ь христианский мир и заставила вновь зазвучать призывы к крестовому походу. Вскоре венгерским и сербским крестоносцам пришлось защищать от османов Белград, и еще много лет спустя военные флотилии, сражавшиеся с османскими моряками у островов Восточного Средиземноморья, украшали свои знамена крестами. Учитывая долгую историю региона, все столкновения между христианскими и мусульманскими державами долго будут ассоциироваться с крестовыми походами. Но в действительности ко времени завоевания Иерусалима османами в 1517 году — после чего великий султан Сулейман Великолепный изменит город до неузнаваемости и основательно перестроит — крестовых походов как таковых уже не существовало. Они стали не более чем лозунгом.
Если уж искать какое-то конкретное событие, которое знаменовало бы собой конец эпохи крестоносцев, то это не падение Константинополя или Иерусалима. Скорее, все случилось в Гранаде, на юге Испании, 2 января 1492 года. Влияние ислама на Пиренейском полуострове ослабевало со времен битвы при Лас-Навас-де-Толоса (1212), освободившей Испанию от хватки Альмохадов. К середине XIII столетия последним оплотом мусульман на материке оставался Гранадский эмират. Это была всего лишь тень некогда могучего Испанского халифата, и, хотя Гранада географически была защищена горами Сьерра-Невада и связана с исламским миром Северной Африки через Гибралтар, эмиры Гранады — династия Насридов — платили дань кастильским королям, чтобы те оставили их в покое.
В 1480-х годах, однако, Насриды попали под прицел пристального внимания новой могущественной силы: объединенной монархии короля Фердинанда II Арагонского и королевы Изабеллы I Кастильской, католических монархов, чей брак объединил два великих христианских королевства Иберии. Фердинанд и Изабелла поставили перед собой общую благочестивую задачу вытоптать последние следы мусульманского господства в Испании. Десять лет они вели военные кампании против Гранады и, наконец, поставили ее на колени: последний эмир Гранады Мухаммед XII (Боабдиль) официально передал Фердинанду и Изабелле ключи от дворца Альгамбра, а сам со вздохом покинул страну и отправился в изгнание в Марокко. И еще долго после этого испанские воины пересекали Гибралтар, атаковали города Северной Африки и захватывали на юге полезные военные аванпосты, добравшись до самых Канарских островов. Реконкиста была завершена[831].
Очевидцем событий в Альгамбре 2 января 1492 года был генуэзский путешественник по имени Кристофоро Коломбо, который войдет в историю как Христофор Колумб. «…Видел я, вознесенное силою воинства, королевское знамя Ваших Величеств, на башнях Альгамбры, составляющей крепость реченного града, видел и Короля Мавританского, в градских вратах, лобызающего августейшие длани Ваших Величеств», — писал он позже Фердинанду и Изабелле{166}[832]. Безусловно, это зрелище взволновало его душу. Позже в том же месяце Колумб получил от католических монархов задание отыскать новый морской путь, который, обогнув земной шар с запада, приведет его на Дальний Восток, как писал он сам, «…в реченные страны Индейские, дабы видеть реченных Государей, и народы, и земли, и их расположение, и состояние всего, и способы, какие можно иметь для обращения их в нашу святую веру».
Хотя Колумб и не скрывал, что главной целью его амбициозной миссии было обогащение, он ясно высказал и религиозную мотивацию путешествия, которая перекликалась с идеологией движения крестоносцев. Даже в лести, которую он изливал на своих монарших спонсоров, звучат отголоски четырех веков религиозного фанатизма: «Ваши Величества, яко православные христиане, благоверные государи и распространители Св. Веры Христианской, и враги секты Мугаммеда и всех идолослужений и ересей…»[833] В субботу 12 мая 1492 года, через пять месяцев после падения Альгамбры, Колумб покинул Гранаду и взял курс на Канарские острова, откуда 3 октября вышел в Атлантический океан.
4 марта 1493 года Колумб вернулся: его корабли добрались до родных берегов, преодолев последние удары «жестокого шторма», и вошли в порт Лиссабона в устье реки Тахо. С собой он привез странных людей, невиданные диковинки и истории о баснословных богатствах, таящихся в открытых им землях: Америках. Невероятное количество специй, золота и рабов, которыми там можно было разжиться, не поддавалось описанию, как и число языческих душ, которых, по мнению Колумба, можно было обратить в христианство. Объявляя о своем возвращении, он писал Фердинанду и Изабелле:
…должны… возрадоваться все христиане и праздновать… с превеликим ликованием и вознести благодарность Святой Троице со многими торжественными молебствиями за грядущее огромное приумножение их числа, когда столь многие народы обратятся в нашу Святую Веру, и также за блага земные, которые не только Испании, но всем христианам принесут утешение и выгоду{167}[834].
Нет нужды говорить, что путешествие, предпринятое Колумбом в 1492 году, изменило мир. Известие о новых землях, изобилующих сокровищами, которые можно было выторговать или присвоить, и кишащих людьми, которых можно было покорять, крестить или убивать, открыло новую страницу всемирной истории. После Колумба будущее ждало Европу на Западе, а не на Востоке. И постепенно вся энергия, воодушевление и пугающая безжалостная религиозность, которая вдохновляла предыдущие поколения на полные опасностей путешествия в Святую землю, обратились в другую сторону, когда христианские искатели приключений сделали сальто в воздухе, чтобы двинуться в противоположном направлении. Времени на это ушло немало, но христианские державы западного мира наконец отыскали себе новый Иерусалим.
Они отправились за море тысячами — как будто сам Господь того хотел.
Эпилог. Крестоносцы 2.0
Битва ислама и его народа с крестоносцами и их последователями — долгая битва.
В середине дня 15 марта 2019 года стрелок-одиночка подъехал к мечети Аль-Нур в Риккартоне, пригороде новозеландского Крайстчерча. Выйдя из машины, он направился в мечеть, а там начал стрелять. С собой у него были полуавтоматическое ружье и полуавтоматическая винтовка, оснащенная стробоскопом, а на голове — шлем с веб-камерой, с помощью которой он транслировал видео на Facebook Live{168}. Всего за шесть минут он убил более сорока человек. Затем снова сел в машину и поехал в Исламский центр Линвуда, расположенный в нескольких километрах от мечети на другом конце города. Там он убил еще семерых и двинулся дальше. В конце концов его схватили и арестовали по пути в еще одну мечеть. Прежде чем его остановили, он вслух анализировал свои действия, адресуясь к онлайн-аудитории. «Не было даже времени прицелиться, — сказал он, — так много [sic] там было мишеней».
Человеком, которого арестовали и обвинили в стрельбе в мечети Крайстчерча, оказался двадцативосьмилетний австралиец по имени Брентон Таррант. На момент написания этой книги судебный процесс против Тарранта в Новой Зеландии еще не окончен, но миллионы людей по всему миру видели картины стрельбы в Крайстчерче и читали пояснительный манифест, написанный, очевидно, лично Таррантом и незадолго до теракта выложенный им в Сеть, а также отправленный по электронной почте на несколько десятков адресов, в том числе в офис новозеландского премьер-министра Джасинды Ардерн.
Манифест был озаглавлен «Великое замещение», а его автор называл себя «экофашистом» и «этнонационалистом». Но еще он называл себя бойцом векового конфликта христиан и мусульман. Манифест переполнен экстремистскими идеями белых шовинистов, а свое преступление его автор считает «местью исламу за тысячу триста лет войны и опустошения, которые он принес народам Запада». Таррант перечисляет прошлые конфликты мусульманских и христианских держав на Балканах и не только, имевшие место в период с VIII по XIX столетие. Упоминает он и сражения средневековых крестовых походов. На одном из магазинов с патронами он намалевал имя «Боэмунд I Антиохийский». Другой его девиз, отсылающий к Третьему крестовому походу, гласил: «Акра 1189». Одно из ружей он назвал Turkofagos, то есть «пожиратель турок». В манифесте говорилось, что некая группа, называющая себя «возрожденными рыцарями-тамплиерами», благословила атаку Тарранта. Также текст содержал славословия в адрес крайне правого массового убийцы Андерса Беринга Брейвика, который в 2011 году застрелил семьдесят семь человек на норвежском острове Утёйа. (Брейвик в ходе судебного процесса тоже называл себя членом возрожденного ордена тамплиеров, где, по его словам, числился под псевдонимом Сигурд — в честь короля-крестоносца Сигурда I.) В одном месте автор Крайстчерчского манифеста вспомнил Клермонскую проповедь Урбана II, в 1095 году положившую начало Первому крестовому походу. «Спроси себя, что сделал бы папа Урбан?» — писал он.
Хотя в открытую он так себя не называл, автор манифеста явно считал себя крестоносцем XXI века[835].
Почти все историки сходятся во мнении, что Крестовые походы давно позади. Когда именно они закончились — этот вопрос все еще обсуждается. Одни считают конечной точкой падение Акры и крах государств крестоносцев в Палестине и Сирии летом 1291 года. Другие, как и я в этой книге, называют в этом качестве завершение Реконкисты в 1492 году. Исследователи с самыми широкими взглядами могут дотянуть историю крестовых походов до 1798 года, когда Наполеон Бонапарт по пути в Египет, где он захватил Александрию, выгнал с Мальты рыцарей ордена Святого Иоанна. К консенсусу здесь прийти сложно, и в пользу каждой из этих дат можно привести вполне состоятельные доводы. В целом, однако, ученые соглашаются, что «настоящие» Крестовые походы — дело прошлого. Давно миновали дни, когда католическая церковь активно содействовала сбору армий для завоевания и убийства людей нехристианской веры, обещая воинам духовное спасение. Наш мир почти неузнаваемо изменился со времен Готфрида Бульонского, Ричарда Львиное Сердце, Занги и Саладина. Конфликты Средневековья чужды нам. Тот мир канул в Лету.