– Мама дорогая! У меня же собака целый день голодная! – ахнула Наташка. – А сухой корм я впопыхах дома оставила. Дима, ты не можешь прибавить скорость? Надо успеть до закрытия магазина…
Разговор плавно перетек в заданное Наташкой русло – самую любимую тему Дмитрия Николаевича. Не вслушиваясь в смысл, мы наслаждались бархатистыми переливами его голоса. Ничего нового он все равно не скажет. Прописные истины про собранность и аккуратность давно поднадоели. Повторение их каждый раз при любой возможности совсем не мать учения, а так – седьмая вода на киселе. Мало того, эти нравоучения рождали в душе темные чувства. Хотелось опровергнуть теорию на практике. И пусть нам с Наташкой будет хуже.
Похужело всем и довольно быстро. Да почти сразу. Не успел Дмитрий Николаевич договорить фразу о преимуществах езды по правилам в соответствии с дорожными указателями, которым абсолютно наплевать на собачий корм, как из кустов на дорогу вывалилось жуткое существо. Судя по грязному лицу и форме одежды – сорвавшийся с цепи благоразумия и загулявший с прошлого профессионального праздника десантник. Правда, Димка, затормозив, заметил, что форма не военная. Но то, что он откуда-то сорвался – бесспорно. Об этом свидетельствовали многочисленные клочья и пятна на куртке и брюках.
Пользуясь случаем, он внимательно таращился на нас. Разобраться в намерениях «десантника» было сложно. Правой рукой он активно голосовал, надеясь на милость водителя и пассажиров, однако его левая рука красноречиво сжимала приличный булыжник. То ли не надеялся на милость водителя и пассажиров, то ли в принципе не любил автомобили…
– Блин! – коротко вякнула Наташка. – На фига ты, Ефимов, слушался какого-то столба? «По правилам, по правилам!» Ехал бы с приличной скоростью, этот террорист не рискнул бы выскочить на дорогу. Сдай назад! Лучше попросить экономического убежища в «Росинке». Хотя бы на пару часов.
Но тут «десантник» с тревогой всмотрелся вдаль и, проявив изрядную прыть, рванул переднюю дверь нашей машины на себя, сиганул на сиденье. Муж не стал дожидаться команды «Вперед!!!», он не терпит принуждения, и добровольно тронулся с места. Со скоростью больше сорока километров в час, вопреки требованию указателя.
Через пару минут молчание стало напряженным.
– Слушай, парень, может, ты выбросишь оружие пролетариата? – Димка предложил это спокойным, я бы даже сказала, равнодушным тоном.
– А? – прозвучало в ответ.
– Я говорю, может быть, выбросишь свой булыжник? – повысил голос муж.
– А-а-а… Спасибо, он мне не мешает.
– Тебе куда?
– Мне? Мне на какую-нибудь станцию… Но если вам не по пути, можно остановить на шоссе. Рядом с остановкой какого-нибудь автобуса.
«Десантник» внимательно посмотрел на свой булыжник и попытался засунуть его в карман куртки. Раздавшийся треск свидетельствовал о негабаритном для кармана грузе, и молодой человек отказался от своего намерения. Но не от булыжника. Он аккуратно пристроил его на коленях.
В машине снова воцарилась тишина. Пока я ее не нарушила:
– Юноша, вас, случайно, не Ромой зовут?
Такой реакции на свой вопрос я не ожидала. «Юноша» сжался и молниеносно десантировался на обочину. Еще быстрее, чем ворвался в машину. «Оружие пролетариата» глухо шмякнулось с его коленей вниз на резиновый коврик. Рвануть дальше кустов парню не удалось, кажется, подвернул ногу. О более серьезных последствиях даже думать не хотелось. Опрометчиво вскочив, он тут же уселся, обхватил лодыжку руками и в такт собственным завываниям закачался из стороны в сторону.
– Ну ты ребенка и приклепала! – испуганно проронила Наташка, наблюдая за тем, как выскочивший из машины Дмитрий Николаевич пытается оказать «десантнику» первую помощь. – В первый раз вижу человека, который отчаянно свихнулся на собственном имени.
Кажется, Наташке тоже не хотелось думать о худшем варианте.
– Тебя оправдывает только то, что не ты дала ему при рождении кличку «Ромик». Кстати, как тебя вообще угораздило обозвать его Ромиком? Он на него, вчерашнего, не похож. А может, это вчера он плохо выглядел? Не самим собой.
– Нечаянно… Просто сработала интуиция. Без предварительного уведомления. У молодого человека был слишком эффектный выход. Так сказать, «выхожу один я на дорогу…». Впрочем, последнее к делу не относится. До этого выхода Ромик явно прятался, пока не созрело решение слинять из этих мест куда подальше. А булыжник прихватил во время отсидки в кустах. В качестве средства необходимой обороны. Боюсь, не от комаров. Какой нормальный человек будет вести себя подобным образом? Только тот, который знает, что его будут ловить, и боится, что поймают. Кроме того, я заметила: у юноши на костяшках пальцев правой руки содрана кожа и запеклась кровь. Как у нашего Ромика, когда мы его обнаружили ночью в компьютерном кресле.
– Так бы сразу и сказала. А то «слишком эффектный выход на дорогу!». Интересно, твоему Ефимову нужна помощь или он сам допрет «десантника» до машины? С одной стороны, это все-таки физическая нагрузка, и, следовательно, способ избежать гиподинамии.
– Открою переднюю дверь пошире! Я предусмотрительно выскочила из машины, чтобы как-то загладить свою вину перед Ромиком, хотя в душе считала себя без вины виноватой.
– Садись сама вперед! – остановил мое намерение муж. – Романа посадим к Наталье. Думаю, обойдемся без рентгена, он просто подвернул ногу. Не дергайся! – прикрикнул Димка на парня, припечатыв его головой к верхней железяке дверного проема. Ромик болезненно айкнул. – Извини. Немного не вписались. Сам виноват! Я же сказал, что поедем к нам на дачу, там во всем и разберемся. Никто не собирается отправлять тебя домой или тащить в милицию. Да меня самого туда сейчас никакими коврижками не заманишь.
Ромик смирился со своей участью. Сидел тихо, без конца шмыгая носом, только иногда оглядывался назад, а когда мы остановились у пристанционного магазина, даже решился попросить приобрести ему бутылку воды, пообещав отдать деньги при первой возможности.
– Не обеднеем, – скупо бросил Дмитрий Николаевич, отправляясь в магазин.
– Тогда и мне захвати, – подсуетилась Наташка. Димка, не оглядываясь, кивнул.
– И мне тоже… Не мешало бы… – с опозданием поведала я булыжнику, двумя руками поднимая его с пола. Надо же! Довольно тяжелый. Хорошая штука! Как следует отмыть – в хозяйстве пригодится. Груз на грибы или капусту.
– Где ты столько грибов найдешь? – изумилась подруга. – Или большую бочку под капусту. И кто все это будет есть? В таком количестве. Впрочем, это твои проблемы… Рома, пока у нас не все дома, я имею в виду отсутствие Дмитрия Николаевича, хочу доложить, что мы с твоей мамой коллеги по работе.
– Значит, вы по профессии тоже «захребетница»?
Оскорбительный вывод был несколько смягчен подкупающей улыбкой паренька. Он немного дрожал. Неужели простудился?
– То есть?.. – озадачилась Наташка.
– Просто, сколько я себя помню, моя мама никогда не работала. Бабушка называет ее «чужеспинница» или «захребетница».
– Нет, у меня другая специализация! – Наташка сделала категоричную отмашку рукой. – У других на шее сидела только в детстве, а в сознательные годы – лишь в мечтах. Уверяю тебя, они, другие, при этом никаких неудобств не испытывали. В общем, так: исключительно для Дмитрия Николаевича будем считать, что твоя мама – моя бывшая коллега по работе. Подчеркиваю, по моей работе в клинике! И это были лучшие годы ее жизни. Медсестринские. Нет времени объяснять. – Наташка с беспокойством посмотрела в сторону приближающегося Димки. – Словом, ты меня плохо помнишь. А Татьяна Михайловна помнит лучше. Именно поэтому и попросила присмотреть за тобой. Мы попытались сделать это ночью, но, честно говоря, смотреть было не на что… Ефимов, а ты не мог купить простой воды? Не газированной.
Димка, обнимавший двумя руками батарею пластиковых бутылок, собрался было возмутиться, но Наташка не дала:
– Ой, вот только не надо, Ефимов! Отложи свою долгую проповедь в долгий ящик. Я согласна мучиться жаждой до конечного пункта, лишь бы не мутить воду в твоем источнике красноречия. Лучше жену напои. Кстати, Романа на сегодня поселю у себя. Тоже не обеднею. Чем я хуже вас? Будет под моим присмотром, как и обещала его матери. А завтра, когда вернется ваша бабуля, его можно переселить к вам.
– Кто-нибудь додумается открыть мне дверь? – раздраженно воскликнул Димка.
– Запросто! – бодро доложила я и, забыв пристроить куда-нибудь булыжник, полезла исполнять задуманное.
– Сей момент! – в свою очередь заявила Наташка и, согнувшись пополам, просунула руку между водительским сиденьем и дверью в стремлении одержать первенство на звание самой догадливой.
Именно Наташке удалось открыть дверь. Жаль, что как раз в тот момент, когда мне пришло в голову освободиться от камня преткновения, временно уложив его на сиденье. Я выронила «оружие пролетариата» прямо на Димкин ботинок…
– «Вы слыхали, как поют дрозды?» – ахнув, тихо протянула Наташка. – Я – нет. Но думаю, гораздо лучше, чем Ефимов. Ирка, за что ж ты его?
Да ни за что. Просто такая вот я невезучая. Или это Димка невезучий?
Мой муж, полноценно пользуясь здоровой левой ногой и изредка припадая на правую, скакал перед машиной, роняя бутылки и оскорбления – последние преимущественно в мой адрес. Ничего удивительного. Легче всего отыгрываться на самых близких людях, памятуя о том, что они рано или поздно все поймут и простят. Я простила мужа сразу. Условно досрочно. Мне еще предстояло пережить нелегкий вечер – вечер воспоминаний о моем хроническом головотяпстве. На мой взгляд, не очень правильный термин. Тяпнула-то я Димку не по голове.
7
Давно поняла, жалеть Дмитрия Николаевича – дело неблагодарное. С каждой новой попыткой выразить сочувствие его болезненному состоянию увеличивался поток обрушиваемых на меня упреков. Не совсем справедливых. Настоящие мужчины так себя не ведут. Не должны вести. Жалость окончательно сошла «на нет» после его заявления о моем поразительном сходстве с торнадо, причем с ограниченной зоной поражения. У мужа определенно проявились признаки мании величия. Да какой смерч заведется с полоборота исключительно ради того, чтобы швырнуть булыжник на ногу хирургу Ефимову?!