– Звучит очень убедительно! – в отличие от его начальника в голосе Зверева не было ни грамма скепсиса. – Ну давайте же, продолжайте вашу историю! И чем же это всё обернулось, интересно знать?
– К сожалению, я не знаю точно, чем всё это закончилось. В газетах писали, что украденные ценности были найдены и возвращены монастырю. Что касается самих воров, о них не было сказано ни слова.
– А что икона?
– Разумеется, не нашли! В списке похищенного икона не значилась, и не мне вам объяснять, как в высших эшелонах вашего ведомства не любят нераскрытых преступлений. Слухи об иконе какое-то время ещё ходили, но вскоре все успокоились.
Боголепов сделал небольшую эффектную паузу и продолжил говорить с ещё большим азартом:
– Я тоже со временем позабыл про икону, но тут случилось невероятное, – Боголепов облизал губы и огляделся. – Явившись в Кресты, среди прочих экспонатов коллекции нашего Фишера я вижу ту самую бесценную реликвию. В тот момент у меня затряслись руки и едва не отнялись ноги.
Боголепов прервал рассказ, спустя какое-то время Зверев уточнил:
– Вам известно, как икона попала к Фишеру?
– Я не спрашивал! Ведь, признаться, трясся я в тот момент не только от возбуждения, но и от страха. Не думаю, что Фишеру пришлось бы по душе моё любопытство.
– А вы не могли ошибиться? – спросил Корнев. – Я имею в виду, вы абсолютно уверены…
Боглепов дёрнулся:
– Что вы такое говорите? Вам, наверное, довелось слышать, что я считаюсь в своём деле одним из лучших специалистов. Едва взглянув на икону, я тут же понял, что это она.
– И вы рассказали Фишеру об истинной стоимости иконы? – спросил Зверев.
– Естественно! Он о ней знал, просто хотел ещё раз всё проверить.
– И что же случилось потом?
– Потом… Что потом? Потом мне дали бумагу с какими-то немецкими каракулями, огромный пакет с продуктами, бутылку шнапса и вывели из лагеря. Домой я добирался пешком. Трижды меня останавливали патрули, но когда я показывал им выданный Фишером документ, меня тут же отпускали, несмотря на то что комендантский час был ещё не закончен. Домой я добрался лишь к утру и тут же упал без сил.
– Это была ваша единственная встреча с Фишером?
– Единственная!.. Так что насчёт табака?
– Спасибо вам, Андрей Алексеевич, за этот интересный рассказ! – Зверев подошёл к старику. – Видите ли, какое дело. Мы подозреваем, что Фишер вернулся в город, и поэтому вам, как человеку, знающему его в лицо, грозит опасность.
– Опасность? Мне? – забеспокоился старик.
– Мы вынуждены будем на какое-то время приставить к вам охрану!
– Если так надо… О Боже, мне просто необходимо покурить, вы же обещали…
– Да-да! Сейчас! – Зверев набрал номер дежурной части. – Разыщите мне Гурьева! Срочно! – повесив трубку, он пояснил: – Я вызвал своего человека. Он будет вас охранять…
– Ну да, конечно, – Боголепов виновато поморщился и достал свою трубку. – Простите, так что насчёт табака…
– Ах да! – Зверев вышел из кабинета и вскоре вернулся и протянул Боголепову уже откупоренную пачку из плотного картона, покрытую прозрачной плёнкой.
– О Боже! Настоящая «Translanta»[23], – воскликнул старик. – Ваш этот… Как его?
– Карен Робертович! Начмед! – подсказал Зверев. – Надеюсь, он простит мне, что я взял это у него со стола без спроса?
Зверев виновато поглядел на Корнева, тот махнул рукой.
– Ваш Карен Робертович настоящий гурман! – умилённо продолжал Боголепов. – Пачка обычного табака сегодня на рынке стоит не меньше ста пятидесяти рублей, а за такой табак дают в три раза больше. Бременская фабрика! Тонкая нарезка… – Боголепов набил трубку и закурил. – Помнится, во время войны мне приходилось курить всякую дрянь, а это… Какой вкус… какой аромат…
Пока старик наслаждался немецким табаком, Зверев приблизился к Корневу и прошептал ему на ухо:
– Не думал, что всё окажется так просто!
– Что ты имеешь в виду? – так же тихо спросил Корнев. – Ты так светишься, будто Фишер уже у нас в руках.
– Помнишь предсмертные слова Комелькова: «Рыбак рыбака… Он вернулся за Андреем…» Теперь всё встало на свои места. «Рыбак рыбака…» – это вовсе не часть известной пословицы! «Один рыбак ищет другого» – вот что хотел сказать Лёнька. Он побывал в кабинете Фишера перед тем как сбежать из Крестов. Фишер любил прихвастнуть, и всем показывал свою коллекцию. Лёнька – жулик, наверняка он узнал икону, о которой ходили легенды. Возможно даже, что Фишер сам объяснил Лёньке, что это за икона. Всё сходится: «Fischer» в переводе с немецкого означает «рыбак»! Апостол Андрей и его брат Симеон, будущий святой Пётр, согласно евангельскому рассказу, были галилейскими рыбаками. Заявляя, что один рыбак ищет другого, Лёнька хотел нам сказать, что Фишер ищет икону. Очевидно, когда немцы в спешке отступали, Фишер тоже спешил. Он спрятал икону где-то в городе, а теперь вернулся за ней.
Все сбежавшие на Запад военные преступники вынуждены скрываться. Икона стоит бешеных денег и может обеспечить Фишеру безбедную жизнь. Я бы на его месте рискнул.
Корнев задумался и подвёл итог:
– Итак, что мы знаем теперь. Первое – Фишер вернулся за иконой! Второе – Фишер не просто переодевается в милицейскую форму, он скорее всего является сотрудником Управления, или имеет сюда доступ. И третье – самое главное, у нас есть человек, который знает Фишера в лицо и может его опознать.
В этот момент в дверь постучали, и в кабинет вошёл высокий мужчина в сером пиджаке и кепке.
– Познакомьтесь, Андрей Алексеевич! Это лейтенант Гурьев, – представил Зверев вошедшего. – С этого момента он будет отвечать за вашу безопасность. Коля, проводи гражданина в коридор и ждите меня.
Боголепов убрал трубку в карман, поднялся, сделал шаг в сторону двери и пошатнулся. Гурьев ухватил старика за руку, не дав ему упасть. Боголепов закашлялся и захрипел:
– Голова… голова закружилась, уж простите старика.
Его лицо стало наливаться кровью, на губах выступила пена. Андрей Алексеевич снова закашлялся – на этот раз уже гораздо сильнее, качнулся и всё-таки рухнул на пол, схватившись за горло.
– Стёпка! Вызывай скорую! – крикнул Зверев, аккуратно опуская трясущееся тело на пол.
Корнев тут же принялся звонить. Когда бригада скорой помощи с сиреной и мигалкой влетела во двор Управления, старый антиквар был уже мёртв.
– Опять остановка сердца? – спустя полчаса после того, как тело старика увезли, спросил Корнев вошедшего в кабинет начмеда.
– На этот раз кое-что другое, – Карен Робертович подошёл к столу и указал на лежавшую на столе откупоренную пачку. – Немецкий табак, у меня такой же.
Зверев виновато пожал плечами.
– Это он и есть, Карен! Извини, что взял без спроса, обещаю, что куплю тебе новую.
Начмед махнул рукой, взял пачку и высыпал часть табака на стол и принялся его разглядывать.
– Ты взял пачку из верхнего ящика стола?
Зверев в недоумении посмотрел сначала на начмеда, потом на Корнева.
– Нет! Пачка стояла на столе!
– Я не имею привычки ничего оставлять на столе, когда выхожу из кабинета. Эта пачка была закупорена?
– Разорвана, причём довольно грубо, часть табака высыпалась на стол.
– Когда я выходил в последний раз, в моём столе лежали три пачки. Все они не были вскрыты. Когда я вскрываю такую пачку, я обычно пересыпаю её в кисет, чтобы табак не так выдыхался и не терял своего аромата.
Карен Робертович взял лежавший на столе карандаш и принялся ворошить им высыпанный на стол порошок.
– Всё становится ясно. В пачку чего-то впрыснули.
– Яд? – холодно спросил Зверев.
– Наверняка! Все признаки сильнейшего отравления налицо! Надеюсь, вы знаете о том, что в конце войны нацисты весьма активно работали над созданием новых типов ядов. Я думаю, что ваш гость был отравлен одним из них. Кстати, нужно проветрить комнату, – Карен Робертович подошёл к окну и распахнул его настежь, – если мы не хотим отравиться токсинами, которые были в дыме. Врач скорой, которая увезла вашего старика, сделал такие же выводы. Вызовите криминалистов, пусть исследуют табак, но я уверен, что они скажут вам то же, что и я.
– Но откуда убийца знал, что Паша пойдёт в ваш кабинет и возьмёт у вас именно эту пачку? – воскликнул Корнев.
– Распознавать мотивацию преступника – это ваша задача! Я всего лишь врач и моя стезя – это медицина.
Зверев опустил голову и процедил:
– В самом начале нашего разговора я сам пообещал Боголепову, что пойду в кабинет Карена Робертовича и позаимствую у него табак. Старик очень хотел курить и несколько раз просил меня выполнить обещанное.
– Что же получается? – недоумевал Корнев, – выходит, убийца был рядом и всё слышал!
Зверев принялся осматривать стены. Спустя несколько минут, отодвинув шкаф, он нашёл то, что искал.
– Дыру сверлили обычной дрелью. Посмотрим, куда оно выходит, – сказал Зверев, указав на небольшое отверстие в стене. – За той стеной медсанчасть, а эта граничит с подсобкой.
Зверев сходил в дежурку и попросил ключ. Он вошёл в закуток, заваленный швабрами, тазами и щётками. Посреди всего этого бедлама просматривался проход. Зверев оглядел стену с этой стороны. На стене, прибитый гвоздём, висел вырезанный из журнала портрет Риты Хейворд[24]. Зверев отодвинул вырезку и вытащил спрятанную под ним деревянную пробку. Приложив на какое-то время ухо к отверстию, Зверев усмехнулся, потом снова заткнул отверстие пробкой.
– Ну что же, это всё объясняет! – сказал Корнев.
– Это действительно всё объясняет, но не даёт ответа на главный вопрос: кто же всё-таки стоял у этой стены? – сухо ответил Зверев.