Тамплиерское будущее начинало становиться довольно туманным, если не бесперспективным.
На помощь «бедным Христовым братьям» снова пришел случай, точнее — случайное родство. Как уже упоминалось выше, один из пресловутой «девятки», Андре де Монбар, приходился дядей цистерцианскому монаху Бернару. Но к 1127 году этот еще молодой (род. в 1091 году) цистерцианец стал известен всему христиан-ско-католическому миру как «неистовый Бернар из Клерво». Его авторитет в Европе был, без преувеличения, огромным, а ставленник клервоского монаха восседал на папском престоле. С этим-то деятелем католической церкви и встретился, при посредничестве де Монбара, первый великий магистр тамплиеров Гуго де Пайен. Красноречие ли тамплиерского вождя, слезные ли просьбы кровного родственника, — что именно повлияло на решение будущего католического святого, мы не знаем. Но факт остается фактом: после встречи с де Пайеном Бернар Клервоский становится главным и самым активным сторонником тамплиерской идеи. Вскоре монах из Клерво пишет трактат «De laude novae тПйае»(«Хвала новому воинству»), в котором безудержное восхваление тамплиеров сочетается с уникальным даром убеждения, присущим Бернару,
Поддержка «клервоского затворника» для еще неоперившегося «храмового братства» оказалась манной небесной. Горячие призывы Гуго де Пайена, подкрепленные непререкаемым духовным авторитетом Берна-ра, были, наконец, услышаны христианской Европой. В 1128 году римский папа Гонорий II собирает церковный собор в Труа, вблизи от родных мест де Пайена, на котором официально утверждает новый католический орден и призывает рыцарей и крупных феодалов оказать всяческую помощь новому объединению.
Это был окончательный перелом в пользу тамплиеров. В храмовники вступают десятками, орден растет как на дрожжах, и не только количественно. Обет бедности понуждает свежеиспеченных членов братства передавать все свое имущество во владение ордену. Организация храмовников начинает стремительно богатеть, и, когда в ИЗО году, всего через два года после собора в Труа, Гуго де Пайен, посчитав свою основную миссию выполненной, уезжает вновь в Святую Землю, его отъезд из Европы отличен от приезда, как небо от земли. В 1127 году он — никому не известный вожак группы монахов-раскольников. Спустя три года — великий магистр могущественного духовно-рыцарского союза, обладающего в Европе сотнями крупных феодальных владений, целой сетью командорств и немалыми денежными средствами.
В 1131 (по другим данным, в 1136) году основатель и великий магистр тамплиеров Гуго де Пайен умирает. Этот фанатичный католик и, в то же время, рыцарь без страха и упрека, уходит из жизни с сознанием хорошо исполненного долга. Орден рыцарей Храма живет и процветает, дело его жизни передано в надежные руки преемника Робера де Краона, а на престол королевства Иерусалимского в том же году восходит бывший тамплиер (пожертвовавший монашескими обетами ради светской власти) Фульк Анжуйский. «Бедные рыцари Христа и Храма Соломона» всего за несколько лет превратились в мощную силу, с которой вынуждены считаться и владетельные сеньоры, и даже короли.
Через восемь лет, в 1139 году новое положение ордена тамплиеров было окончательно подтверждено папой Иннокентием II (тоже, кстати, протеже клервос-кого монаха). Своим указом римский архиепископ утверждает экстерриториальность ордена, т. е. его неподчинение каким-либо светским властям, и делает храмовников подотчетными только непосредственно римскому папе. Так тамплиерское братство превращается по существу в «государство в государстве» с собственным королем в лице великого магистра, собственным судом (королевский суд теперь не мог осудить тамплиера даже за убийство), своими священниками и даже палачами. Единственным законом для членов тамплиерского союза становятся утвержденные папой орденские уставы. Эти уставы разрабатывались при непосредственном участии Бернара Клервоского, несли в себе магнетизм его личности и отражали всю ту эпоху фанатичной веры, неистовой борьбы и искреннего рыцарства. Наверное, есть смысл остановиться на них немного подробнее.
Устав и правила нового ордена, достаточно простые и строгие, весьма походили на правила цистерцианских монахов, неофициальным, но всеми признанным лидером которых являлся святой Бернар. Согласно этому внутреннему закону тамплиеры должны быть привержены бедности, целомудрию и послушанию. Они должны стричь волосы, но не брить бороду, которая являлась отличительной и легко узнаваемой чертой в ту эпоху, когда большинство мужчин-аристократов брились*. Все рыцари должны носить одежду — рясу или накидку — белого цвета (сервиенты или оруженосцы одевались в черное), которая станет потом знаменитым плащом, неотделимым от их имени и явно символичным: служитель Бога покидает жизнь мрачную, чтобы посвятить своему Создателю жизнь, полную чистоты и света.
В 1146 году, во время правления папы Евгения III, на белом плаще тамплиеров появляется красный крест с раздвоенными «лапчатыми» концами; во втором крестовом походе они участвуют под этим знаменитым и прославившимся знаком. Этот крест из алой материи, расположенный слева, над сердцем, папа утверждает в качестве герба, этот знак станет для них «щитом, чтобы они не обратились в бегство перед неверными». Впрочем, рыцари никогда не бежали и всегда показывали себя достойными своей репутации; гордыми до спеси, храбрыми до безрассудства, удивительно дисциплинированными, не находящими себе равных среди всех армий мира. Попав в плен, тамплиер не должен просить ни пощады, ни выкупа; ему разрешается отступать лишь в том случае, если число нападающих больше в три раза.
Боевым знаменем рыцарей Храма был прославленный Босеан (старофранц. — «пегая лошадь») — черно-белое полотнище с вышитым на нем девизом «Не нам, не нам, но имени Твоему». Происхождение этого тамплиерского символа до конца не ясно. Скорее всего, по первоначальному замыслу эти цвета отражали боевое построение тамплиеров при конной атаке на врага: первую атакующую линию составляли тяжеловооруженные рыцари с белыми плащами поверх доспехов, во второй линии наступали оруженосцы в черном одеянии. Однако очень скоро в Босеане стали видеть другую символику — Свет и Тьма, находящиеся в непрерывной борьбе. Подобное религиозное учение уходит далеко в глубь веков. Мы не знаем, были ли тамплиеры сторонниками этого дуалистического мировоззрения, но впоследствии именно это двухцветное знамя позволит противникам ордена Храма обвинить Христовых братьев в манихейской ереси*.
Тамплиерский устав вводит также строгую организацию. Она во многом походила на устройство ордена иоаннитов, но имела и некоторые отличия. Высшая власть в ордене, законодательство, назначение высших должностных лиц, включая великого магистра, решение важнейших дел, касающихся всей тамплиерской общины, принадлежали генеральному капитулу. Он состоял из высших иерархов ордена и наиболее опытных и прославленных рыцарей и созывался лишь в особо важных случаях. Во главе ордена стоял великий магистр (гроссмейстер), подотчетный капитулу, но обладавший очень широкой самостоятельностью, например, в решении кадровых вопросов. Первым заместителем гроссмейстера (уместно назвать его вице-президентом) был великий сенешаль, обладавший более представительскими полномочиями, чем реальной властью.
* Манихейство (по имени пророка Мани) — сложная дуалистическая религия, взявшая многое от зороастризма (см. выше, в главе 3). В основе вероучения лежит непрерывная борьба сил Света против сил Тьмы. Материальный мир — порождение Тьмы, и лишь человеческая душа — осколок Света. Отсюда — стремление к самосовершенствованию, неприятие других религиозных систем и светской власти. Манихейство послужило основой многих ересей — в частности, альбигойской.
Функции трех других должностных лиц были строго разграничены. Великий маршал являлся военным министром и полководцем ордена. В период военных действий его власть не уступала власти великого магистра и ему подчинялись все рыцари и сервиенты. Великий прецептор был главным казначеем ордена, надзирал за всеми поселениями, имениями и фермами. Он же распоряжался военной добычей и держал в своих руках всю морскую торговлю тамплиеров. В общем, формально завхоз, а по существу премьер-министр при президенте. В обязанности великого комтура города Иерусалима входило выполнение первоначальной задачи ордена: вместе с десятью рыцарями, несшими черно-белое орденское знамя, он должен был сопровождать паломников и снабжать их необходимыми припасами и лошадьми.
Будучи по своему составу многонациональным образованием, орден рыцарей Храма, по примеру иоан-нитских «языков», делился на несколько великих ком-турств или провинций (от восьми до десяти, по разным источникам). Каждая провинция управлялась комту-ром, первым из которых по рангу являлся упомянутый великий комтур города Иерусалима. Все высшие орденские должности в провинциях дублировались, но уже без добавления слова «великий».
Члены ордена тамплиеров делились на рыцарей, капелланов (священников) и служащих братьев или servientes. Последние подразделялись на оруженосцев, сопровождавших рыцарей в походах, и ремесленников. Сервиенты имели своих собственных должностных лиц, которые, однако, подчинялись верховным иерархам ордена из числа рыцарей. К четвертому классу относились светские члены ордена. Они состояли из мужчин и женщин, не давших полного монашеского обета, но выполнявших все орденские предписания или большую их часть.
Согласно данным обетам, тамплиеры не имели никакой личной собственности и должны были жить совместно, в монастырях или общежитиях. Впрочем, это правило не было чересчур строгим, хотя очень часто практиковались совместные трапезы и другие мероприятия. Многие храмовники проживали в орденских замках и, по существу, мало чем отличались от обычных дворян того времени. Естественно, что постоянное участие в походах и войнах тоже не слишком способствовало формальному выполнению всех предписаний ордена.
Вообще, «бедные Христовы воины» принимали самое активное участие в крестоносном движении; но, уже начиная с середины XII века, в военно-политической деятельности тамплиеров становится заметной тенденция, суть которой можно выразить, перефразируя известную сентенцию: «Что хорошо для ордена Храма, то хорошо для Святой Земли и католической церкви». Огромные богатства, неожиданно свалившиеся на орден, его резко возросшая мощь вскружили голову и вождям храмовников, и простым тамплиерам. Погоня за богатством (и это' несмотря на обет бедности, даваемый каждым