Из дома выбежала Скай и вдруг, скользя подошвами по тротуару, остановилась рядом с Дженн. Она пристально всматривалась во что-то у себя под ногами. Дженн тоже опустила глаза и увидела на брусчатке рисунок мелом. Чудовище с сердечком в зубах, точь в точь такое же, как и на татуировке Скай, которую она однажды видела в душе. Посередине сердечка стояли буквы: «Е + S».
— Бегите отсюда, пока не поздно! — заорал Марк, перекрывая шум вертолета и стараясь привлечь внимание Дженн к приближающейся опасности.
— Да ладно тебе, — протянула Эрико.
— Ничего не «да ладно», смотри, мы окружены, — огрызнулся он. — Все из-за вас и вашего чертова вампира, — он ухмыльнулся какой-то безумно-напыщенной улыбкой. — Вы, ребята, все чокнутые, fou![105]
Дженн подняла голову и огляделась. Изо всех домов валил народ с крестами и деревяшками в руках — обломками стульев, выдранными балясинами и ножками столов. Улицы заполнялись уже не перепуганными насмерть, несчастными жертвами, обезумевшей от страха чернью, а готовыми вступить в бой воинами.
«Это сделали мы, началась революция, это наша заслуга», — подумала она, и глаза ее наполнились слезами.
Но тут она опустила глаза и увидела неподвижное, однако не мертвое лицо сестры.
«Но мне от этого не легче…» — думала она с горечью.
ГЛАВА 19
Эту тетрадку дал мне мой учитель, отец Хуан, в тот день, когда мы вернулись из Нового Орлеана. Он сказал, что я должна все записать, все, как было на самом деле, вспомнить мельчайшие подробности, чтобы снова пережить и преодолеть свое горе и тем самым обогатить свой опыт. Он сказал, что мы живем в мрачные времена, но грядут времена еще мрачнее.
Он оказался прав.
И я оказалась права, когда на первой странице написала первую строчку, в которой…
Мадрид
Отец Хуан
Выйдя из здания аэропорта в Мадриде, отец Хуан сразу понял, насколько серьезен был повод, по которому его вызвали на родину. За рулем «Мерседеса» с тонированными стеклами, ожидающего его у тротуара, сидел сам епископ Академии Диего.
Хуан сел в машину, и Диего сразу же тронулся и быстро набрал скорость. Хуан не мог не обратить внимания, что старший товарищ его одет в цивильное платье, да и вообще, во внешности его не было и намека на то, что он имеет отношение к церкви.
— Наших охотников обвиняют в том, что они упустили вирус, — сказал Диего без всяких предисловий.
Отец Хуан хмыкнул.
— Этот вирус все равно не работал.
Машина уже мчалась в потоке других машин, запрудивших улицу.
— Да, мы это знаем, знают и они, и тем не менее раскручивают этот факт. А еще они предали гласности драку в самолете.
— Что тут у вас творится? — резко спросил отец Хуан, и предательский страх мурашками пополз у него по спине.
— Правительство подняло вопрос о том, чтобы объявить охотников вне закона.
— Вы шутите, — сказал отец Хуан; самые кошмарные его опасения обретали реальность.
— И не думаю.
— Интересно, как можно разумно объяснить такое решение? Охотники прекрасно справляются со своей работой. Они убивают вампиров там, где военные совершенно беспомощны. И выходит, только они стоят между народом и силами мрака.
— Вы сами не знаете, какую важную мысль вы сейчас высказали, друг мой, — серьезным тоном отозвался Диего.
Встревоженное лицо его прорезали глубокие борозды, вокруг глаз были темные круги. Со времени их последней встречи он сильно постарел.
— Они стали слишком популярны в народе, — продолжил он. — Испанцы видят в них своих спасителей, делающих для народа то, на что не способно правительство.
— Следовательно, они представляют угрозу для правительства? — задал риторический вопрос Хуан, пытаясь осмыслить ситуацию.
Диего кивнул.
— В нынешних условиях, когда Испания делает шаги навстречу вампирам, это действительно так.
— Hostia![106] — Хуан всадил кулак в стенку машины.
На отца Хуана это было не похоже, много лет уже он демонстрировал сдержанность, ругаться так священнику было не к лицу.
— Они знали, что у нас ничего не выйдет. На это и рассчитывали. Знали, что вирус не работает, но не могли в этом признаться. Им надо было найти козла отпущения. Чтобы укрепить свою власть, им нужен враг, с которым они могут справиться.
— Охотники, — тихо сказал Диего.
— Да, охотники. Черт меня подери, мы же искали в наших рядах слабое звено, предателя, — сказал Хуан, глядя в окно машины.
Вот она, Испания, его Испания, в которой он живет так долго, дольше, чем можно себе представить. Страна, которую он должен защищать.
И нате вам, он терпит неудачу.
— Предатель — наше правительство, которое палец о палец не ударило, чтобы противостоять вампирам. Каждый военный, каждый, состоящий на жалованье в правительстве, каждый чиновник — все они видели нашу работу и предавали нас при каждом удобном случае.
Хуан закрыл глаза. Как мог он быть так слеп?
— Должно быть, их больше привлекает перспектива прекратить тайную войну, чем продолжать борьбу на стороне проигравших, — размышлял вслух Диего.
— Но не могут же они сделать это, просто щелкнув пальцами. Им нужен новый враг, чтобы предъявить его народу и сказать: вот тот, по чьей вине вы страдаете.
— Dios.
— Этого нельзя допустить, — проговорил Хуан сквозь зубы.
— Ума не приложу, что может сделать Церковь, чтобы убедить испанское правительство. Но будьте уверены, пока Академия принадлежит и контролируется церковью, мы станем и дальше продолжать поддерживать наших охотников и готовить новых.
Надежда вспыхнула в груди Хуана, но пламя ее было слабым.
— Надолго ли это?
Хуан повернул голову к Диего, но тот смотрел на дорогу, избегая его взгляда. До обоих уже не один месяц доходили слухи и сплетни о том, что внутри самой церкви существует течение, представители которого желали бы заключить с вампирами соглашение. Отвратительно, немыслимо, страшно, и тем не менее это была правда.
— Пока бьются наши сердца, — поклялся Диего, оторвал правую руку от руля и перекрестился.
Хуан сделал то же самое.
— Аминь, — сказал он.
— Мне нужна ваша помощь; необходимо обратиться к нашим студентам. Надо найти слова, чтобы объяснить им ситуацию; они должны быть готовы ко всему.
— Разумеется, — едва слышно проговорил Хуан; все, что он услышал, тяжким грузом легло на его и без того усталые плечи. — А мне нужна ваша, когда я сообщу все своим охотникам. Если, конечно, они вернутся.
— Кажется, вы чем-то встревожены.
Хуан откинул голову на спинку сиденья, представив себе своих драчливых подопечных. Он уже скучал по ним. И надеялся, что все они живы.
— Прекрасные ребята. Этот отряд сформирован как раз вовремя, но я никак не могу объяснить им это. Я даже не могу заставить их работать вместе без постоянных пререканий и ссор друг с другом.
— В Церкви то же самое, да и во всем остальном мире тоже, — сказал Диего, горько усмехаясь.
— В движении Сопротивления Нового Орлеана совершенный бардак, но, слава богу, есть еще люди, которые желают сражаться и умирать за правое дело.
— А надо, чтобы их стало больше, и не только в Америке, — задумчиво произнес Диего.
— Знаю. Теперь, когда Испания стоит на коленях, организованной войны мы не ведем; ее ведут только подпольщики, Сопротивление, только они дерутся за нашу свободу. Люди живут в страхе и если что-то делают, то от отчаяния; это все, что у нас осталось, — сказал Хуан.
— Вот это и должно быть нашей отправной точкой, — отозвался Диего.
Саламанка
Отец Хуан, Холгар, Скай, Дженн, Антонио, Эрико и Джеми
Дженн лежала на своей кровати, смотрела в потолок и вдыхала знакомые запахи Академии. По прибытии им сообщили, что отец Хуан назначил всем встречу утром; охотников разослали по своим комнатам, чтобы они как следует выспались. То есть всех, кроме Холгара. Приближалось полнолуние, и Дженн втайне была благодарна судьбе, что они прибыли в Саламанку за два часа до наступления ночи. Она знала, что на время своего превращения он заперся где-то один. Ей очень не хотелось этого видеть.
Хеду куда-то увезли, этим занялся Антонио и один из священников, а куда именно, ей не сказали. Для того чтобы «новообращенный» вампир очнулся, обычно требовалось двадцать четыре часа, то есть полные сутки, день и ночь. Иногда немного дольше, но меньше, чем сутки, — никогда.
Из Французского квартала они вырвались в фургоне Марка и по шоссе 1–10 помчались на запад, надеясь успеть на ближайший рейс до Мадрида. Вдруг впереди, в ослепительно ярком свете солнца, показался человек в черном костюме, стоящий перед автомобилем черного цвета и без номеров, перекрывшим их линию движения; человек поднял вверх руку, приказывая им остановиться. Глаза его скрывались за темными очками, а на отвороте пиджака красовался маленький черный иерусалимский крест.
— Вас ожидает частный реактивный самолет, — сказал он. — Его прислал за вами отец Хуан. Следуйте за мной.
Они так и сделали, и в аэропорту, минуя таможню и охрану, он провел их на взлетное поле. На бетонной площадке их ожидал небольшой реактивный самолет. Эрико, а за ней Джеми, Скай и Холгар по закрытому трапу поднялись на самолет.
Дженн сидела рядом с Антонио, закутанным с ног до головы от солнца; выбравшись вслед за ними, она увидела человека, который придерживал открытой дверцу автомобиля. В солнцезащитных очках его отражалось ее лицо.
— Вы знакомы с Грегом? — спросила она, имея в виду человека, который разговаривал с бабушкой на похоронах папы Че.
Лицо его осталось непроницаемым.
— Это распространенное имя, — ответил он. — Советую вам поторопиться. Чтобы это случилось, нам пришлось нажать на кое-какие пружины.