— Почему ты была такой грязной? — после всего тихо спросил Лешка.
Фекла фыркнула:
— Глупый вопрос! Я — паломница, и вовсе не хочу, чтоб меня изнасиловал первый же подвернувшийся турок или башибузук.
— А куда ты идешь?
— Я же уже говорила, в Константинов град, ко Святой Софии… Но по пути зайду в Филиппополь, там рядом — два монастыря: Богородицы и Рыльский.
— Монастыри? Но они, кажется, мужские.
— Почему? Там есть и женский.
— Хм, интересно… — Лешка ухмыльнулся. — Говоришь, что паломница — а грешишь!
— О, монах какой выискался! — рассмеялась девушка. — Доберусь до обители, покаюсь еще и в этом грехе.
— И то верно. А ты красивая!
— Да что ты говоришь?
— Нет, правда… Какая у тебя шелковистая кожа… Ай, какая спинка… И родинка… И грудь… А животик какой упругий… А это что? Пупок? А здесь, ниже…
— Что ты делаешь, а? — закатив глаза, простонала Фекла. — Ну, что?
— Но ты же говоришь — все равно замаливать… одним грехом больше — какая разница?
Прошептав, Лешка с жаром впился в девичьи губы…
Естественно, дальше они отправились вместе — Фекла изъявила желание отдохнуть несколько дней в Златице, а уж потом отправляться в путь. Алексей, уж конечно, был рад такому решению, и не только из-за секса. В конце-концов, ведь именно эта девушка подвигла его на увенчавшийся успехом побег и, если б не она, кто его знает, как бы еще все обернулось?
Теплый ветер и горячее солнце окончательно высушили одежду, и беглецы сразу почувствовали себя куда как увереннее и комфортней. Места пошли людные — луга, сжатые и усаженные озимыми поля, поскотины, кое-где на склонах холмов виднелись и села с деревянными двухэтажными избами… нет, все-таки — домами.
Узенькая, ведущая от болота, тропинка вывела путников на широкую укатанную дорогу, целый тракт, и довольно таки людный — был субботний день и на дороге все чаще встречались возы — кто-то возвращался с рынка, а кто-то наоборот, еще только туда ехал. Улучив момент, Фекла оторвала кусок подола, повязав вместо платка.
— А как же грязью лицо вывозить? — тут же засмеялся Лешка. — Вдруг — башибузуки?
— Да ну, — девушка отмахнулась. — Тут места людные.
Алексей хмыкнул и, немного помолчав, спросил, правда ли, что девушка собирается идти к монастырям одна?
— Теперь даже и не знаю, — со вздохом отозвалась Фекла. — Эти башибузуки… Брр! Теперь одной страшновато как-то… Тем более, надо идти через горы.
— Да-да, — покивал Лешка (что по-болгарски означало бы «нет-нет») — Вот и я о том. К тому же, представь, вдруг да пойдут дожди, поплывут туманы? Что тогда? Доберешься ли? Я полагаю, тебе следует немного пожить в Златице… Вдруг да кто соберется на юг? Тебе б по пути… Ну, в крайнем случае, весны подождешь… Ведь ты же не сильно торопишься?
— Несильно. А ты женат?
Лешка чуть не споткнулся. Покачал головой:
— Нет. Да я и вообще не местный. Мы с приятелем торгуем тканями, да вот, в этот год припозднились, не распродали вовремя свой товар. Теперь вот ждем весны, ну, заодно плетем корзины… Я же за прутьями в горы ходил. Черт! Башибузуки забрали осла! А осел-то, между прочим — хозяйки. Придется за него платить… Уж придется. Или — вернуться? — лукаво ухмыльнулся Алексей.
Фекла обдала его пронзительным взглядом:
— Вернуться? Шутишь!
— Шучу! Но там такие мягкие камыши…
— Бесстыдник… — девушка покраснела, но тут же прыснула. — Надеюсь, хоть какая-то церковь в этой Златице есть?
— Есть, и не одна даже, — поспешно успокоил Лешка. — Найдешь, где грехи замолить.
— О себе б лучше подумал.
Так и шли, весело, не чуя под собой усталости. А чего не идти-то? Небо голубое, солнышко светит, птички повсюду поют, тепло — но нежарко, сухо. Красота — одно слово. Можно было и поговорить, чего молча тащиться?
— Так ты, значит, с севера, — задумчиво произнес молодой человек. — Видала крестоносцев?
— Н-нет, — поспешно отозвалась девушка. — Но я слышала, у них огромное войско. Они уже в Валахии и, думаю, очень скоро будут здесь.
— А король Владислав? Ты его никогда не видала?
— Нет… Говорят, он славный юноша. Ему ведь всего двадцать лет, или чуть-чуть побольше. Правит поляками, хорватами, мадьярами…
— А трансильванцы? Они не с ними?
— Не знаю, — Фекла пожала плечами. — Слышала только, что валашский воевода Влад по кличке Дракон вынужден был отправить в заложники туркам своего сына и супругу. Они в Эдирне, в крепости. Вряд ли воевода Дракул поддержит крестоносцев.
— Дракул — вряд ли, — согласился Алексей. — А Янош Хунъяди? Он же не с Дракулом, он сам по себе.
— Хунъяди, может, и примкнет к походу. У него большое войско, да и сам он, говорят, великий воин.
Лешка улыбнулся. Как замечательно было беседовать с Феклой. Все-то она знала, обо всем имела свое мнение, просто второй вариант Марики — правда, с уклоном не в философию и литературу, а, так скажем, в практическую жизнь. Вот вам и замарашка!
Молодой человек даже передернул плечами — как ни встретишь в последнее время девушку, так та обязательно окажется такой умной, аж страшно!
— Ты сказала, крестоносцы скоро будут в Румелии?
— Да. Если разобьют турок. Те ведь вовсе не собираются их сюда пускать!
Лешка рассеянно покивал:
— Ну, ясно…
Что-то такое… какая-то смутная, не до конца еще оформившаяся идея вдруг промелькнула в его голове, что-то связанное с пещерой незадачливых башибузуков…
— Значит, ты — торговец, — прервала его мысли Фекла. — Торгуешь тканями и при этом плетешь корзины? Хм…
— Что-то не так?
— Просто я хотела спросить — вы со своим компаньоном снимаете дом?
— Нет, только комнату. Но ты можешь в ней переночевать пару дней, пока не подыщешь жилье…
Девушка хмыкнула.
— Пожалуйста, не подумай ничего такого. Мы с другом уйдем спать в сарай — сейчас пока тепло, не замерзнем.
— Да я ничего такого и не думаю… Нет, все-таки, думаю! — Фекла лукаво улыбнулась. — Нам ведь с тобой было здорово?
— Конечно!
— Ох, Господи… Грехи наши тяжкие!
Оба одновременно перекрестились и, взглянув друг на друга, покатились со смеху — уж больно уморительно серьезно в этот момент выглядели.
А солнце светило все ярче, весело пели птицы, а небо было такими прозрачным, что казалось, снова вернулось лето.
Они пришли домой к вечеру, Марта поворчала, узнав про осла, но, получи два цехина, тут же заткнулась и пошла жарить яичницу с луком.
— Это Фекла, — Алексей представил напарнику девушку. — Пару дней переночует у нас, а мы с тобой поспим пока на дворе, в сарае… Ничего?
— Ничего, — улыбнулся Аргип. — Ночи сейчас теплые. Кстати, можно и в нашей повозке заночевать.
— Можно и там, — согласился Лешка.
Поужинав, они оставили гостью в комнате, а сами вышли во двор, с разрешения хозяйки прихватив в сарае сено. Решили спать в повозке — все ж таки, свои, родные, стены, сколько ночей в ней проведено, пока ехали. Да и за товаром заодно присмотреть — хозяйский пес Акрам — добродушный кобелек неопределенной серо-буро-коричневой масти — особого доверия не внушал.
Уже лежа в фургоне, Алексей рассказал напарнику все, и в подробностях, исключая, разве что, любовную интрижку в камышах у реки.
— Значит, говоришь, пещера? — шепотом переспросил Аргип. — Повезло вам, что там имелся проход. А эта Фекла — странная девчонка.
— Почему странная?
— Ну, не знаю… — юноша замялся. — Не знаю, как и сказать… Паломница… А как ловко действует ятаганом! Ну, ты же сам говорил? Где и научилась только?
— Да мало ли где… Ее родные места — неспокойные. А ятаган-то теперь у меня. Я обещал Фекле его продать — девке понадобятся деньги — снять на зиму жилье.
— А что, она не у нас будет жить?
— Нет, конечно… Знаешь, она сказала, что тоже умеет плести корзины. Может, взять ее к нам. Не жить — работать.
— Можно, — согласился Аргип. — Работящие руки никогда не лишние. А пойдет она к нам?
Алексей усмехнулся:
— Пойдет. Куда ей еще идти? К тому же, надо же до весны что-то делать?
— Но, нам-то не до весны!
— Нам-то нет, но ей… Впрочем, посмотрим.
— Надо сказать о ней Пуриму… — уже засыпая, напомнил Аргип. — Что б разрешил…
Лешка сладко потянулся:
— Скажу завтра же. Ох, чувствую, снова придется дать ему денег… Одни расходы!
— Надо бы нам быть поосторожнее с этим Пуримом, — неожиданно сказал юноша. — Сегодня на рынке поболтали с соседями… Ну, знаешь, дядька Олес, гончар, Митко— зеленщик, да еще этот твой приятель, с которым ты иногда вино пьешь и в гости ходишь.
— А, Бранко Решков, торговец солью… Ну, так что они?
— Говорят, что смотритель рынка Пурим Казыл — очень умный, хитрый и коварный человек, искусно притворяющийся простецом и пропойцей.
Лешка расхохотался:
— А ты чего же ждал, Аргиша? Что турки доверят важную должность пьянице и дураку? Не-ет, правы торговцы, Пурим — себе на уме человек, об том мне и Бранко сколько раз уже предупреждал. Ну, ладно, хватит на сегодня — спим. А то я ведь устал, знаешь.
— Спим, — кивнул юноша и тут же захрапел.
Впрочем, как и Лешка.
Утро выдалось такое же теплое, солнечное, как и весь прошлый лень, видать, и впрямь в Румелию пришла волна теплого воздуха, напоминая о минувшем лете. Вот только надолго ли?
Ятаган не продали — подарили Пуриму, и тот, немного поговорив с Феклой, разрешил ей остаться в городе до весны. Даже порекомендовал жилье — все туже тетушку Марту, которая и сдала девчонке угол в горнице, сразу за очагом. Угол парни отгородили циновками, застелили широкую лавку мягким, набитым соломой, матрасом из мешковины, ничего получилось, даже уютно. Паломница откровенно радовалась, да все приговаривала:
— Ну, вот и хорошо, ну, вот и славно, ну, вот и слава Господу!
А потом на целый день ушла в церковь и вернулась только к вечеру, когда парни приехали с рынка. Повечеряли — странно, но хозяйка Марта нынче расстаралась — испекла баницу — слоеный пирог. Может, в честь какого-нибудь местного праздника?