Из разговора с лечащим врачом стало понятно – женщина крепкая, выживет, но раньше среды ее навещать не стоит. Врач поинтересовался личностью звонившего, но Альбрехт вовремя повесил трубку телефона-автомата.
Понедельник стал для Бето черным днем. Разумеется, он знал диагноз, поставленный матери, страшился предстоящей ей операции, но фанатично верил в чудо. Ее глаза лучились, смерть только грозила костлявым пальцем с дальнего расстояния, не решаясь подойти вплотную. И вдруг в одночасье оборвала надежду на отсрочку, выбрав стандартный повод: «сердечная недостаточность». Врач что-то мямлил про возможность передозировки лекарственного препарата, про обязательную процедуру тщательного служебного расследования, отличную характеристику медсестры, ее трудную судьбу.
Альбрехт пришел к выводу: смерть Светланы Владимировны – одно из звеньев общей цепи преступлений. Зареванная медсестра, просившая прощение за то, что, по ее словам, она не совершала, скорее всего, и правда ни при чем. Если возбудят уголовное дело, Бето не поздоровится.
Альбрехту пришлось сделать нелегкий выбор. Увы, иначе не получалось. Оповестив о дате похорон всех ее друзей и бывших коллег по работе, он лишил бы Бето возможности присутствовать на этой печальной церемонии. Кто-то, без сомнения, узнал бы его, а в свете последних событий этого нельзя было допустить. И Альбрехт сознательно пошел на то, чтобы обречь себя в будущем на жесткие упреки желавших проститься со Светланой Владимировной. В последний путь Маноло провожали только сын с другом.
6
Мелодия клавесина, настойчиво звучащая из недр сумки упокоившейся сеньоры де Суарес, резала слух. Ее веселые звонкие переливы действовали на нервы. Тамара Владимировна, инстинктивно рванувшаяся было на зов мобильника, даже не охнула. В короткий промежуток времени на ее лице сменилась целая гамма чувств: боль, страх, отчаяние и надежда. С последним из них она и замерла.
Мне показалось, что я первая кинулась к сумке, но Димка меня опередил. Пока мы совместными усилиями открывали ее, мобильник замолчал. Пока препирались, обвиняя друг друга в неуклюжести, он заиграл снова. Я удачно выхватила аппарат, но он неудачно взмыл вверх, Димка подсуетился и поймал его. Можно сказать, прибыл на готовенькое.
– Это лечащий врач Тамары Владимировны. Слушаю вас, – доложил он в трубку. Все с напряжением ждали продолжения. Не очень долго – пару секунд. Димка был явно разочарован, когда, передавая мне мобильник, жестами изобразил то, что не мог выговорить словами: ткнул указательным пальцем в сеньору, потом в меня, а в заключение постучал кулаком по своему лбу.
– Прижизненная реинкарнация, – шепотом перевела мне Наташка. – Она – это ты. Соображай!
– Да?.. – выговорила я еле внятно и хрипло – испугалась.
В ответ раздалась взволнованная тирада на иностранном языке, как я правильно догадалась – испанском. Возникла небольшая пауза, кажется, от меня ждали ответа. От волнения мысли разбегались в разные стороны. Я с ужасом поняла, что знаю только три испанских слова: грация, амиго и Буэнос-Айрес. Впрочем, с последним я явно дала маху. Оно вообще из другого района бедствия. – Грация… – выдавила я с опережением процесса мышления. И была «вознаграждена»!
– Я убью ее, мама!!! – прозвучало спокойно и страшно.
– Не надо!!! – провизжала я в ответ, но «сынок» уже отключился. – Он хочет убить Татьяну!!! – трагическим шепотом сообщила я онемевшему коллективу.
– Кто? Страховой агент? – Физиономия моего мужа светилась идиотской улыбкой превосходства.
– Это для тебя… умного, он страховой агент. А для меня, дуры, своей мамы Тамары Владимировны родной сын Владимир.
– Финиш!.. – ошарашенно отреагировал господин Ковач.
– Сам дурак, – с опозданием выдала Наташка непонятно в чей адрес.
Молчали двое – Тамара Владимировна и Ромик. Первая, похоже, вообще погрузилась в прострацию, у второго парализовало язык.
– Роман! – сурово окликнула я юношу, и он с готовностью поднял на меня глаза, наполненные тоской. – Ромик! – Жалость не позволила мне продолжать в том же тоне. – Быстро говори название пансионата, в который приобрела путевки твоя мама вместе со своим другом. А заодно место его нахождения.
– Отсидят свое, но, по крайней мере, живыми выйдут, – поддержала меня Наташка.
– Один ты не останешься, – усилила я прессинг. – Мы знаем, что в воскресенье ты ездил с проверкой в этот пансионат и нашел там подтверждение своим подозрениям. По паспортам Татьяны Михайловны и ее приятеля в пансионате проживали совершенно другие люди. Я уверена, что в данный момент произошла замена состава на основной. Ромик! Ты меня слышишь?
Юноша пробубнил что-то не очень внятное – пытался разговорится. Я схватила табуретку и уселась прямо напротив него, скороговоркой излагая стимулы для дальнейшего совершенствования речи паренька:
– Я не зря задала вопрос сеньоре Тамаре о передаче, которую она привезла в четверг твоей бабушке. Она и в самом деле явилась к ней с пустыми руками, не зная, в каком она состоянии и что ей можно принести. При Тамаре Владимировне были только ее покаяние и чистосердечное раскаяние. У твоей мамы, явившейся к Маноло позднее, раскаяние было наигранным, зато фрукты для передачи были напичканы убойной дозой настоящих лекарственных средств, которые и послужили причиной преждевременной гибели бабушки. Маноло отвергла раскаяние обеих, фрукты по ее воле перекочевали к одной из соседок по палате, которая, на свое счастье, так к ним и не притронулась. В воскресенье в холле размораживали второй холодильник, и сердобольная женщина, которой своих запасов девать было некуда, организовала перемещение этой смертоносной передачи в пакет полученный Манолой от сына. Равнодушная смерть вернулась к намеченной ранее жертве.
Днем в пятницу, будучи уверенной в том, что не сегодня завтра Маноло отойдет в мир иной, а следовательно, пальма первенства в поисках драгоценностей, которые женщина всю жизнь держала в заначке, как и ее предки, перейдет к ней, Татьяна вместе с милым другом вместо пансионата, куда для алиби по своим документам временно пристроили парочку знакомых, приехали в дом Светланы Владимировны. Время выбрали удачно: пятница, середина рабочего дня, после которого люди обычно, не заезжая домой, катят на дачи. С ключом проблем не возникло – Татьяна просто изъяла его у сына.
Тайные встречи Ромика с бабушкой были таковыми только для них.
Поиски ни к чему не привели. Вернее, привели к серьезному осложнению: собрав кое-какую несущественную дань – не уходить же с пустыми руками, – расстроенные соучастники двинулись к двери и, открыв ее, увидели перед собой призрак грядущих существенных перемен в своей дальнейшей жизни. К худшему. Прямо перед ними с неподдельным изумлением на лице стояла подруга Татьяны – Галина Андреевна Антипова.
Соискателям «пальмы первенства» пришлось отступить назад. Объяснение, скорее всего, происходило в коридоре. Всех волновал один и тот же вопрос: что делает в этом месте и в это самое время противная сторона. Татьяне надлежит вкушать безмятежность пансионатного отдыха, Галине давно следовало обеспечивать присмотр за ребенком Ромиком на даче. Можно было попытаться разойтись красиво, но Галина громогласно обратилась к здравомыслию подруги – та связалась с проходимцем, который уже однажды сломал ей жизнь, а теперь крушит вообще все без разбора. Галина не удивится, если в соседней комнате лежит труп свекрови Татьяны…
Скорее всего, удар по голове, после которого Галина рухнула на пол как подкошенная, нанес мужчина. Предполагалось, что подруга детства Татьяны, если и жива, то последние минуты. Оставлять тело в квартире сочли неразумным. Вытащили его на лестничную клетку, там и бросили. Квартиру закрыли. Мало ли к кому направлялась баба и кто на нее напал?
Пришедшая в себя Галина нашла в себе силы вызвать лифт, но, попытавшись вползти в открывшуюся кабину, снова потеряла сознание. В таком положении мы с Натальей ее и нашли…
Галина Андреевна Антипова, – я сказала это с нажимом и исключительно для Ромика, – была очень близкой подругой Татьяны. Ругая последнюю за легкомыслие и беспринципность, искренне считала ее наивной простушкой. Не судила строго и тогда, когда Татьяна поведала ей жуткую тайну: она влюбилась по-настоящему. В двоюродного брата Бето – Володю, и без него не мыслит дальнейшей жизни. Само собой – в Испании. Их чувства взаимны, а чтобы они таковыми и оставались, она на всякий случай решилась на то, на что до сих пор не решалась, – забеременела. Разумеется, от Володи.
– Я сказала, что никогда не допущу такого позора! – прогремел с дивана голос сеньоры де Суарес. Оказывается, она могла быть властной. – У Татьяны имелся законный муж. С ним она приехала, с ним и уедет, чтобы больше никогда к нам не показываться. Володя мне объяснил, что все получилось случайно и исключительно по вине этой женщины. Я была вынуждена отправить сына… прочь.
– Ну да, в ссылку, во Францию, – с сарказмом пояснила Наташка, но Тамара не удостоила ее пояснение вниманием.
– А потом Татьяна мне позвонила и поздравила с рождением внука. Я не стала ничего говорить. Дети – это святое, о рождении Ромочки нам уже сообщила Маноло. Я была уверена, что мальчик родился от Бето. Но, положа руку на сердце, я осталась довольна разводом Бето с этой… женщиной, полагая, что он найдет себе более достойную жену. Позднее Володя мне рассказал: у него был серьезный разговор с Альберто по телефону. Стычку спровоцировала Татьяна, решившая с помощью Бето принудить Володю к браку. Разумеется, Володя отказался, но семья Бето уже была разрушена… Теперь о том, о чем вы сейчас сказали: надеюсь, никому в голову не придет считать моего сына соучастником Татьяны. Уверяю вас, он прилетел в Москву только в день похорон Маноло. Татьяна никоим образом не могла его разыскать, Володя давным-давно забыл всю эту малоприятную с ней связь.
– Однако… – пробормотала я, удивленная не тем, что сказала Тамара, а спокойствием Ромика. Такое впечатление, что юноша немного свихнулся. Сидит и сосредоточенно лепит из хлеба кубик за кубиком. – Рома? – тихонечко позвала его я.