переговоры с курией». Именно к такой осторожной формулировке склонился по мере исследования темы В. Т. Пашуто [Матузова, Пашуто 1971: 135]. Причем согласие князя могло касаться не столько перемены веры, сколько вопроса о совместных действиях против монгольской угрозы. Думается, что, докладывая папе о результатах дипломатической миссии, Плано Карпини преувеличивал свою заслугу в обращении Ярослава к католической вере. Тем более, что письменного подтверждения намерений князя не было, а разговоры проходили только в присутствии переводчика из свиты князя. В записках же для потомков Плано Карпини постарался избежать прямых указаний на свою теологическую победу над русским князем на тот случай, если вдруг обнаружится это преувеличение.
6. Советник Емер (Jemerus) — воин и переводчик Ярослава Темер, известный по сочинению Плано Карпини. Он был также переводчиком Плано Карпини при аудиенциях его у великого хана Гуюка уже после смерти Ярослава [Плано Карпини 1997: 80, 84]. Естественно, что Темер был в курсе намерений Ярослава. Но вряд ли его можно в полном смысле считать «советником» князя, т. е. тем человеком, к мнению которого Ярослав прислушивался. В поздних летописных сводах (например, в Московском летописном своде конца XV в., в Воскресенской летописи) упоминается о неком Федоре Яруновиче, который выдал намерения князя Ярослава «царю», т. е. хану Гуюку [ПСРЛ. Т. 25: 139]. В. Т. Пашуто отождествляет Федора Яруновича с Темером [Матузова, Пашуто 1971: 135]. Это, однако, сомнительно. Темер (Тимир), скорее, восточное имя, а Ярун — славянское. К тому же отчество на «вич» свидетельствует о знатном — боярском, происхождении Федора, что не соответствовало обязанности «толмача». Правда, какой-то боярин Федор Ярунович действительно мог состоять в окружении князя Ярослава. В русских источниках первой половины XIII в. упоминается только один Ярун — воевода, участвовавший в Липицкой битве 1216 г., а также в битве на Калке [ЛЛ: 492, 493, 507, 508]. Возможно, он и был отцом Федора.
7. По рассказу Плано Карпини, подтверждаемому сообщениями русских летописей, Ярослав Всеволодович был отравлен на приеме у ханши Туракины и умер 30.09.1246 г. [Плано Карпини 1997: 79; ПСРЛ. Т. 1: 471].
8. Весьма абсурдно звучит упоминание о «счастливой» (feliciter) смерти князя. В связи с этим копировавший документ в Ватиканском архиве аббат Альбертранди заменил «feliciter» на «infeliciter» (о «несчастливой», «злосчастной»). Но и в следующей фразе послания говорится о «счастливом» («felici») завершении жизни Ярослава. Очевидно, «счастливым» завершение жизни князя стало потому, что он успел принять верное решение о переходе в лоно Римской церкви. Последовавшая же вскоре после этого гибель князя представлена как страдание за веру. За что ему и уготовано вечное блаженство.
9. Ср. Лука, 15, 8–9.
10. Смысл двух последних абзацев можно рассматривать, как обещание Александру, если он примет католичество, помочь занять главенствующее положение среди князей Северо-Восточной Руси и противостоять монголам.
11. Иначе говоря, призывая князя к союзу против монголов, Иннокентий IV отводит Александру Ярославичу лишь роль разведчика, оставляя за собой разработку стратегии и тактики военных действий. Последнее предполагало ввод войск католических государств на территорию Руси.
12. Надежду на то, что Александр примет предложение папы, вселял отказ князя прибыть в Каракорум по требованию ханши Туракины после смерти его отца [Плано Карпини 1997: 79].
13. Lugdunus — латинское название г. Лиона, где находилась резиденция папы Иннокентия IV [Гергей 1996: 141].
Оригинал документа на пергаменте хранился, по сообщению Тайнера, в Королевской билиотеке в Париже (fol. 12, № 4039: 137). По информации, полученной от др. Дж. Линда, копия с оригинала документа хранится также в архиве в Ватикане (Reg. Vat, 21А, № СХХХVІІ: 12 г — 13 v)[10]. Издания. Первая публикация: Baluze: 409–410 (Baluze — Mansi: 207). Другие публикации: 1) Theiner 1969, № XCVI: 46–47 (по оригиналу); 2) Rochcau 1959 (по изданию Baluze-Mansi); 2) Рошко 1988: 112–113 (по изданию Baluze-Mansi). Упоминания: 1) PUB, № 209: 145; 2) RPR, № 13023; 3) Berger, № 4229. Переводы. На русском языке: Рошко 1988: 108–109. На французском языке: Rochcau 1959. В настоящем издании текст документа воспроизводится по изданию: Рошко 1988 с добавлениями по изданию: Theiner 1969.
Alexandra (Th: Innocentius episcopus etc. carissimo in Christo filio Allexandro) Illustri Regi Novgardiae (Добавлено у Th.: salutem etc.). Aperuit Dominus oculos tuae mentis et tuis infundit sensibus sui huminis claritatem, quis, sicut venerabili fratre nostro Achiepiscopo Prussiae, Apostolicae sedis legato, accepimus intimante, tu quaesisti fideliter et invenisti prudenter directionis semitam, per quam sub felici posses compendio ad paradisi januam pervenire.
Verumtamen cum claves ipsius januae beato Petro et successoribus eius Romanis Pontificibus a Domino sint commissae, ita ut nullum per ipsam ingredi patiantur nisi Romanam Ecclesiam matrem nostrae fidei recognoscat, et ipsius Pontifici Christi vicario prono menta ac alacri spiritu reverentiam studeat debitam exhebere, tu, ne ab ipsis ingressu Januae, quod absit, contingeret te repelli, uniri per veram obedientiam tamquam membrum capiti eidem Ecclesiae devotissime postulasti, in ipsius obedientiae signum affectans in Pieskowe civitate tua Latinorum Ecclesiam erigere cathedralem. Super quo salvatori omnium, qui neminem vult perire, immo venditus nos redemit, vivificavit occisus, et multis latcessitus iniuriis honoravit, gratiarum quas possumus uberes referimus actiones, ac te tamquam specialem Ecclesiae filium caritatis brachiis amplectentes, tanto de tua conversione ampliori animi alacritate perfundimur quanto in remotioribus patribus constitutus suavitatem ipsius Ecclesiae persensisti et plures possunt tuo exemplo landabili ad eandem devotionem adduci. Confortare igitur, fili carissime (Th.: benedite), praeteritorum oblitus, ad meliora aciem tuae considerations extendas, ut in Ecclesiae praefatae devotione firmus et stabilis, perseverans in ea, flores suavitatis producas, ex quibus tibr postmodum fructus proveniet qui non perit. Nec credas quod obedientia huiusmodi tibi quiquam ingerat gravitatis, cum per earn ab homine nil aliud requiramus nisi ut Deum diligat et sic in ipius justificatione procedat quod exuto corpore mortis huius mereatur justorum consortio aggregari, ubi fiilget lux quam non capit locus, sapit cibus quam non minuit edacitas, et haeret amplexus quern satietas non divellit
Ceterum cum praefatus Archiepiscopus tuam cupiat personaliter visitare personam, serenitatem regiam rogamus, monemus et hortamur attente quatenus ipsum tamquam nobile membrum Ecclesiae honeste recipias et benique pertactes ac in iis quae tibi pro tua et subditorum tuorum salute suggesserit, ipsi reverenter intendere non omittas.
Non autem facultatem tibi concedimus faciendi de consilio ipsius Archiepiscopi construi Ecclesiam supradictam. Datum Lugdwni XVII Kal. Oct. Anno VI. (Th.: Octobris Anno Sexto.)
Александру, сиятельному королю Новгорода [1]. Господь отверз очи души твоей и наполнил тебя сиянием света своего, ибо, как узнали мы от нашего благословенного брата, архиепископа Прусского, легата Апостольского престола [2], ты преданно искал и прозорливо обрел путь, который позволит тебе весьма легко и весьма быстро достичь врат райских [3]. Однако ключи от этих врат Господь вверил блаженному Петру и его преемникам, Римским папам, дабы они не впускали не признающих Римскую церковь, как Матерь нашей веры, и не почитающих Папу — наместника Христа, с сердцем, исполненным послушанием и радости. А потому ты, дабы не быть удаленным им от врат, не угодив Богу, всячески высказывал рвение, чтобы путем истинного послушания приобщиться к единой главе Церкви. В знак этого ты предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный храм для латинян [4].
За это намерение твое мы воздаем искреннейшую хвалу Спасителю всех людей, который, никому не желая погибели, искупил грехи наши, пожертвовав собой, и смертью своей подарил нам жизнь, а множеством своих унижений даровал нам защиту от несправедливости [5]. Мы, нежно заключая тебя как избранного сына Церкви в объятия наши, испытываем чувство умиления, равное тому чувству сладости Церкви, что ощутил ты, обретающийся в столь отдаленных краях, там, где множество людей смогут по примеру твоему достичь того же единения.
Итак, мужайся, дражайший сын наш. Забудь прошлое, устреми все помыслы к цели более совершенной, дабы, непоколебимо и решительно храня верность Церкви, о чем мы уже говорили, и усердствуя в лоне ее, ты взрастил бы цветы сладостные, кои принесут плоды, навеки избавленные от тлена. И не думай, что подобное послушание чем-то принудительным для тебя будет [6]. Ведь требуя его, мы ждем от человека одной только любви к Богу и возрастания праведности. Ибо, покинув тело, он, по заслугам своим, будет причислен к лику праведных и внидет туда, где сияет свет неземной и где яства сладкие, коими нельзя пресытиться, и где крепки объятия милосердной любви, коей нельзя насытиться.
Кроме того, вышеупомянутый архиепископ желает навестить тебя. Поэтому мы обращаемся к твоему Королевскому величеству с молениями, предостережениями и настойчивыми просьбами, дабы ты подобающим образом принял его как выдающегося члена Церкви, дабы ты отнесся к нему благосклонно и с уважением воспринял то, что он посоветует тебе ради спасения твоего и твоих подданных [7]. Мы же, следуя совету того же архиепископа [4], позволяем тебе воздвигнуть упомянутый храм.
Писано в Лионе, в XVII Календы октября, года VI [8].
1. Король (rех) — обычное именование русских князей, имевших конкретное княжение, в средневековых западноевропейских документах. Ср.: «король Новгородский» и «князь Суздальский» в док. 11. Особенностью данной грамоты является то, что за указанием адресата здесь не указан автор послания, хотя из текста грамоты ясно, что она отправлена от имени папы Иннокентия IV.
2. Архиепископ Прусский (также — Ливонский и Эстонский) и папский легат — Альберт фон Зуербеер. Выходец из Кёльна. До 1229 г. — каноник бременской церкви. В 1229 г. был посвящен в рижские епископы архиепископом Бременским, но в результате интриг вице-легата в Ливонии Балдуина в 1231 г. на Рижской епископской кафедре оказался епископ Николай. Альберт же стал архиепископом Армагским в Ирландии. На должность архиепископа Прусского он был назначен в 1245 г. Тогда же стал папским легатом в регионе Восточной Балтики, на Руси и в Восточной Европе. Еще при жизни епископа Николая Альберт фактически взял на себя управление Ливонской церковью [Арбузов 1912: 34, 39–40; Ammann 1936: 253–254fF.]. После смерти Николая (в 1253 г.) перенес свою архиепископскую кафедру в Ригу (январь 1255 г.) и был утвержден папой в должности рижского архиепископа [LUB, Bd. 1, №№ CCLXXIX, CCLXXXIII: 361–362, 364–367]. Буллой от 07.09.1247. папа повелел ему отправиться к Даниилу Галицкому, чтобы осуществить процедуру перехода князя, а также светских и духовных чинов Галицкой Руси в католичество [PUB, № 192: 138; HRM, № LXXII: 64]. Одновременно Альберт получил от папы разрешение носить на Руси архиепископскую мантию, что означало согласие Иннокентия IV на включение русских земель в границы архиепископских владений Альберта [HRM, № LXXIII: 65; PUB, № 193: 138].
3. Поскольку информацию о намерениях Александра папа Иннокентий IV получил от архиепископа Прусского, то очевидно, первое послание к Александру, а также его ответ были доставлены людьми из окружения Альберта Зуербеера.
4. Само по себе строительство католической церкви в православном городе не было чем-то необычным. Эти церкви предназначались для торговых людей, прибывавших из стран Западной Европы. Такие культовые сооружения были в средневековом Смоленске и в Новгороде на Готском дворе [Авдусин 1960; Трусман 1884: 178; Рыбина 1986: 19, 31]. Разговор же о соборном храме указывает на то, что Псков рассматривался как предполагаемый центр некой административной территории католической церкви. Зная о дальнейшей политике князя Александра, трудно поверить, чтобы он дал подобное согласие послам католических иерархов. Но если верно предположение о том, что послы застали Александра в ставке хана Бату на пути в Каракорум (см. ком. 13 к док. 11), то дальнейшая судьба князя и его отношения с великим ханом тогда не были ясны. После убийства отца Александр должен был предусматривать разные варианты своей политики с Монгольской империей, в том числе и не исключать союз с Западом. Поэтому он мог дать весьма уклончивый ответ относительно своих конфессиональных планов, но разрешить строительство культового сооружения для духовных нужд попадавших в Псков католиков. Альберт же, стремившийся вместе с епископом Дорпатским и рыцарями Ливонского ордена утвердить свое господство в Псковской земле (см. док. 13), решил заранее заручиться согласием папы на создание здесь епархии, входившей в его архиепископство. Поэтому и результаты переговоров его послов с русским князем были представлены папе в преувеличенном виде. К тому же в такой ситуации было легче, в случае необходимости, получить разрешение на крестовый поход в Новгородское государство для защиты якобы существующей там католической общины.
5. Г. Рошко переводит «iniuriis honoravit» как «облек великой славой». Представляется, что более точно было бы перевести «даровал защиту от несправедливости».
6. O том, что признание духовной власти Римского папы не ограничит свободу действий князя Александра в государственной и политической сферах, говорится и в предыдущей грамоте (док. 11). Отметить это было необходимо, так как взаимоотношения иерархов Западной и Восточной христианских церквей со светскими правителями своей паствы строились на разных принципах.
7. Иначе говоря, данное послание было и своеобразным уведомлением князя Александра о прибытии на Русь католического архиепископа. Однако это намерение Альберта реализовано не было. Не ясно также, когда была (и была ли вообще) доставлена эта грамота Александру Ярославичу (см. прил. ЗА).
8. Поскольку папа Иннокентий IV вступил в должность в конце июня (см. ком. 2 к док. 11), документы, написанные после 24–28 числа этого месяца, датируются уже следующим годом его понтификата.
Эта грамота входит составной частью в более поздний документ — от 8.II.1299 (LUB, Bd. III, № DXXXX, а: 100), в котором подтверждаются достигнутые ранее договоренности между Дорпатской церквью и Орденом в связи с планируемым новым наступлением на Псковскую землю. В публикациях исследователи вычленяли эту часть документа и публиковали отдельно под 1248 г. Оригинал на пергаменте хранится в Государственном архиве в Стокгольме (№ 260). Издания. Первая публикация: LUB, Bd. III, № CC, а: 37–39. Другие публикации: 1) Ammann 1936: 274–275 (фотокопия оригинала). Упоминания: Schirren 1861, № 67: 129 (резюме со ссылкой на LUB). Переводы. На немецком языке: Ammann 1936: 274–275. В настоящем издании текст документа воспроизводится по LUB, Bd. III, № CC, а: 37–39.
Universis Christi fidelibus, praesentem paganim inspecturis, frater N., quondam dictus abbas in Dargun, venerabilis patris, domini A(lberti)[11], Livoniae archieoiscopi, Estoniae, Prutiae et Rutiae apostolici sedis ligati, vice legatus salutem in praesenti et gloriam in futuro. Humanae memoriae fragilitas utiliter scripturae iuvatur testimonio, ne lapsu temporis et subita mutatione mortalium id, quod nunc certum est, fiat dubium, et quod rationabiliter gestum est, oblivionis nebula obfuscetur. Нас ergo consideratione habita, notum fieri volumus universis et singulis huius scripti inspectoribus, quod nos de communi consilio et unanimi voluntate capituli Tharbatiensis, domini H., advocati, et vassallorum eiusdem ecclesiae, fratribus domus Theutonicae, una nobiscum vero regi servientibus, ac aequelem prompte obedientiae militiam sub vexillo s. crucis baculantibus, dimidietatem regni, quod Plescekowe nominatur, a rege Ghereslawo, eiusdem regni herede, supradictae ecclesiae Tharbatensi collati, cum omnibus attinentiis suis, auctoritate domini A(lberti), archiepiscopi et apostolicae sedis legati, conferimus cum omni iure, quo cetera bona ipsorum tenent ab ecclesiae praememorata. Praeterea terras quaslibet, ex ista parte Dunae exsistentes, quas quocunque modo Christianae religioni contigerit subiugari, aequali sorte dominus archiepiscopus ecclesia Tharbatensis et fratres inter se partientur sub tali forma, ut quidquid aedificandum vel locandum fuerit in ipsis terris, in castris sive in civitatibus, de communi consilio, expensis et laboribus aedificetur, nemagnitudo coepti operis alterius brachii aminiculo destituta, humeros opprimat subportantis. Obsides autem, ratione praedictarum terrarum dates, dominus archiepiscopus unum et fratres alterum aequaliter sibi vindicabunt. <…> Acta sunt haec prope pontem longum, qui ducit Velin, anno Domini MCCXLVIII, V nonas Octobris.
Всем христианам, которые увидят настоящую грамоту, брат Н., некогда назначенный аббатом в Даргуне, вице-легат достопочтенного отца господина А(льберта), архиепископа Ливонии, легата апостольского престола в Эстонии, Пруссии и Руссии [1], желает здравствовать в настоящем и стяжать славу в будущем. Непрочность человеческой памяти с пользой подкрепляется письменным свидетельством, чтобы по истечении времени в быстрой смене человеческих судеб то, что ныне ясно, не стало бы сомнительным, и то, что разумно содеяно, не покрылось бы туманом забвения. Итак, руководствуясь этими соображениями, желаем довести до сведения всех и каждого, кто увидит данную грамоту, что мы по общему совету и единой воле Дорпатского капитула, господина Г. [2], фогта, и вассалов его церкви, братьев дома Тевтонского, вместе с нами служащих всевышнему и с готовностью собирающих равное послушное воинство под знамя св. Креста, половину королевства, называемого Плескове, переданного королем Гереславом, наследником этого королевства [3], вышеуказанной Дорпатской церкви, со всем, что к нему относится, властью А(льберта), архиепископа и легата апостольского престола, жалуем с тем же правом, по которому они держат прочие владения от упомянутой церкви [4]. Кроме того, любые земли, находящиеся по эту сторону Двины, которые так или иначе удастся подчинить христианской религии, господин архиепископ [5], церковь Дорпатская и братья пусть также поделят таким образом, чтобы все, что будет строиться и размещаться на этих землях, в замках или в городах, делалось бы с общего совета, на общие средства и общим трудом [6], чтобы величие начатого не ослабило бы дел другой руки [7], не согнуло бы поддерживающие плечи. Заложников же, сообразно этим землям данных, господин архиепископ, с одной стороны, и братья — с другой, берут себе поровну. [8] <…> Заключено близ Длинного Моста, ведущего к Феллину [9], в год от Рождества Христова 1248, в V ноны октября.
1. Об Альберте фон Зуербеере см. в ком. 2 к док. 12. Вице-легатом в Ливонии при нем был назначен аббат цистерцианского монастыря в Даргуне Николай [Ammann 1936: 260, 274].
2. Это, скорее всего, епископ Герман фон Буксховеден — первый епископ Дорпата (см. ком. 2 к отр. VII СРХ). Правда, есть указания на то, что он в 1245 г. отказался от епископства [Чешихин 1884: 371; ИЭ: 922]. Однако сам акт дарения имел место еще во время епископата Германа (см. следующий комментарий).
3. Гереслав — псковский князь Ярослав Владимирович, с рубежа 20–30-х гг. XIII в. пытавшийся в качестве законного наследника утвердиться на псковском княжеском столе (см. ком. 28 к ГЛ, XXII и в прил. 2Б, 2В, 2Е1). По мнению А. М. Аммана, факт дарения, в устной или письменной форме, произошел в 1239 или 1240 г. в качестве платы за помощь Дорпатского епископства в захвате Пскова. И. П. Шаскольский полагал, что в грамоте речь идет о даре епископу Дорпата еще не завоеванного Псковского княжества. Напрямую с захватом Пскова в 1240 г. акт дарения он не связывал, отмечая, что тогда Ярослав передал власть в городе не дорпатскому епископу, а Ордену [Ammann 1936: 275–276; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский 1966: 222–223]. Думается, однако, что признание Ярославом вассальной зависимости от Дорпата имело место еще в период подготовки наступления на Псков. Вступление в вассалитет откладывалось до его вокняжения в Пскове. Возможно, Ярослав рассчитывал, что, став вассалом епископа Дорпатского, он сумеет сохранить свои владения в целостности и ограничится лишь исполнением вассальных обязательств (выплатой налогов, участием в походах и т. п.). Аналогичным образом епископ Рижский Альберт принес в 1207 г. Ливонию в дар германскому императору (ГЛ, X: 17). Кроме того, Ярослав мог и не переходить в католичество, подобно тому, как в 1209 г. князь Герцике Висвалдис, став вассалом Рижского епископа, сохранил православие (см. выше: ГЛ, XIII: 4 и док. 2); см. также: [Назарова 2000 (а): 41–43]. Такой вариант должен был бы в наибольшей мере устроить стоявшую за спиной князя группу псковских бояр. Поскольку сил дорпатских рыцарей было недостаточно для войны за псковское наследство, епископ тогда же договорился об участии в походе ливонских рыцарей. Последние же, вероятно, согласились на это только за половину, а не за обычную в подобных случаях треть вновь приобретенных земель [LUB, Bd. 1, № XVI: 22–23].
4. Ср. с ком. 7 к док. 10.
5. Упоминание о разделе земель архиепископа вызвало недоумение у Ф. Г. Бунге, отметившего данное место в тексте при публикации грамоты. Однако это объяснимо, если учесть, что Альберт фон Зуербеер еще при жизни епископа Рижского Николая взял под собственный контроль все его функции в Ливонии (см. ком. 2 к док. 12).
6. Желание архиепископа Альберта участвовать в дальнейшем разделе земель предполагает, что он претендует и на часть Псковской земли. В частности, планы строительства в Пскове кафедрального католического собора (см. док. 12), вероятно, соответствовали его намерениям подчинить Псков политически.
7. Ср. Экклезиаст, 9, 10; Матф. 6, 3.
8. Взятие заложников из числа детей местной знати при установлении перемирия или заключении мира с местными народами практиковалось крестоносцами во время войны в Ливонии (см. ГЛ, IV: 4) и в Северо-Западной Руси (например, при осаде Пскова в 1240 г. — ком. 5 в прил. 2Е). Этим достигалась большая уступчивость покоряемых народов. Вместе с тем известны случаи и обмена заложниками между русской и ливонской сторонами при заключении ими договора о совместных действиях (см. ком. 8 к прил. 2А). Не исключено, что в рассматриваемой нами грамоте упоминание о «приеме заложников» подразумевало и необходимость при определенных условиях отдавать своих.
Далее в документе оговаривается порядок раздела доходов с новых владений между архиепископом, епископом Дорпатским и братьями-рыцарями.
9. Феллин (эст. Вильянди) — орденский замок, построенный еще в 1224–1225 гг. на месте замка эстов земли Сакала (ГЛ, XXVIII: 9). Основной центр господства Ордена меченосцев, а затем Ливонского ордена в Эстонии [Lôwis of Menar 1942: 57].
Оригинал документа на пергаменте хранится в Тайном архиве в Ватикане (vоі. 24, fol. 44, ер. 294). Издания. Первая публикация: Raynaldi, t. ХIV, № 63: 13. Другие публикации: 1) Gruber, № XLII: 265 (по изданию: Raynaldi); 2) SRL, № XLII: 394 (по изданию: Gruber); 3) LUB, Bd. III, № CCXXXI, S. 363 (по изданию: SRL); 4) SLVA, № 418: 381 (по фотокопии с оригинала). Упоминания: RPR, № 67: 1298. В настоящем издании текст документа воспроизводится по SLVA, № 418: 381.
Alexander episcopus <…> archiepiscopo Rigensi <…> Cum, sicut dilecti filii, nobiles viri Otho de Luneborch et Tydericus de Kivel, fratres Rigensis et Revaliensis dioecesis, ecclesiae Romanae devoti, sua nobis petitione monstrarunt, iidem modicam pagamorum multitudinem, ipsorum terrae vicinam, adeo induxerint, ut ipsi pagani, apertis intelligence oculis, velint et cupiant ad Christianae fidei notitiam pervenire, nos vota ipserum in hac parte favorabiliter prosequi delectantes, mandamus, quatenus, si est ita, praefatos paganos ad eandem fidem auctoritate nostra recipere non ommitas, praeficiens eis postmodum, postquam locum ad construendam episcopalem ecclesiam deputarint, ac ipsam de bonis propriis dotaverint competender, nihilominus aliquam personam idoneam absque praeidicio iuris alieni, et praedipue delictorum filiorum magistri et fratrum hospitalis s. Maria Theotonicorum in Livonia et Pruscia, si expedire videris, in episcopum et pastorem. Datum Neapoli ХIV. Cal. Aprilis. Anno I.
Александр, епископ [1] <…> архиепископу Рижскому [2] <…> Поскольку благородные мужи Отто фон Люнебург [3] и Тидерик фон Кивель [4], братья Рижского и Ревельского диоцезов [5], преданные, как любезные дети, Римской церкви, обратились к нам со своей просьбой о том, что они в соседней с ними земле [6] небольшое количество язычников склонили к тому, чтобы оные язычники, с очами, открытыми разуму, страстно захотели достигнуть понимания христианской веры, мы, милостиво желая претворения обетов их в той земле, повелеваем тебе, коли это так, упомянутых язычников обратить в веру властью нашей, став главой их после того, как они определят место для сооружения епископальной церкви, и ей, как положено, выделят долю от доходов своих. Но чтобы при этом не нарушались чужие права и особенно любезных детей магистра и братьев Тевтонского госпиталя св. Марии в Ливонии и Пруссии [7]. Если сочтешь, что все готово, поставь подходящего человека епископом и пастором их. Дано в Неаполе в XIV Кал. апреля, в год 1.
1. Папа Александр IV. Его понтификат: 12.12.1254–25.05.1261 [Арбузов 1912: 276; Гергей 1996: 459].
2. Архиепископ Ливонский, Прусский и Эстонский Альберт фон Зуербеер (см. ком. 2 к док. 12). В январе 1255 г. Альберт перенес архиепископскую кафедру в Ригу, после чего его стали именовать архиепископом Рижским [LUB, Bd. 1, № CCLXXIX: 361–362].
3. Отто фон Люнебург (Otho de Luneborch) — землевладелец, вассал датского короля в Северо-Восточной Эстонии (Вирония). Представитель знатного германского рода, известного в Ливонии с начала XIII в. Люнебурги владели ленами в разных районах Ливонии [Лерберг 1819: 134].
4. Тидерих (Теодорих, Дитрих) фон Кивель (Tydericus de Kivel) — вассал датского короля в Северо-Восточной Эстонии. В 50-х гг. XIII в. — крупнейший землевладелец в обл. Вирония, в районе, примыкавшем к западному берегу р. Нарвы. Имел также лен на территории Рижского архиепископства [LUB, Bd. III, № CLXXIX, а: 34–35; EBfl., № 1: 6–8; LUB, Bd. III, Reg. № 535: 32].
5. Северная Эстония, находившаяся во владении датской короны, в церковном плане подчинялась епископу Ревельскому — суффрагану архиепископа Лундского. Однако с конца 40-х гг. XIII в. на Виронию заявил претензии архиепископ Альберт фон Зуербеер. В качестве папского легата он назначил в 1247 г. в номинально существующее Виронское епископство своего ставленника — епископа Дитриха Миндена [Nazarova 2001: 188–189]. В папской булле от 31.03.1255 Вирония официально названа среди областей, относившихся к церковной юрисдикции архиепископа Рижского [LUB, Bd. I, № CCLXXXII: 364–367; см. также: Лерберг 1819: 135].
6. Речь идет о финноязычных землях Новгородского государства. Конкретно эти земли названы в следующем документе (ком. 2).
7. Официальное название Ливонского ордена. Тевтонский орден был учрежден в 1190 г. в Палестине папой Целестином III при госпитале и назывался «священный Тевтонский госпиталь Пресвятой Марии» [Петр из Дусбурга 1997: 10–11]. Упоминание о земельных правах Тевтонского ордена подразумевало участие братьев-рыцарей в предполагаемом крестовом походе в пределы Новгородской земли, в результате чего им должна была отойти часть вновь завоеванных земель (см. док. 13).
Оригинал документа на пергаменте хранится в Тайном архиве в Ватикане (vоі. 24, fol. 79-v, ер. 543). Издания. Первая публикация: Raynaldi-Mansi, t. XXI, Nq 62: 538. Другие публикации: 1) LUB, Bd. III, № CCLXXXIII, b: 55. (по изданию: Raynaldi-Mansi): 2) SLVA, N9 421: 387 (по фотокопии с оригинала). В настоящем издании текст документа воспроизводится по SLVA, № 421: 387.
[Alexander etc. Alberto][12] archiepiscopo Rigen[si] etc. Ex parte tua fuit nobis humiliter supplicatum, ut, cum pagani Wathlandiae, Ingriae et Careliae tuae provinciae, inspirante illo, qui omnem hominem in hunc mundum illuminat venientem, apertis intelligentiae oculis, idolorum cultu relicto, baptismi velint suscipere sacramentum, praeficiendi eis, postquam baptizati fuerint, aliquem virum, ad hoc idoneum, in episcopum et pastorem, qui eos verbis et exemplis salutaribus instruens, animas lucrifaciat eorumdem; maxime cum iidem pagani id a te, sicut asseris, instanter exposcant, licentiam tibi concedere curaremus. De tua igitur circumspectione plenam in Domino fiduciam obtinentes, licentiam tibi auctoritate praesentium postulatam concedimus, sine iuris praeiudicio alieni. Datum Anagniae, III. nonas Augusti, anno I.
[Александр и т. д. Альберту] архиепископу Рижскому и т. д. [1]. Поскольку язычники Ватландии, Ингрии и Карелии твоей провинции [2], вдохновленные тем, кто просветляет каждого приходящего в этот мир, с очами, открытыми разуму, оставив почитание идолов, возжелали принять таинство крещения, ты смиренно обратился к нам с мольбою поставить над ними после крещения епископом и пастырем кого-нибудь достойного, кто будет наставлять их спасительными словами и примерами и обогащать души их. Так как, по твоему утверждению, данные язычники чрезвычайно настойчиво просят это у тебя, мы склоняемся к тому, чтобы вверить тебе право выбора [3]. Предоставляем тебе полную свободу выбора по твоему усмотрению, но без нарушения чужого права [4]. Дано в Ананьи, в III ноны августа [5], в год 1-й.
1. См. ком. 1 и 2 к док. 14.
2. Жители этих земель — водь, ижора и карелы. На эти же земли претендовали в 1241 г. рыцари Ливонского ордена и епископ Эзельский (см. док. 9). Последний являлся суффраганом рижского епископа (затем — архиепископа). Таким образом, в 1255 г. папа лишь подтвердил право церковной юрисдикции архиепископа Рижского на финноязычные земли Новгородской земли. И. П. Шаскольский полагал, что согласие некоторых вожан, ижерян и карел принять католичество — выдумка североэстонских рыцарей [Шаскольский 1978: 207]. Однако события 1241 г., во время которых на стороне крестоносцев выступили некоторые нобили води, опровергают это мнение. Вместе с тем, логично предположить, что в первой половине XIII в. в земли води, ижоры и карел из Северной Эстонии отправлялись католические миссионеры и светские эмиссары, обещавшие местным нобилям, недовольным политикой новгородских князей и бояр, поддержку в том случае, если они примут «латинскую веру». Ответом же на их деятельность был поход карельского отряда за р. Нарву в 1253 г. (см. прил. ЗБ).
3. Здесь, по сути дела, повторяется разрешение учредить епископство в финноязычных землях Новгородской земли, данное Римским папой архиепископу Альберту Зуербееру в предшествующей грамоте. Необходимость в таком подтверждении, вероятно, объясняется тем, что в марте 1255 г. еще сохранялась вероятность раздела церковной юрисдикции во вновь крещеных землях между архиепископами Рижским и Лундским. На это указывает специальное упоминание в мартовской грамоте о том, что инициаторы крещения — Отто фон Люнебург и Дитрих фон Кивель принадлежали к диоцезам обеих этих церквей. Однако втягивание датского духовенства в разгоревшуюся в стране междоусобицу, а также невозможность Дании прислать в Прибалтику вооруженные отряды для участия в крестовом походе в Новгородское государство, сделало архиепископа Альберта единственным претендентом на духовную власть в этом регионе [Nazarova 2001: 189–190].
4. См. ком. 7 к док. 14. Тем не менее рыцари Ливонского ордена в Эстонии, на военную мощь которых в первую очередь мог рассчитывать архиепископ, до конца августа 1255 г. были заняты покорением восставших эстов на о. Эзель (Сааремаа) и потому сразу после этого не были готовы к следующей военной экспедиции.
5. Ананья (Anagnia) — город, где находилась одна из резиденций Римских пап [Гергей 1996: 143]
Оригинал документа на пергаменте хранится в городском архиве Любека. Издания. Первая публикация: SLUG, № XXXI: 94. Другие публикации: 1) LûbUB, Bd. 1, № CCCV: 290 (по оригиналу); 2) Busse, № 1 (по оригиналу); 3) LUB, Bd. 1, № CDVIII: 512–513 (по LûbUB). Переводы. Подробное изложение на русском языке: Андреевский 1855: 95–96. В настоящем издании текст документа воспроизводится по изданию LUB, Bd. 1, № CDVIII: 512–513.
Frater Conradus de Manderen, domus Theutonicae per Livoniam praeceptor humilis, universis hanc litteram visuris et audituris salutem in virginis filio gloriossae. Cum nulla sit pestis amarior quam domesticus inimicus, modis omnibus est intendendum, ut eius versutiae obvietur. Universis igitur praesentibus et futuris cupimus innotesci, quod nos, mediantibus nuntiis illustris regis Daciae, domino Friderico episcopo Cariliensi, ac postulato Darbetensi, nec non pleno consensu omnium dominorum terrae Livoniae, supplicavimus praeclaris viris, burgensibus Lubicensibus et universis mercatoribus, ut inimicis fidei, videlicet Rutenis de Nogardia, hoc anno sua mercimonia non deferrent. Qui in hiis, sicut semper consueverunt, licet damnose, honestatem praetendentes, nostras preces benignius admiserunt, hac tarnen inclusa conditione. Si inter dictos Rutenos et Latinos aliqua amicabilis compositio intercesserit, dicti burgenses et mercatores includentur, quod nunquam forma pacis acceptetur inter partes, quin ipsi iuri suo transeundo et redeundo antiquitus habito libere dimittantur; si vero, quod absit, aliquis singulariter cum eisdem Rutenis pro voluntate bellum ageret, praefati burgenses et mercatores universi ire et redire ac mercimonia deferre non debent aliquatenus impediri, sed gaudere in aquis et in tenis suis libertatibus atque iure. Si autem, quod Deus nolit, Universitas Christianorum propter insolentias eorundem Rutenorum bellum gereret cum eis, iterare nos oporteret preces nostras ad saepe dictos burgenses et universos mercatores, quod ipsi fidem catholicam in Livoniae partibus multorum proborum sanguine plantatam non sinerent suis mercimoniis exstirpari. Ut autem id robur obtineat firmitatis et inconvulsum maneat, sigillum nostrum apposuimus in mummen. Datum Lubeke, anno Domini MCCLXVIII feria quarta dierum sacrorum Pentecosten.
Брат Конрад фон Мандерен, смиренный правитель дома Тевтонского в Ливонии [1], всем, кто увидит и услышит настоящее послание, шлет привет во имя сына славной Девы. Поскольку нет хуже напасти, чем враг внутренний, то надлежит всячески стремиться, чтобы справиться с его кознями. Итак, желаем довести до сведения всех живущих ныне и потомков, что мы через послов светлейшего короля Дании [2] к господину Фридриху, епископу Карельскому и призванному к исполнению обязанностей епископа Дорпатского [3], с полного согласия всех господ земли Ливонской [4], почтительно просим славных мужей, горожан любекских и всех купцов, чтобы врагам веры, а именно, рутенам из Новгорода, в этом году не поставляли товаров своих. Тот, кто не хочет отказаться от обычных действий, боясь, будучи честным, потерпеть убытки, все же должен прекратить торговлю, за что получит наше благословение. Если не прекратится всякое дружеское общение между упомянутыми рутенами и латинянами, которое поддерживают названные горожане и купцы, никогда не будет заключен мир, при котором может быть реализовано их древнее право свободного передвижения. Если же, не дай Бог, кто-то еще с этими рутенами будет вести войну [5], то вышеупомянутые горожане и купцы не должны никоим образом испытывать помех в передвижении и провозе товаров. Они могут пользоваться своими правами и свободами, двигаясь по воде и по суше. Если же, не дай Бог, христианский мир из-за заносчивости этих рутенов вступит войну с ними, то нам следует вновь молить уже упомянутых горожан и всех купцов, чтобы они, ведя с ними торговлю, не допустили в Ливонии уничтожения веры католической, утверждение которой стоило крови многих достойных [6]. А в знак того, чтобы это получило силу и оставалось незыблемым, скрепляем нашей печатью. Дано в Любеке в год от Рождества Господнего 1268, в четвертый день святого праздника Пятидесятницы.
1. Конрад фон Мандерен (Conradus de Manderen) — магистр Ливонского ордена в 1263–1266 гг. Его сменил Отто фон Лютенберг (1266–1270 гг.), однако в 1268 г. Мандерен замещал его в Ливонии, очевидно, в должности вице-магистра [Арбузов 1912: 286].
2. Король Дании — Эрик V Клиппинг (или Глиппинг), правивший в 1259–1286 гг. [История Дании 1996: 112–113].
3. Фридрих (Fridericus) фон Газельдорф, выходец из знатного гамбургского рода. Его отец в составе Ордена меченосцев участвовал в битве при Сауле в 1236 г. и был убит литовцами. Как полагают исследователи, в 1255 г. Фридрих вступил в духовное звание и, возможно, вскоре после этого (в 1256 или в 1257 г.), будучи гамбургским каноником, был посвящен архиепископом Рижским Альбертом в сан епископа Копорского (или Карельского). Однако приступить к своим новым обязанностям он не смог из-за того, что не были реализованы планы по включению в лоно католической церкви районов Новгородского государства с финноязычным населением (см. выше, док. 14 и 15). Согласно документам, в 1268–1269 гг. Фридрих ездил по городам и монастырям Северной Германии, собирая силы и финансовые средства для нового крестового похода в Новгородскую Русь [LUB, Bd. 1, № CDIX: 513–514; Bd. III, Reg. № 465, a-f; 25–26; № 468, c-f: 26]. После гибели в битве при Раквере (18.02.1268 г.) дорпатского епископа Александра (СРХ, строфа 7616) Фридрих был избран Дорпатским капитулом его преемником. Не позже января 1269 г. он был назначен на эту должность архиепископом Рижским [Чешихин 1884: 392–393; Nazarova 2001: 193–194].
4. Господа земли Ливонской — очевидно (помимо упомянутых в грамоте), архиепископ Рижский, епископ Эзельский, а также городские советы Риги и Ревеля.
5. Возможно, имеются в виду литовцы-язычники, которым противопоставляется «христианский мир».
6. Торговая блокада Новгородской Руси применялась католическим миром в качестве политического давления и ранее, например, в 1229–1230 гг. [SD, Bd. 1, №№ 250–255: 253–255]. В данном случае торговая блокада вводилась после походов русских войск в Северную Эстонию й битвы при Раквере и в преддверии готовящегося наступления на Новгородскую Русь (см. отр. IX СРХ и прил. ЗД). Вероятно, крестоносцы опасались, что новгородцы сумеют опередить их и предпримут новое наступление в Ливонию прежде, чем будет собрано католическое войско.
Оригинал документа на пергаменте хранится в городском архиве Любека. Издания. Первая публикация: LûbUB, Bd. 1, № CCCXV: 297. Другие публикации: 1) LUB, Bd. 1, N9 CDX: 514–515 (по изданию LûbUB). В настоящем издании текст документа воспроизводится по изданию LUB, Bd. 1,№ CDX: 514–515.
Providis et honestis viris, scabinis, consulibus ac universis in Lubeke, hanc litteram intuentibus, Otto, totius Livoniae ac domus Theutonicorum praeceptor, salutem in viiginis filio crucifixo. Vestrae liquefacimus universitati, quod, ad Dei honoris praeminentiam et Christianitatis ampliationem, civitatem, quae dicitur Plescecowe, quae fuit Christianae legis praevaricatorum Solamen et refugium, ex Dei providentia funditus devastavimus. Cum autem in castri expugnatione conspiraremus, quidam de Nogardia, non suis in subsidium venientes, constanti affectu in nomine unigeniti reconciliationis pacem postulaverunt; cum quibus pacem, quae temporibus magistri Volquini et episcopi Alberti facta fuit, consilio fecimus peritorum. Quocirca vestrae universitati consulantes affectuosisimme exoramus, ut eorum terrain vestris mercimoniis non quaeratis, quin prius vestros nuntios nobis ad pacis transmiseritis confirmationem. Hoc ideo facientes, ut vestra iustitia saepius irritata modo per nos et pacis reformationem roboretur. Nullis mercatorum Nogardiam a Riga ire permittitur, sed demum quousque pax firmetur.
Предусмотрительным и честным людям, членам магистрата, советникам и всем жителям Любека, внемлющим этому посланию, Отто, правитель всей Ливонии и дома Тевтонского [1], шлет привет во имя распятого сына Девы Марии [2]. Доводим до сведения вашей общины, что ради возвеличивания славы Господа и распространения христианства город, называемый Псковом, бывший утешением и убежищем лицемеров, якобы исповедовавших христианство, по провидению Божьему мы разрушили до основания [3]. Когда же у замка мы объединились для штурма, некоторые новгородцы, не пошедшие на помощь своим, движимые неизменным желанием примириться во имя единородного [4], предложили возобновить мир. Мы по совету сведущих людей заключили мир на тех же условиях, что и во времена магистра Волквина и епископа Альберта [5]. Поэтому, обращаясь к вашему сообществу, настоятельнейше просим, чтобы вы не ездили в их землю с товарами до того, как пошлете к нам для утверждения мира ваших послов. Это делается для того, чтобы ваши права, часто нарушаемые, ныне были бы подтвержедены нами и закреплены мирным договором. Никому из купцов не позволено идти из Риги в Новгород, но лишь до тех пор, пока не установится мир [6].
Общие замечания. При публикации грамот Ф. Г. Бунге датировал их ноябрем 1268 г. При этом он исходил из сентябрьского, а не из мартовского года, хотя исчисление года с 1 марта в XIII в. фиксируется по разным источникам (ср., например, с «Хроникой Ливонии» Генриха). Пересмотрев датировку, сообразуясь с мартовским годом, а также с рассказом Новгородской летописи о нападении ливонцев на Псков в неделю «всех Святых» (19–26 мая) 6777 г., Бунге предположил, что грамоты были написаны в июне — июле 1269 г. [LUB, Bd. 1, Reg. №№ 466, 467: 112–113; Bd. III, Reg. № 472, a, b: 27; см. также прил. ЗД].
1. Отто фон Лютенберг — магистр Ливонского ордена, вступивший в должность в 1266 г. В 1268 г. он некоторое время был в Германии, а в Ливонии его замещал Конрад фон Мандерен (см. ком. 1 к док. 16). Отто погиб в битве с литовцами при Карузене 16 февраля 1270 г. [Арбузов 1912: 45, 46, 286; СРХ, стр. 7950–7955; Gudaviôius 1989: 158]. По предположению А. Энгельмана, магистр погиб не в 1270, а в 1271 г. [Engelmann 1860: 548, 552], но это противоречит сообщению СРХ о том, что Отто был магистром три года и шесть месяцев (строфы 7954–7955).
2. Упоминание здесь о Христе как о «сыне Девы Марии», возможно. связано с тем, что Дева Мария считалась покровительницей Тевтонского (и, соответственно, Ливонского) ордена.
3. Ср. с прил. ЗД (под 6777 г.). Можно говорить лишь о разрушении псковских посадов, произошедшем в «неделю всех Святых» — между 19 и 26 мая.
4. «Единородный» или «единственный» — «unigenius», т. е. «unigenius filius» («единородный сын человеческий») — Иисус Христос.
5. Иначе говоря, были подтверждены условия мирного договора 1224 г. (ГЛ, XXVIII: 9), что означало отказ ливонцев от претензий на земли к востоку от линии р. Нарва — Чудское и Псковское озера. Поскольку такой результат не устраивал ливонских ландесгерров, они продолжали собирать силы для нового наступления на русские земли (см. ком. 3 к док. 16).
6. Поскольку Любек не участвовал в военных действиях между Ливонией и Новгородским государством, речь может идти о торговом договоре. Известен текст торгового договора (на латинском и немецком языках) между Любеком и Готландом с одной стороны и Новгородом — с другой [LUB, Bd. 1, № CDXIII–CDXIV: 517–528; также: ГВНП, № 31, с. 58; Янин 1991: 84]. Проект этого договора, по всей вероятности, составлялся при участии представителей рижского магистрата и купечества (об этом позволяет судить послание магистра Отто в Любек) [LUB, Bd. 1, № CDXV: 527–528]. Ф. Г. Бунге датировал данную грамоту 1 апреля 1269 г. [LUB, Bd. 1, Reg. № 469–471: 113–114], т. е. еще до осады Пскова. Не исключено, что любекцы посетили Новгород и заключили там торговый договор. Но присоединение к договору Риги было задержано возобновлением военных действий между Ливонией и Новгородским государством и осадой Пскова. Подписанный под Псковом мир должен был вступить в силу после подтверждения его в Риге. Тогда же, очевидно, предполагалось подтвердить и торговый договор при участии представителей Любека. Но поскольку условия договора 1224 г. не устраивали ливонцев, они намеревались вынудить новгородцев добиться уступок путем торговой блокады.
Окончательное же подписание мира, судя по НІЛ, произошло в начале 1270 г. Пойти на подписание мирного договора ливонцев заставили угроза наступления русских войск вместе с отрядами ордынского баскака Амрагана (см. прил. ЗД) и произошедшее тогда же нападение литовцев на о. Эзель (Сааремаа), потребовавшее там максимальной концентрации ливонских сил [Арбузов 1912: 45–46; СРХ, строфы 7774 и далее]. Договор с русскими обезопасил Ливонию от войны на два фронта. Но при этом им пришлось подтвердить свой отказ от претензий на территории к востоку от р. Нарвы. Тогда же, вероятно, произошло и присоединение Риги (с согласия Ливонского ордена) к торговому договору.
Оригинал документа на пергаменте хранится в городском архиве Любека. Издания. Первая публикация: LûbUB, Bd. 1, № CCCXVI: 298. Другие публикации: LUB, Bd. I, № CDXI: 515–516. В настоящем издании текст документа воспроизводится по: LUB, Bd. I, № CDXI: 515–516.
Viris honestis et discretis, advocato et consulibus ac universis in Lubeke, hanc litterram intuentibus, advocatus et consules Rigensis civitatis honoris et obsequii quantum possunt. Vestrae notum sit universitati, quod magister Otto cum fratribus suis de domo Teutunica et militibus terrae et nostris quibusdam consivibus, ad Dei honoris praeminentiam et Christianitatis ampliationi civitatem, quae dicitur Plecekowe, quae fuit Christianae legis praevaricatorum solamen et refugium, ex Dei providentia funditus devastaverunt. Cum autem in castri expugnatione conspirarent, quidam de Nogardia, non suis in subsidium venientes, constanti affectu in nomine unigeniti reconciliationis pacem postulaverunt; cum quibus pax, quae temporibus magistri Volquini et episcopi Alberti facta fuit, consilio fecerunt peritorum. Quocirca vestrae universitati consulentes affectuosissime exoramus, ut eorum terram vestris mercimoniis non quaeratis, quin prius vestros nuntios Rigam ad pacim confirmationem distinetis, hoc ideo facientes, ut vestra iustitia saepissime irritata modo per ordinationem discretorum et pacis reformationem roboretur. Nullus mercatorum Nogardiam ire permittitur, sed detinetur quosque pax firmetur.
Мужам честным и решительным, адвокатам и советникам и всем жителям Любека, внемлющим этому посланию, от адвокатов и советников славного города Риги и их многочисленных подданных. В послании вашей общины сказано, что магистр Отто [1] со своими братьями дома Тевтонского и рыцарями страны и нашими некоторыми согражданами сообщил, что ради возвышения славы Господа и распространения христианства город, называемый Псковом, бывший утешением и убежищем лицемеров, якобы исповедовавших христианство, по провидению Божьему они разрушили до основания. Когда же у замка они объединились для штурма, некоторые новгородцы, не пошедшие на помощь своим, движимые неизменным желанием примириться во имя единородного, предложили возобновить мир. По совету сведущих людей они заключили мир на тех же условиях, что и во времена магистра Волквина и епископа Альберта [1]. Поэтому, обращаясь к вашему сообществу, настоятельнейше просим, чтобы вы не ездили к ним в страну с товарами, пока ваши послы не решат в Риге вопрос о подтверждении мира. Это делается для того, чтобы права, без конца нарушаемые, теперь были бы определены специальным уставом и подтверждены мирным договором. Никому из купцов не следует ездить из Риги в Новгород, пока не упрочится мир [2].
1. Повторение текста предшествующей грамоты.
2. Очевидно, задержка с заключением торгового договора с Новгородом не отвечала первоначальным планам как любекских, так и рижских купцов. Поэтому послание магистра Отто вызвало недоумение у любекцев, которые захотели получить подтверждение у членов Рижского магистрата.