Рожер Салернский командовал армией почти в 3700 человек, из них 700 составляли конные рыцари и «жандармы», остальные три тысячи – туркопулы и пехота. Крестоносцы и «жандармы» были вооружены длинными копьями и мечами, а тело их защищали тяжелые и прочные кольчуги.
Пехота и туркопулы поддерживали главные ударные силы войска, а также служили надежным прикрытием рыцарям, как в лагере, так и на марше. Они не имели высокой боевой выучки, и это позволяло военной элите смотреть на них с презрением, считая их вторым сортом в воинской иерархии. Впрочем, их можно было понять, ведь в бою именно рыцари и их неблагородные верховые «оруженосцы» из отрядов тяжелой конницы как раз и были той силой, на которую ложилась самая тяжелая и ответственная часть сражения. Пехоту в войске вообще считали обузой, ненужным элементом и держали ее лишь как подвижное препятствие, живой щит, за которым кавалерия могла сгруппироваться, перед тем как вновь идти в атаку.
Кавалерия мусульман была экипирована проще, чем кавалерия рыцарей, но преимущество ее было в прекрасной боевой выучке. Здесь были и отчаянная решимость, и опыт, и превосходное владение собственным оружием (при необходимости всадники могли применять и копья, и луки). Кавалерия использовала различные тактические хитрости в ведении боя: не неся потерь, она выматывала войско противника настолько, что дальнейшее ведение боевых действий становилось просто невозможным.
Боевые успехи мусульманской армии являлись следствием слаженных действий всего войска, неукоснительного выполнения приказов командования, железной воинской дисциплины. Точный количественный состав войска магометан неизвестен, но есть предположение, что превосходство над христианами исчислялось в несколько раз. Таким образом, противоборствующие войска существенно отличались друг от друга.
Итак, Рожер Салернский выступил в поход навстречу мусульманскому войску. Дойдя до перевала под названием Сармеда, Рожер узнал, что один из христианских фортов, аль-Атариба, находится в осаде. И Рожер принял решение помочь попавшим в беду. Он снарядил небольшой отряд под командованием Робера (Роберта) дю Вьё-Пона для снятия осады. Предусмотрительный Ильгази, чувствуя, чем может закончиться встреча с крестоносцами, приказал отходить. Дю Вьё-Пон, освободив крепость, вместе с гарнизоном стал преследовать неприятеля.
Следует заметить, что отступление мусульман не было вынужденным, это была хитрая уловка, которую часто применяли мусульманские армии с целью вымотать врага, а затем его уничтожить. В прежние времена слово «осторожность» было синонимом слова «трусость». И если военачальник не шел в первых рядах на штурм, то довольно быстро утрачивал их доверие, поскольку считался трусом. Выходит, что Роберу не оставалось ничего другого, как гоняться за неприятелем, хотя, возможно, он и знал о хитроумной тактике Ильгази.
Как видим, отряд Робера, преследуя мусульман, уходил все дальше и дальше от форта, с каждой минутой теряя все больше шансов на возможность вернуться в крепость в случае смертельной опасности. В это же время Ильгази, наблюдая за ним, решил переходить от отступления к нападению. Как говорилось, дисциплина в мусульманском войске была на порядок выше, чем у крестоносцев, поэтому приказ Ильгази наступать был выполнен беспрекословно, и его войско пошло в решительное наступление и быстро взяло верх над войском Робера. Деблокировочный отряд Робера был обезврежен, и это стало своеобразной прелюдией к сражению с основной армией крестоносцев.
В ночь на 28 июня армия мусульман вышла на новые позиции и окружила лагерь войска крестоносцев. Рожер, понимая, что сражения не миновать, стал готовиться к началу боя. Прежде всего, он разбил свою армию на три «баталии» (batailles – «баталии»), взяв такое деление войска от западных христиан. Два полка возглавили Жоффруа Монах и Ги Френель, а один возглавил сам.
В стане мусульман шла своя подготовка. Перед боем к храбрым воинам обратился ученый муж, Абу-аль-Фадль ибн-аль-Хашшаб, который тоже пожелал участвовать в столь благородном и достойном любого мужчины деле. Для битвы он облачился в ратную справу, хотя и носил всегда тюрбан кади. Оратор выступал пламенно и проникновенно, подчеркивал всю важность предстоящего сражения и много говорил об исторической миссии воинов в этом сражении. Призывая их на ратные подвиги, Абу-аль-Фадль ибн-аль-Хашшаб выразил свою уверенность в скорой победе над крестоносцами, которая должна была принести славу и почет воинам их славного войска. Речь великого мужа была настолько проникновенна и пронзительна, что по окончании ее у многих на глазах выступили слезы.
Рыцарский меч XII–XIII вв. Длина 95,9 cм, вес 1158 г (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Печать герцога Валрама V фон Лимбурга, 1254 г.
Воодушевленные столь пылкими речами мусульмане ринулись в атаку. Но удача пока была на стороне Рожера Салернского. Крестоносцы дрались отчаянно, это принесло им поначалу успех. У мусульман ставка на скорую победу после одной атаки была неприемлема. Поэтому, благодаря превосходной дисциплине и вере в успех сражения, неудачи в армии воины-мусульмане переносили легко и не поддавались унынию.
Тем временем крестоносцы, хотя и уверенно наступали, стали выдыхаться. Всадники устали, лошади тоже, помощь все не шла: все это, вместе взятое, стало играть свою роковую роль. Робер де Сен-Ло, возглавлявший туркопулов, был отброшен неприятелем назад, в тыл своего войска. Среди крестоносцев началась паника. Мусульмане тем временем действовали достаточно хладнокровно и слаженно. Сложившаяся ситуация была им только на руку. Войско крестоносцев было разбито на части, которые быстро брали в окружение и потом легко расправлялись с ними.
Рожер Салернский был в отчаянии. С войском что-то нужно было делать… Чтобы хоть как-то поднять боевой дух воинов, он решил собрать их вокруг огромного украшенного алмазами креста, святыни крестоносцев, но было поздно. Ставить было некого: войско таяло на глазах, а военачальник пал, сраженный ударом в лицо.
Отступать было некуда. Крестоносцы отчаянно сражались, будучи уже окруженными и рассеянными на малые отряды по всему полю. Мусульмане, имея значительное превосходство в силах, тем временем методично уничтожали христианскую армию: сначала одну группу войска, потом другую, и так до тех пор, пока от нее ничего не осталось.
Бой был завершен… Армия крестоносцев была полностью разбита. Спастись удалось только двум рыцарям Рожера. Один из них, счастливчик Рено Мазуар, смог добраться до форта Сармеда, но, увы, попал в плен. В плену оказалось и еще несколько христиан. Лишь небольшая горстка франков смогла спастись и избежать резни и плена. Подводя итоги сражения, заметим, что почти 3500 из 3700 крестоносцев погибли в тот роковой для них день. Аdегsanguinis, или «Кровавое поле», – так впоследствии назвали историки события того дня.
А дальше, в свете произошедших событий, напуганный патриарх Антиохии Бернар стал спешно принимать меры по укреплению и обороне городских стен. Меры были несколько запоздалые и, скорее всего, ничего не дали бы, если бы не медлительность победителя. Будь Ильгази чуть порасторопней, Антиохия была бы взята одним стремительным броском войска. Но… История не любит сослагательного наклонения. Войско правоверных так и не вышло в поход, посчитав, видимо, что достаточно и победы над Сармедой.
Ситуация складывалась в пользу крестоносцев, и они не преминули этим воспользоваться. Король Бодуэн II Иерусалимский и граф Понтий сумели прислать подкрепление, отбросили армию Ильгази от стен Антиохии и взяли ее под свою защиту.
Полный разгром армии Рожера настолько подорвал силы Антиохии, что она так и не смогла оправиться от него в полной мере. И хотя позже была еще битва при Азазе в 1125 г., закончившаяся полной победой крестоносцев и позволившая им частично восстановить свой престиж, все же миф об их непобедимости был развеян навсегда.
Мусульмане же укрепились в собственной способности побеждать крестоносцев в сражениях. Вера в собственные силы теперь помогала им побеждать в битвах и дальше…
Большим недостатком крестоносных войск была их вопиющая военная безграмотность, что и неудивительно, поскольку мало кто из рыцарей в то время умел читать и писать, тем более – читать по-гречески, то есть иметь возможность познакомиться с уже написанными к тому времени византийцами трактатами по военному искусству. Они мало что знали об окружающем их огромном мире и шли вперед, надеясь исключительно на Господа Бога. Неудивительно, что просвещенные греки смотрели на них как на варваров, лишь немногим отличающихся от тех же сарацин!
«– Как я уже говорил, сарацины – самые опасные противники. Их главное оружие – копья. Закованные в панцири, эти давние наши враги многое переняли из нашей тактики. И все же даже в заранее подготовленном сражении они не в силах нам противостоять. Их стрелы легче, кольчуги тоньше и лошади помельче. Однако надеюсь, что вам никогда не придется встретиться с напором их копейщиков, которые являются лучшей кавалерией во всей Азии и Африке. – Граф Лев на минуту умолк, потом спросил: – Кстати, как продвигается изучение теоретического труда императора Льва «Тактика»?
– Я полагал, что хорошо понимаю латынь, – смущенно признался Эдмунд. – Но, милорд граф, мне все же трудно читать эту «Тактику». К сожалению, многие из военных терминов этого автора мне не ясны и даже кажутся странными.
– И тем не менее продолжайте, сэр Эдмунд. И хорошенько изучите эту работу, особенно главы, относящиеся к войне против сарацин. Благодаря милости Божией такие знания следующей весной могут спасти многих из вас от плена или смерти.
– Или от бесчестия, – не мог не добавить Эдмунд.
– Честь? – проговорил граф Лев Бардас. – Честь подобна монете, которую некоторые ценят по одной причине, другие по другой. – Византиец отхлебнул немного вина. Рассеянно расстегнул застежки в форме львиной головы на своем военном плаще. – Поверьте, хороший военачальник