– И он позвонил Фишеру, дал ему адрес нашей новой свидетельницы и приписал к номеру дома единицу! – пояснил вместо Свистунова Зверев.
– Да! Так я надеялся выиграть для него время. Я очень рисковал, но мне снова повезло.
– Если бы я сразу посмотрел на адрес и запомнил бы его, то этот финт с единичкой не удался бы, но я не посмотрел. Если бы посмотрел, то в число подозреваемых попал бы один Голобородько, а так как листок с адресом пролежал на моём столе несколько часов, то выходило, что любой из вас мог бы дописать в нём цифру, пока я уходил из кабинета.
– Значит, ты подозревал нас всех? – уточнил Шувалов.
– Да, вас пятерых! На групповом снимке было семь мужчин. То, что я не Тень, я знал, также я исключил и нашего начальника. Оставались пятеро, и любой из вас мог вписать единицу в листок с адресом. Все, включая Карена Робертовича.
– Так вот зачем вы у меня спрашивали, заходил ли он, пока вас не было! – воскликнул Веня. – Итак, вы подозревали нас пятерых…
– Но ведь Свистунова не было на фото! – заметил Корнев. – Как же ты догадался, что Тень – это он?
Зверев оглядел присутствующих.
– Пусть уведут заключённого. Я думаю, что он нам больше не нужен, – сказал он.
Глава четвёртая,в которой Зверев демонстрирует неплохое знание языков, а потом ещё и умудряется вогнать в краску весьма привлекательную особу
Когда Свистунова увезли, Зверев подошёл к Костину и отвесил ему дружеский подзатыльник.
– А ну, кыш с моего места!
Веня тут же освободил диван, и Зверев развалился на нём.
– По словам Алевтины Артюховой, Тень был на фотографии, сделанной на празднике. Получалось, что именно Тень мог свободно перемещаться в здании, следить и подслушивать наши беседы, и именно он мог убить Комелькова, конвойного Лычкина и антиквара. Первым я исключил Карена Робертовича. Перед смертью Комельков успел сказать, что его ударили в грудь, а после этого убийца ударил его пистолетом по голове. Начмед никогда не носит с собой оружие, поэтому он не мог убить Лёньку. То же самое можно было сказать и о тебе, Вениамин, – обратился Зверев к Костину. – В день убийства Лёньки ты ещё числился в дежурной части, а у вас принято носить оружие только на службе. В тот день ты сменился с дежурства и сдал свой пистолет. Голобородько тоже не получал оружие в день смерти Лёньки, я проверил это по книгам. Славин и Шувалов могли убить Лёньку, но в день смерти Боголепова оба были на выезде. Вы все начали подозревать Костина, потому что он исчез, но я-то знал, куда он делся.
– После смерти Насти Павел Васильевич велел мне тут же ехать в Печоры и собрать все сведения о смерти Верки Карасёвой, – пояснил Костин.
– Мне с самого начала казалось, что отгадка кроется в Печорах, и я не ошибся. Прочтя внимательно отчёт Насти, я задался вопросом, кто же всё-таки убил Верку? По всему выходило, что это сделал Савелий, но он любил Верку. Значит, если он действительно убил любимую женщину, то для этого должна была быть причина. Причём довольно веская. Согласитесь?
Пообщавшись с жителями Борисовичей, Веня выяснил то, что наших похитителей определил на постой не кто иной, как местный участковый.
– Когда я приехал в Борисовичи, то начал расспрашивать всех про найденный на пустыре труп Веры Карасёвой, – пояснил Веня. – Поначалу от меня все отмахивались, но когда я сумел разговорить местного почтальона, его услышала проходившая мимо баба. Почтальон рассказал про Верку и её спутника, уверял, что это он убил женщину, но баба заспорила. Она прямо заявила, что это Виля-участковый её убил. Тут на крик собралась целая толпа, все спорили, и я поначалу ничего не мог понять. Выходило, что участковый привёл в дом Верку и Савелия, а потом Савелий пропал, а Верку нашли мёртвой.
– Ты лучше скажи, как называли того участкового, – попросил Зверев.
– Местные бабы называли его Лёнька Виля! – Костин виновато пожал плечами. – Тогда я даже и не подумал, что это вовсе не фамилия.
– Веня сказал, что фамилия участкового Ви́ля, и я тут же насторожился. Когда я выяснил, что Виля[37] – это прозвище, я сразу вспомнил о человеке, вполне соответствующем своей фамилии, о нашем любителе поговорить – Леониде Павловиче Свистунове! Заглянув в личное дело Свистунова, я узнал, что до того как попасть в наше Управление, он действительно работал участковым в Борисовичах. Я начал рассуждать и домысливать. Участковый вполне мог присвоить себе икону и в конце концов оказаться Тенью! Но вся загвоздка была в том, что его не было на общем фото. В день вашего ареста я имел удовольствие обедать с нашей очаровательной Леночой!
– С моим секретарём? – удивился Корнев. – Это становится ещё интересней.
– Не беспокойтесь, товарищ подполковник, мы всего лишь встретились в заводской столовой и кое о чём побеседовали.
– Ему помогают исключительно особы женского пола, – съязвил Шувалов.
– О чём шла беседа? – не обратив внимания на следователя, задал очередной вопрос Корнев.
– Беседа шла о женской сущности!
Подполковник хмыкнул:
– О женской сущности! Подумать только! Зная Пашу Зверя, в этом нет ничего удивительно!
– Наконец-то и он это понял, – пролепетал Шувалов.
Так же не обращая внимания на ворчание Шувалова, Зверев продолжил:
– Ну тогда и не удивляйся. А начал я про это лишь потому, что в ходе нашей беседы пошла речь о фотографиях. Разговаривая о женской сущности, я кое-что вспомнил.
– Ты это о чём? – воскликнул Корнев. Все насторожились.
– Ещё до того как сделать общий снимок, Боря Штыря сфотографировал нас с Настей. Он снял нас исподтишка. Настя тогда, испугавшись, прикрыла лицо рукой. Боренька тогда очень ругался за испорченный кадр. Однако он всё же распечатал это первое фото, где мы были вдвоем, и отдал карточку Насте. Та, как любая женщина, никому не показала фотографию, где она вышла с прикрытым руками лицом и с испуганным видом. Настя просто положила карточку к общим фото, но именно её увидела Алевтина Тихоновна и на ней увидела Тень.
– Но ведь Штыря снял вас с Настей двоих… – воскликнул Веня.
– Всё так, но не совсем! Когда вас всех арестовали, и я временно был вынужден скрываться от наших коллег из госбезопасности, я попросил Леночку отыскать Бореньку и попросить его распечатать мне снимок, где мы были с Настей вдвоём. Леночка, как образцовый сотрудник, всё сделала как нужно. Она принесла мне этот снимок, вот он! – Зверев достал из нагрудного кармана небольшой фотоснимок и протянул его Костину. – Увидев его, я сразу всё понял.
Веня схватил протянутое ему фото и аж присвистнул:
– Гляньте, как всё просто. Здесь Свистунов! Похоже, он случайно попал в объектив.
Все сгрудились, каждому хотелось увидеть предоставленное Зверевым фото. Фотография и впрямь вышла смазанной. Настя прикрыла половину лица, Зверев вышел нечётко. Кроме того на фото попал случайный человек. Из-за плеча Зверева выглядывал Свистунов.
– Похоже, он даже не заметил, что попал в кадр, – воскликнул Корнев.
– Снимок действительно вышел ужасным, – подытожил Зверев, – но не настолько. Алевтина Тихоновна, увидев у Насти именно это фото, узнала на нём Тень.
– И что же дальше? – воскликнул Корнев. – Как тебе удалось выйти на Фишера?
– Всё очень просто. Когда я понял, что Тень и Свистунов – одно и то же лицо, я стал размышлять. Зная то, что в здании Управления раньше был немецкий штаб, я сразу понял, что икона скорее всего где-то в здании. Нужно было лишь спровоцировать Свистунова, и я это сделал.
– Но как?
– После того как вас всех арестовали, я решил не попадаться на глаза ни вам, дорогие коллеги, и уж никак не госбезопасности, – Зверев учтиво кивнул Резнику, тот усмехнулся. – Потом я, соблюдая меры предосторожности, отправился встречать Веню, который сообщил мне о своём возвращении телеграммой до востребования.
– Я так понимаю, что встреча тоже не обошлась без накладок, – улыбнулся Костин. – Выхожу я, понимаете ли, из вагона, а там суета, дежурные свистят, чуть ли не палят в небо, а наш товарищ капитан летит от меня как угорелый. – Зверев, сдерживая улыбку, погрозил Костину кулаком, но тот не унимался. – Потом какая-то дама, весьма привлекательной наружности, хватает меня за руку и тащит за собой. Я поначалу обрадовался, но когда она сообщила, что её прислал Павел Васильевич, немного сник. Так вот, эта барышня сообщила, что товарищ капитан ожидает меня в одном известном лишь нам месте.
– Венечка, давай без подробностей, – делано возмутился Зверев. – Когда Веня сообщил мне про участкового по прозвищу Свисток, я уже не сомневался в том, кого мы ищем. Можно было брать Свистунова, но нам был нужен ещё и Фишер. Как же без него. Тогда я позвонил Леночке Спицыной и попросил её как бы невзначай сообщить Свистунову, что госбезопасность на следующий день собирается делать полный обыск здания. Я был уверен, что это подтолкнёт Свистунова, и он совершит ошибку. Всё так и случилось. Леночка отлично справилась со своей ролью. Она сказала Свистунову, что случайно подслушала разговор Резника с его людьми, и убедила нашу Тень в том, что икона может быть обнаружена. Зная, что ни Корнева, которого он сильно боялся, ни Голобородько, который находился всё время рядом и был в курсе многих дел в дежурной части, ни меня, в конце концов, в Управлении больше нет, Свистунов под видом сотрудника МГБ решил провести Фишера в здание. Мы же с Веней устроили на него засаду, а остальное вы знаете, – Зверев вздохнул с облегчением. – Вот, пожалуй, и всё, что я хотел вам поведать на этот счёт.
На протяжении всего выступления Зверева капитан госбезопасности Резник хранил молчание. Когда Зверев закончил, он поднялся и торжественно заявил:
– Ну что же, видимо, на этом можно будет поставить точку. Теперь, когда Фишер мёртв, а Тень сидит за решёткой, свою миссию я считаю законченной. Всем вам спасибо за хорошую работу, а теперь позвольте откланяться. Дело ещё не закончено. Нужно будет идентифицировать труп Фишера. Одним словом, честь имею, товарищи.