— Остальные полки уже на подходе, — заговорил Хелдан, читая содержимое планшета. — Вот здесь — мордианцы, и еще витриане, они тоже рядом. Позвольте Призракам Гаунта продолжать штурм склепа по своему разумению. Пожертвуйте ими ради прорыва. Пусть янтийцы двинутся следом, прикончат Гаунта, а заодно закрепят его успех. К тому времени основные силы как раз будут готовы к общему наступлению.
Дравер сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. С точки зрения тактики совет выглядел разумным. Хороший способ тихо и незаметно избавиться от Призраков, при этом не прекращая двигаться к победе.
— Кстати, как там Гаунт?
Хелдан снова взял зеркало и внимательно вгляделся в отражение.
— Пока он неплохо держится. Моя марионетка все еще рядом с ним. Мы можем нанести удар в любой момент. Терпение, Гектор. Мы играем в сложные, многоуровневые игры. Из них соткан узор войны.
Хелдан смолк. Его взгляд углубился в реальность отражения, невидимую генералу.
Дравер отвернулся. От инквизитора пока есть прок. Но лорд-генерал твердо решил избавиться от Хелдана, как только перестанет в нем нуждаться.
Глядя куда-то глубже зеркальной глади, Хелдан буднично отметил эту мысль в недалеком сознании генерала. Похоже, Дравер плохо понимал свое место в этом спектакле. Он считал себя лидером, командиром, манипулятором. На деле же он был обычной марионеткой, не лучше и не хуже других, и жизнь его ценилась не выше всех остальных.
Во главе колонны янтийцев полковник Фленс спустился в долину, в предместья некрополя. Под ногами хрустели белесые осколки талькового камня и обгорелые человеческие кости, напоминания о недавнем штурме Корбека. Из арок в скале доносились звуки отдаленной перестрелки. Похоже, кто-то пережил атаку Патрициев.
Тянулся день. Белесое небо над головой покрылось черными жилками дыма близких сражений. За спиной Фленса сейчас было шестьсот двенадцать человек его роты. Сорок из них получили такие тяжелые ранения, что полковнику пришлось отправить их в полевой госпиталь в глубоком тылу, рядом с зоной высадки. Жалкие пятьдесят танитцев дрались до последнего вздоха и перебили почти треть его полка. Ненависть заживо пожирала Фленса изнутри. Искра злости на Ибрама Гаунта и его Первый Танитский теперь вспыхнула настоящим пожаром гнева и горечи. Наконец-то ему выдался шанс открыто вступить в бой с Призраками, и беспомощная легкая пехота, сражаясь с превосходящими силами, вдруг одержала невероятную победу. Пусть даже ценой гибели всего взвода.
Теперь ему было наплевать, что будет дальше. Призраки могли выжить, а могли и передохнуть все до единого. Фленса интересовал только один человек: Ибрам Гаунт. Он даже отправил Драверу сообщение под кодом Пурпурный, в котором изложил свое простое и четкое желание.
Ответ приятно удивил его. Лорд-генерал приказал Фленсу оставить основные силы под командованием Брохусса, который должен был продолжать наступление на цель Примарис. Дравер приказал уничтожить Призраков и продолжать атаку на непосредственного противника Империума. Если повезет, то танитцы окажутся между жерновами имперского наступления и контратаки поклонников Хаоса.
Сам Фленс получил отдельный приказ. От инквизитора Хелдана стало известно, что Гаунт возглавляет диверсионную группу, пытающуюся проникнуть в некрополь через подземные туннели. Вход туда находился у подножия одной из башен на склоне холма. Путь уже был проложен во всех деталях. Фленсу оставалось возглавить огневую группу и следовать за комиссаром.
Полковник негромко рассказал все это Брохуссу, пока янтийские офицеры наблюдали с холма за движением трех стрелковых шеренг своих войск. Майор светился от гордости — ему наконец представилась возможность командовать полком. В глазах могучего янтийца вспыхнула жажда битвы. Он снял перчатку и протянул Фленсу руку. Тот последовал примеру майора. Офицеры крепко пожали руки, сцепив большие пальцы — знак боевого братства выпускников почетных военных академий Янта Норманид.
— Иди с надеждой, сражайся с удачей, побеждай с честью, Брохусс, — произнес Фленс.
— Обагрите клинок на славу, полковник, — отозвался Брохусс.
Фленс надел перчатку и активировал микропередатчик.
— Рядовые Херек, Стиганд, Аваранч и Эбзан — к полковнику! Захватите надежный трос.
Фленс подобрал лазган одного из погибших солдат, беззвучно вознес молитву за душу ее предыдущего владельца и проверил заряд. Двое гвардейцев из взвода Брохусса уже собирали запасные фонари. Вскоре арьергардный взвод проводил взглядами ударную группу Фленса, солдаты которой один за другим исчезали в темноте шахты.
Под мостиком «Левиафана», в медицинском блоке, инквизитор Хелдан уловил незапланированное движение войск. Он не присутствовал в мыслях этого глупца Фленса достаточно долго, чтобы обратить его на свою сторону, но успел оставить там свою печать. Сквозь это телепатическое окно он мог услышать и разглядеть немало. И прежде всего — яростно-горькую ненависть Фленса.
Итак, Дравер решил разыграть свою собственную карту — Фленса, чтобы обратить всю интригу в свою пользу. Наверное, Хелдан должен был разозлиться на генерала. Эта мысль отозвалась тупой болью внутри. Но на такую роскошь у инквизитора не было ни времени, ни свободных сил. Он поразмыслит, чем может быть полезна эта маленькая диверсия Дравера, и воспользуется ею. Ради всего Человечества и ради своего плана он будет прикидываться слугой и вести закулисную игру. И он получит это сокровище цвета Вермильон, скрытое в самом сердце цели Примарис. И только после этого он подпустит к себе смерть.
Он терпел боль, отталкивая мягкие, успокаивающие объятия смерти. В каком-то смысле боль приносила пользу. С ее помощью было легче подключаться к разуму пустышек. А сейчас она помогала Хелдану сконцентрироваться. Он впитывал силу собственной агонии и ножом вонзал ее в разум марионетки, заставляя покориться его воле.
Инквизитор взглянул в зеркало и увидел, как трясется его голова. Жесткими тисками воли он остановил дрожь.
Еще один взгляд глазами марионетки. Тесный, холодный, затхлый туннель, тянущийся под треснувшей громадой некрополя. Протянув мысль в темноту, инквизитор осмотрел коридор впереди. Тепло, разум, пульс бегущей крови.
Напрягшись, Хелдан коснулся мыслей марионетки: впереди засада!
Перед гвардейцами развернулись прозрачные бледно-голубые стены огромного резервуара. Отсюда расходились четыре туннеля. В центре скапливалась черная вода, капающая откуда-то сверху.
Роун чувствовал странное напряжение и слабость. Он оперся о грязную стену. В его голове билась острая боль, словно вгрызавшаяся в его лицо изнутри хищным пауком. Перед глазами все двоилось и плыло.
Похоже, его кто-то… предупреждает… об опасности впереди…
Майор громко прохрипел что-то невнятное. Остальные гвардейцы удивленно обернулись к нему. Некоторые инстинктивно пригнулись. Эхо едва успело подхватить этот звук, когда Вейланд вдруг открыл огонь в темноту, приказывая занять оборону.
В ответ из мглы вырвались лазерные вспышки и чешуйчатые шипы.
Гаунт нырнул за камень. Над его головой лазерные лучи лизали стеклянные стены, оставляя длинные черные борозды. Они почти попались в эту ловушку! Если бы не предупреждение Роуна и реакция Ферейда… Но откуда майор мог знать? Он шел ближе к концу колонны. Как он мог заметить то, что ускользнуло от острых глаз Маколла?
Командование в этой перестрелке перешло к Ферейду. Гаунт не возражал. Он доверял чутью своего друга. К тому же Ферейд оказался в гораздо более выгодном положении для руководства отрядом. Гаунт выключил фонарь, выдававший его местонахождение, вскинул лазган и стал ловить в прицел противника. Маколл, Каффран, Бару и телохранители вели огонь на подавление. Снайперские выстрелы Ларкина прикрывали Брага, пытавшегося занять удачную позицию. Дордену и Домору оставалось ждать в укрытии.
Роун подполз ближе и зарядил свой шипомет. Пальцы нащупали спусковой крючок странной формы. Поднявшись, майор выстрелил смертоносным шипом вглубь коридора. Раздались вопли, сопровождаемые хрустом. Перезарядив оружие, Роун выстрелил еще раз. Его снаряды неторопливо проплывали по морю ярких лазерных лучей. Непривычно хлопала винтовка Ларкина. Потом вступила автопушка Брага, поливая темный резервуар очередями крупнокалиберных снарядов. В воздухе запахло кордитом и фуцелином.
— Прекратить огонь! Прекратить! — выкрикнул Гаунт.
Тишина.
Сердце отсчитывало секунды каждым ударом. Десять, двадцать, минута. А потом враг атаковал. Резервуар мгновенно заполнился темными фигурами, хлынувшими из туннелей.
Гвардейцы спокойно выжидали, без всяких приказов зная, сколько времени дать врагу. И начали стрелять. В бой вступили шипомет Роуна, автопушка Брага, винтовка Ларкина, лазганы гвардейцев и телохранителей. В мгновение ока на дне резервуара выросла гора из трех десятков трупов. Оставшиеся еретики увязали в ней, невольно подставляясь под огонь.
Гаунт вел стрельбу из своего укрытия так, как и учил своих солдат: «увидел-прицелился-выстрелил-повторил». Каждый солдат знал, что именно так должен вести себя в бою, но и от командира ожидал того же. Танитцы попросту вырезали противника. Каждый выстрел прошивал резиновые пластиковые комбинезоны и костяные маски.
Только поток врагов все не слабел. Гаунт уже начал гадать, что же кончится первым: сектанты Хаоса, боеприпасы или место в резервуаре, не заполненное трупами.
Душная темнота коридоров некрополя оборвалась, превратившись в жар долины, заполненной раскаленными камнями. Брохусс и его солдаты прикрывали глаза от нахлынувшей жары. Майор раздавал приказы направо и налево. Патриции развернули линию широкого фронта среди разбитых обелисков и каменных осколков. Брохусс старался держать как можно больше своих гвардейцев в тени нависших склонов.
Впереди, на расстоянии пары километров, кипело грандиозное сражение. Брохусс разглядел среди каменных насыпей и скал вспышки лазеров. Дым клубился над жестокой схваткой, скрывая бледный солнечный свет. До слуха майора доносились вой лазганов, хрип мелтаганов, временами — рев ракет. Значит, полковник Корбек и его жалкие Призраки вступили в бой. Были и другие звуки: гул моторов, жужжание разрывных шипов, треск скорострельных орудий. Крики и боевые кличи волнами накрывали долину.