[329]. В огне революции товарное помещичье землевладение было уничтожено, значительная часть состоятельных крестьян была вынуждена вернуться в общины (кулацкое хозяйство сократилось более чем втрое). Таким образом, были ликвидированы два товарных сектора сельского хозяйства России, производившие прежде основную часть товарной, в том числе экспортной продукции[330]. Российская деревня превратилась в миллионы крестьянских хозяйств, ориентированных лишь на самопропитание (процент их товарности не превышал 11%[331]). В результате указанных причин произошло резкое сокращение производства товарного хлеба по сравнению с дореволюционным временем. Вновь приобретенное крестьянин терял в результате растущей инфляции, обесценивавшей его накопления.
Западноевропейский марксизм в конце ХIХ в. выдвигал требование нейтрализации крестьянства в период перехода от капитализма к социализму (этот подход сформулировал Каутский еще в тот период, когда считался выразителем и пропагандистом «правильного» марксизма): нейтральность крестьянства в борьбе пролетариата с буржуазией обосновывалась необходимостью недопущения крестьянской «вандеи». «Нейтрализация» крестьянства означала политику, направленную на то, чтобы сформировать в крестьянстве общественный слой, по крайней мере, не мешающий революции пролетариата, нейтральный, не становящийся на сторону его врагов. В данном контексте еще одна идея марксизма была воспринята и использована Лениным на практике: теоретический тезис Энгельса о возможности союза со средним крестьянством[332].
Диктатура пролетариата, рассматривавшаяся как форма перехода от капитализма к социализму, предполагала условие: она допустима, когда пролетариат составляет большинство населения[333]. В отличие от индустриально развитых капиталистических стран Запада, где крестьянство занимало незначительную долю в структуре населения, Россия являлась крестьянской страной (4/5 населения составляло крестьянство). В результате возникала теоретическая коллизия марксизма с российской действительностью. В размышлениях по поводу диктатуры пролетариата В. И. Ленин определил беднейшее крестьянство в качестве «полупролетариев» (в его лексиконе в первые годы Советской власти использовались термины—синонимы «беднейшее крестьянство или полупролетарии»). Под полупролетариями понимались те, кто существовал исключительно или не менее чем на половину продажей своей рабочей силы. В политическом контексте полупролетариат определялся как «все эксплуатируемые и трудящиеся»[334].
По расчетам В. И. Ленина, осенью 1919 г. общественная структура включала в себя: 20% пролетариата, 75% мелкой буржуазии (в том числе: 30% – бедных крестьян, 30% – средних, 15% – богатых), 5% капиталистов. Из этих данных выводилось требуемое «большинство»: 20% (пролетариат) +30% (беднота, то есть «полупролетарии») + дополнительно 15,5% (сторонников или сочувствующих из состава категории средних крестьян). Вот в таком арифметическом раскладе, в ленинских размышлениях, усматривалось новое и существенное, в противовес оппонентам, которые, по терминологии Ленина, «жуют зады» о «пролетариате» вообще: пролетариата «вообще» в действительности не существует, есть реальный показатель в конкретной ситуации: по ленинской логике, сила 51% пролетариата (то есть большинство арифметическое) на практике может оказаться слабее коллективной мощи 20% пролетариата (с учетом полупролетариев и сочувствующих), если 51% пролетариата окажется подвержен буржуазному влиянию[335]. Чтобы этого не допустить, марксистская формула «нейтрализации крестьянства» получила применение в России в виде политики «соглашения со средним крестьянством»[336]. Таким образом, диктатура пролетариата при поддержке полупролетариата (беднейшего крестьянства), в соответствии с Программой РКП (б), принятой на VIII съезде в марте 1919 г., имела основание, чтобы начать «созидать основы коммунистического общества»[337]. Теоретический компромисс с марксизмом был найден. В расчет не принималось во внимание, что 20% пролетариата, зачисленные без оговорок в основу «большинства», сама по себе являлась достаточно разнородной массой, далекой от единого сознательного (социалистического) класса.
Марксистская теория построения бесклассового общества предполагала уничтожение различия между рабочим и крестьянином. В применении к крестьянской России реализация марксистского положения виделась Ленину в разграничении «крестьянина трудящегося от крестьянина собственника» – этим разделением определялась суть социализма[338]. Путь «разграничения» собственника подсказал опыт капитализма: К. Маркс детально объяснил механизм отделения производителя от средств производства на основе экспроприации земледельцев. Экспроприация крестьян в России началась с фактической национализации земли в 1918 г. (параллель с анализом эволюции капитализма Марксом: не было необходимости изгонять крестьян с земли, как это было в Англии и в других странах Европы). С последующим развитием пролетарской революции в деревне (по схеме Ленина) экспроприация распространялась на орудия труда[339]. Наконец, был еще один действенный метод ликвидации собственника, с глубокой иронией выраженный Марксом (в адрес капитализма): «Попробуйтесверхопределенноймерыотбирать у крестьян продукт их сельскохозяйственного труда – и, несмотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к полям!» (курсив автора)[340].
Марксистская идея о построении бесклассового общества обусловила взгляд Ленина на класс мелких земледельцев как последний капиталистический класс, который, однако, нельзя экспроприировать или «прогнать», как помещиков – потребуется долгий и постепенный переход к крупному обобществленному машинному земледелию[341]. В августе 1919 г. он написал: социализм есть уничтожение классов, в т.ч. уничтожение крестьянства как класса – крестьянин становится работником[342]. Десятилетие спустя И. В. Сталин в качестве главного партийного идеолога дал «правильную» трактовку ленинской позиции. Сталинское обоснование сводилось к ответу на два вопроса. Вопрос первый: верно ли положение Ленина: крестьянство есть последний капиталистический класс? Безусловно. Крестьянство – класс, хозяйство которого основано на частной собственности и мелком товарном производстве. Поэтому крестьянство выделяет из своей среды капиталистов «постоянно и непрерывно»[343]. Вопрос второй: как совместить идею союза рабочих и крестьян с положением Ленина о том, что крестьянство является последним капиталистическим классом? По Ленину, крестьянство дифференцированно, поэтому политика строится с опорой на бедноту, союз с середняком, борьбу с кулаком. Таким образом, по заключению Сталина, противоречие между двумя формулами Ленина – мнимое, кажущееся противоречие, на самом деле нет никакого противоречия[344]. Какова перспектива крестьянства по Сталину? Вполне в русле коммунистической доктрины: рабочий класс, как руководящая сила союза с крестьянством, должен «переделать» постепенно крестьянство – его психологию, его производство в духе коллективизма и подготовить, таким образом, условия для уничтожения классов[345]. Основанием сталинских положений служили марксистские идеи о новом обществе, образ которого сводился, в трактовке Сталина, к следующей характеристике: в обществе не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная; не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся; народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на современной технике как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства; не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством; продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: «от каждого по способностям, каждому по потребностям»; личность, свободная от забот о насущном куске хлеба, станет действительно свободной[346].
Принцип революционной «целесообразности» получил большую популярность среди большевистских теоретиков. Выражением подобных взглядов стало популярное изложение партийной программы в «Азбуке коммунизма» Н. И. Бухарина и Е. А. Преображенского (1919 г.). Примечательна в этом отношении также изданная в мае 1920 г. книга Н. И. Бухарина «Экономика переходного периода»[347]. В переходный период отвергалось товарное производство и товарное хозяйство как тип общественной структуры. Поскольку товар превращался в продукт и терял свой товарный характер, в действие вступал общественный регулятор. Это явление, в свою очередь, определяло ликвидацию денежной системы: деньги перестают быть всеобщим эквивалентом, становясь условным знаком обращения продуктов. Заработная плата становится мнимой величиной, не имеющей своего содержания, – ее заменяет общественно—трудовой паек. Исчезает наемный труд. Равным образом исчезает категория прибыли, прибавочной ценности, которая заменяется общественно—натуральной системой экономических отношений. Возникает необходимость перехода к натурально—хозяйственному мышлению, то есть к рассмотрению общества и его частей как системы элементов в натуральной форме. Такова модель переходного периода в трактовке Н. И. Бухарина