Ей стало легче как раз тогда, когда они помчались совсем быстро, видимо, выехали на автостраду. Машина подпрыгнула, и Хеда больно ударилась головой и плечом в крышку багажника. Во рту ощутился вкус крови — она прикусила язык; жуткий страх пронизал все ее существо. Ведь кровь вампиры чуют на очень большом расстоянии. А вдруг они их обнаружат? Со сколькими вампирами сможет справиться Дженн? А скольких она убила, трех, четырех или даже больше?
Ей было очень страшно, на глаза навернулись слезы. Вспомнились все, кого она могла потерять: отец, мама, сестра… и жизнь свою тоже жалко терять.
«И никогда я не стану чьей-то женой и матерью, — в отчаянии думала она. — Не поступлю в колледж, и даже школу не закончу. Никогда не буду танцевать на выпускном вечере».
В свете всего остального последняя мысль показалась ей настольно нелепой, что она перестала плакать.
«Держись. Бери пример с Дженн».
Когда они съехали с автострады, кровь из языка уже не шла, и она немного успокоилась. Машина сделала несколько быстрых поворотов, и от этого, вкупе с тряской и нагревшимся от мотора багажником, ее стало тошнить. Она прижала руку ко рту, изо всех сил пытаясь подавить тошноту. Но химический привкус, оставшийся от ингалятора, усугублял ее.
Машина остановилась. Ах, как хотелось потянуть за рукоятку, выкатиться на свежий воздух и найти местечко в кустах, чтобы вырвало! Но она заставляла себя лежать тихо; слышно было, как открылись дверцы, и сразу машина приподнялась на рессорах: отец и сестра вышли на воздух.
— Не отходи от меня далеко, — услышала она голос Дженн.
— Солнце еще высоко, — отозвался отец.
— Это ненадолго.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
Слова Дженн доносились до ее сознания сквозь приступы тошноты, и по спине ее побежали мурашки. Дженн так долго воевала с вампирами, что у нее самой голос теперь звучал как-то по-вампирски. Хеду охватила настоящая паника.
«А вдруг Дженн и вправду стала вампиром?» — подумала она.
Хеда заставила себя сделать глубокий вдох.
«Дженн была на похоронах, а похороны были днем. Она никак не может быть вампиром. Но с другой стороны, что мы знаем о них? Вот говорят, что они не могут превращаться в летучих мышей, но Мери, подруга ее двоюродной сестры Тины, говорила, что ее сестра однажды своими глазами видела, как один из них взял и превратился в летучую мышь».
Хеда вдруг поняла, что больше не слышит, о чем говорят отец и Дженн. Как ни напрягала слух, не услышала ни звука. Скорчив от усилия физиономию, она потянула за шнур безопасности, и багажник со щелчком открылся. Сработало! Искорка этой маленькой победы согрела ей душу; она слегка приподняла крышку багажника и осмотрелась.
Все было окутано туманом, ни единый лучик солнца, если он где-то и был, не достигал поверхности земли. Она откинула крышку, выбралась наружу и принялась часто дышать чистым, прохладным воздухом, пока не прошла тошнота.
Дженн с отцом нигде не было видно. Почему они приехали сюда перед самым закатом, да еще в такой туман? Отец всегда был осторожен, а уж Дженн…
Хеда раскрыла рот. Дженн уехала до того, как вампиры захватили власть в городе. Она, вероятно, не догадывалась, почему в качестве одного из своих штабов они выбрали именно Сан-Франциско. Вовсе не потому, что доступ в город можно контролировать, наблюдая за движением через мосты. И не потому, что отцы города сдали его практически без борьбы. Причиной здесь был туман. Когда с залива надвигались его густые волны, вампиры могли выходить из своих убежищ даже днем.
А сейчас туман такой, что гуще представить себе невозможно.
ГЛАВА 6
Придите к нам, о, дети света,
Вам тяжко, и мы знаем это.
Возьмитесь за руки, вампир и человек.
Отныне станем братьями навек.
Вы годы в тяжкой провели борьбе,
Все позади, благодарение судьбе.
Войне конец, на всей Земле настанет счастье.
Порознь мы слабы, вместе не страшны напасти.
Мадрид, Испания
Саламанкийские охотники: Антонио, Холгар, Скай, Эрико и Джеми
Опустилась ночь; как только отряд достиг цели назначения, Эрико позвонила и приказала Антонио присоединиться к ним. За ученым присматривали сочувствующие священники, друзья отца Хуана, в одной церквушке. Антонио, как и Джеми, скептически относился к этой операции, но ему было интересно, кто именно связался с учителем и попросил о помощи.
Антонио поставил машину на стоянке и пешком пошел через парк Ретиро, мимо фонтана Падший Ангел. Скульптура изображала только что изгнанного с небес ангела света Люцифера, который с распростертыми крыльями и раскинутыми в смятении и страхе руками падал прямиком в ад. По периметру основания фонтана на прохожих кто хитро, кто злобно, а кто с вожделением смотрели, изрыгая изо ртов воду, фигуры, олицетворяющие порок. Фонтан построили давно, Антонио тогда еще не родился и, увидев его еще ребенком в первое посещение Мадрида — его привезли на исповедь и причастие, — он очень напугался. И теперь, перекрестившись, он с глубоко неприязненным чувством постарался обойти его стороной.
«Испания моя, неужели ты тоже будешь изгнана из рая? Неужели ты в конце концов капитулируешь, как и многие другие страны? И станешь во всем потакать вампирам, делая вид, что не замечаешь их клыков, не замечаешь, как они пьют кровь твоих детей?»
Сразу за парком стояла церквушка, небольшое, красивое здание в стиле барокко и с колокольней. Стрельчатые окна ее были заколочены досками. На двери висело объявление: «Служба наша посвящена всем, кто призван Богом».
Антонио обошел церковь, высматривая дом пастора, нашел, и молодой, угрюмый священник проводил его в небольшую комнатку, предназначенную для молитв и размышлений. Возле двери стояла купель из резного камня со святой водой; он окунул пальцы и перекрестился — кроме него, ни одному вампиру это было не под силу.
В отдельной нише этой скудно обставленной комнатки стояла статуя Сан-Хуана де ла Круса; склонив голову, он, казалось, молится за всякого, кто входит сюда. Перед его фигурой мерцали свечи, и в их колеблющемся свете казалось, что на устах святого играет улыбка. Антонио подумал, что это добрый знак: покровитель Академии как будто сам лично провожает отряд на опасное задание.
Остальные четверо саламанкийцев уже сидели на диванах и в мягких креслах. Одетая в серый плотный свитер и такую же вязаную шапочку, Скай посмотрела на него с благодарной улыбкой, а остальные наклонили головы, приветствуя его прибытие. Все были одеты не по-летнему — на улице уже довольно холодно. Работал электрический камин, от него шел горячий воздух. В конце февраля в Мадриде всегда прохладно и сыро, даже для Холгара. Слава богу еще, что не было снега.
Сидя на краю стола красного дерева, второй молодой священник кивнул Антонио, и тот поклонился в ответ. Козлиная бородка служителя церкви придавала ему несколько сатанинский вид. А возле стола стоял, видимо, тот самый человек, ради которого они сюда прибыли.
Этого ученого червяка Антонио мог бы легко перекусить пополам. В своей внешности он воплощал все мыслимые стереотипы, якобы присущие людям этой профессии. Худенький, маленького ростика, бледнокаштановые волосы, водянисто-голубые глаза, прячущиеся за толстыми стеклами очков в черной оправе. Лет сорока, может быть, моложе. На лице тревога, глазки так и бегают.
— Называйте меня отцом Луисом, — обратился священник к Антонио. — А это доктор Майкл Шерман.
— Hola. Сото estas? Er; estan[25] — спросил этот человек на ломаном испанском.
— Так ты не испанец, Мик, говори по-английски, — проворчал Джеми.
— Извините, да, спасибо, — сказал Майкл с заметным облегчением.
— Американец, что ли? — удивленно спросил Антонио.
— Да, — кивнул доктор Шерман. — Из Мэрилендского университета. Впрочем, сейчас уже нет.
— А здесь что вы делаете? — спросил Холгар.
Ученый сдвинул очки на лоб.
— Ну, может быть, помните из школьных уроков биологии, что…
— Хватит болтать, — сказал Джеми. — У нас тут не все ходили в школу, надо было кому-то спасать мир от заразы.
Эрико покраснела. Антонио вежливо ждал ответа.
— Ну, хорошо, — доктор Шерман вздернул подбородок. — Несколько лет я посвятил поискам надежного лекарства от лейкемии… то есть рака крови. И понял, что мои исследования позволяют создать такой штамм лейкемии, который, будучи введенным в кровь вампира, способен разрушить его организм изнутри.
Холгар негромко присвистнул.
Майкл чихнул.
— Извините, у меня аллергия.
Он вытащил из кармана пачку бумажных носовых платков и высморкался. Потом секунду внимательно рассматривал то, что выскочило у него из носа.
Джеми сощурился и оглядел остальных, словно хотел сказать: «И этому дурню доверили секретную технологию?»
— Мне кажется, наш товарищ хотел узнать, почему вы занимаетесь этим здесь, а не у себя дома, — мягко сказала Скай, — в Америке.
Шерман поискал глазами урну для мусора. Увидел ее возле рабочего стола отца Луиса, скатал салфетку в шарик, метнул и попал в край урны. Шарик отскочил, упал на пол рядом.
Скай хихикнула.
— Шерман-сенсей, пожалуйста, простите нас, — сказала Эрико, метнув на нее сердитый взгляд. — Мы никак не хотим вас обидеть.
— О, — отозвался он, — все в порядке. Меня уже предупредили, что вы народ, в некотором смысле… живой и жизнерадостный.
Он с готовностью улыбнулся.
— Как, впрочем, члены всех отрядов особого назначения, только вы несколько… моложе.
— Это все относительно, — ответил Холгар, а по губам Антонио пробежала бледная улыбка.
Доктор Шерман недоуменно нахмурился. Пожал плечами.
— Ну, да ладно. В общем, я вышел на… определенных людей из… правительства, но они сказали, что это их не интересует. И в тот же вечер моя лаборатория — единственная, кстати, в Америке — была разгромлена. Я в это время должен был быть там, работать, но ненадолго вышел погулять, подышать свежим воздухом. Когда вернулся и увидел, что там творится, испугался и убежал.