— Я те крикну! — заругался Колупан. — Хочешь в турецкий полон попасть? Так это здесь быстро.
Ветер шевельнул камыши…
Нет, не ветер!
Кто-то встал, вынырнул из воды:
— Лука?! Братец!
— Леонтий! Господи… Ты где хоть был-то?
— В воде прятался. Дышал через камыш.
— Ну, молодец! — радостно потер руки Алексей. — Давай скорей в лодку!
Столкнув челнок с песка, парнишка быстро перевалился через корму. Лешка хлопнул по плечу лодочника:
— Греби, Колупан!
— Да уж гребу… — лодочник ухмыльнулся и, когда отплыли уже довольно далеко от берега, обернулся к Алексею. — Думаю, теперь у меня не двое, а четверо постояльцев, так?
— У нас хватит денег, чтобы заплатить за постой, — заверил перевозчика старший тавуллярий.
Так и не вышло расспросить ребят по пути, не до того было — внезапно набежавшая волна чуть было не потопила перегруженную лодку, воды набралось порядочно, пришлось вычерпывать, не покладая рук, и лодочник Колупан в этом был не помощник — он то молча греб, то ругался, то возносил Богу молитвы, то шептал:
— Связался вот с вами на свою голову!
— Ничего, — смеялся Лешка. — Пусть голова поболит — зато кошель толще будет!
И вот эта фраза, похоже, вполне утешила лодочника.
Уже потом, обсохнув о очага в глинобитном жилище Колупана, близнецы рассказали Лешке с Аргипом о том, что приключилось на барке. Галеру, конечно, заметили — не тот это корабль, чтобы подойти незаметно. Рыбакам-то что — попрыгали себе в лодки, да деру, а вот барка — не челн, с места так просто не сдвинешься. Пока лошадей запряжешь, пока отчалишь — мороки хватит. Да и не особо-то шкипер Ребов опасался турецкого судна. Вот, тоже интересно — с одной стороны, пели про гнусности турок всякие нехорошие песни, да и было ведь, про что петь, а, с другой… Взять хоть туже Златицу — город-то при турецком владычестве прямо расцвел! И у турок хватало ума не рушить налаженную торговлю. У турок… кого только под этим именем не было!
С турками был один молодой парень, сильно похожий на девку… При этих словах близнецов Алексей незаметно переглянулся с напарником. Да уж, знали они, что это за парень! И даже слишком хорошо знали.
Парень этот держал себя важно — правда, слушались его только сипахи, а галерщики игнорировали — те признавали только своего капитана — здоровенного белокурого парня, этакую арийскую бестию, и близко не похожего на образ плакатного турка.
— А Пурима… толстяка, с ними не было? — быстро спросил Алексей.
— Нет, — дружно откликнулись близнецы. — Никакого толстяка мы не видели.
Похожий на девчонку турок (Фекла — кто же еще-то?) переговорив с Ребовым, попросил созвать всех пассажиров, что и было исполнено. Всех, правда, созвать не получилось — в это время Алексей с Аргипом уже находились на том берегу Дуная — но тем, кто явился, молодой турок показал небольшой кругляшок, амулет с изображением креста и языческого божества Зевса. И спросил — чей?
А пес его знает, чей?!
Сипахи посовещались и объявили о своем решении забрать с собой двух молодых юношей — Леонтий и Луку. Так сказать, в качестве компенсации за напрасно потерянное время. А что? Парней вполне можно было удачно продать. Ребов лишь пожал плечами — берите! Ему-то что? Ведь не коней забрали, и никого из команды не тронули. Да и зачем туркам ссориться со шкипером, имевшим массу влиятельных знакомых от Видина до Доростола и дальше? Другое дело, актеры — уж эти-то никому не нужны, и заступиться за них некому.
Узнав об этом решении, старик Периклос незаметно шепнул Леониду с Федулом, чтоб разыскали ребят. Предупредили… Вот близнецам и пришлось купаться. Хорошо еще — так обошлось.
— А вообще, я думаю, они вас искали, — искоса взглянув на Лешку с Аргипом, тихо сказал Лука… или Леонтий. В общем, можно считать — оба сказали.
— Да и амулет я у тебя, Алексей, такой видел… Помнишь, когда ты отдал мне свою рубаху? Обманули тогда турок, да?
— Обманули, — старший тавуллярий с усмешкой кивнул. — Вы-то что дальше делать думаете, парни?
— А вы?
— Мы идем в Ниш, — честно признался Лешка.
— А далеко отсюда до Ниша?
Этот вопрос Лешка задал вернувшемся с охапкой хвороста Колупану. Хворост, естественно, тоже был включен ушлым лодочником в прейскурант оказываемых услуг, так, что его скромная хижина постепенно выравнивалась ценой с хорошим трехзвездочным отелем.
— До Ниша? — Колупан почесал бороденку. — Да не так уж и далеко. Лучше через Златицу добираться.
— Через Златицу?! — ахнул Аргип.
— Ну, или через Видин — только там небольшой крюк придется сделать.
— Сделаем! — решительно заявил Алексей и, взглянув на близнецов, спросил. — А вы куда отправитесь, парни?
Те переглянулись и засмеялись:
— Тоже в Видин, с вами. Нагоним там наших. Мы ведь так с Леонидом и договаривались — если что, встретимся в Видине, на главной площади. Ух, и закатим же представление! Жаль, вас с нами не будет.
Алексей улыбнулся:
— Вы что так дрожите, ребята?
— Так вода-то — не лето.
— А! Послушай-ка, господин Колупан, нет ли у тебя вина за хорошую цену?
Лодочник пожевал губами:
— За хорошую цену? Найдем. Две серебряхи — кувшин.
— Ого! Ну, ладно, тащи. Чего ж раньше не предложил?
— А вы не спрашивали. И денег не предлагали.
Перед тем, как отправиться в путь, встал вопрос об одежде. Лешка с Аргипом, в своих теплых рубахах с овчинами, чувствовали себя более-менее сносно, а вот близнецы, по сути, оказались почти раздетыми, к тому ж еще и босые.
Почесав голову, Лешка молча снял с себя пояс и высыпал на стол все оставшееся серебро. Глаза Колупана жадно блеснули:
— Небось, хотите прикупить одежонку?
— И еще немного еды…
В сундуках у запасливого выжиги нашлись и овчинные кожуха, и кое-какая обувь, и даже симпатичный синий шерстяной плащ с серебряной вышивкой по краю. Очень красивый и, по-видимому, ворованный, ибо Колупан расстался с ним без особого сожаления, естественно — за хорошую цену.
— Эх, теперь еще бы попутную барку! — расслабившись после сытного (ресторанная цена!) ужина, ухмыльнулся Аргип.
Алексей сжал губы:
— А вот на барку у нас уж денег точно не хватит!
— А зачем вам барка? — удивился лодочник. — На днях наши пастухи отправятся на зимние пастбища. Это в долине. Как раз в сторону Видина — по пути.
— Но деньги? Пастухам ведь тоже придется платить.
Колупан хитро прищурился:
— А что, у вас совсем-совсем денег нет?
— Ну, осталось еще немного…
— Тогда — сговоримся! — выжига-лодочник расхохотался, дергаясь всем своим узким лицом, похожим на лисью морду.
Выжига не обманул, свел таки на следующий день с пастухами. Там и уговорились в цене, сладились, и, как и договорились, поутру вышли. В долине стоял густой туман, такой, что не было видно идущих рядом, лишь где-то впереди мычали коровы да слышались крики погонщиков. На эти звуки и шли сейчас беглецы, стараясь не отстать, не потеряться. Шли долго, с небольшим перерывом на отдых и перекус, до самого вчера, а на следующий день, переночевав у костра — снова тронулись в путь.
Пастухи оказались парнями неразговорчивыми, хмурыми, да и вообще, по внешнему виду и всем своим повадкам больше походили на разбойников, нежели на представителей столь мирной профессии. С расспросами к парням они не лезли — выматывались, бедняги, попробуй-ка, уследи за таким поголовьем, да еще в туман. Да ведь это было и к лучшему, что не лезли, и практически предоставленные сами себе беглецы от отсутствия внимания отнюдь не страдали, даже наоборот — радовались.
Близнецы «электроники» развлекались каким-то побасенками, Алексей вспоминал свою прошлую жизнь и Ксанфию, представляя в деталях, как они заживут после свадьбы. По всему выходило — очень хорошо заживут, лучше некуда! Отсудят у государства дом, получат дивиденды от недвижимости и «Святого Николая», да, еще и он, старший тавуллярий Алексей Пафлагон, несомненно, получит обещанную награду — ведь до крестоносного воинства осталось уже не долго. Уже рядом! Уже, можно сказать, почти что пришли.
Почти что… Вот Аргип что-то в пути захандрил — шагал позади всех, молчал, да тяжко вздыхал, наверное, вспоминая что-то недоброе. И к чему, спрашивается, вспоминать такое?
— А вспомни-ка Константинополь, Аргип! — подождал вяло бредущего напарника Лешка. — Помнишь, как приходил к нам в гости? Как пили вино, веселились? Как смеялась Ксанфия?
— Ксанфия… — тихо и без улыбки протянул юноша. — Ксанфия…
Видел бы Алексей в этот момент его лицо!
Дня через три пастухи, наконец, пригнали стадо на пастбище.
— Вам — туда, — в ответ на Лешкину просьбу, седой длинноусый погонщик указал рукою на далекие синие горы. — Держите туда… А, как увидите черную скалу, повернете к реке. Там скоро и Видин.
— А как скоро?
— Да дня два-три. Как погода.
Погода не баловала, и идти пришлось долго. Долго и трудно. То под ногами вместо тропы внезапно оказывалось болото, то наползал такой туман, что вообще не было видно, куда дальше идти. Утомились все, но, кажется, больше всех Аргип, хоть он и выглядел повыносливее близнецов. Все ходил хмурый, огрызался на «электроников» и даже попытавшийся было расшевелить напарника Лешка нарвался вдруг на такой жуткий взгляд, что махнул рукой да отстал — ладно, в другой раз шутки пошутим, ни к чему сейчас трогать парня.
К концу второго, наконец-то, показалась обещанная пастухом черная скала, от нее путник резко свернули влево, к реке, широкая лента которой блестела где-то у самого горизонта. Тоже — не близкий путь. Переночевали в каком-то заброшенном шалаше, замерзли все, как гады, и, утром упрямо двинулись дальше. Запасы еды кончились еще вчера, и нужно было что-то срочно придумать, учитывая, что из оружие у путников имелись только ножи.
— Да что там думать-то?! — весело рассмеялся Лука — да-да, именно Лука, Лешка уже научился различать близнецов, Лука был посмешливее, Леонтий — посерьезней — Дойдем до реки да наловим рыбы!