Приказ №13 «О временном пользовании землею» требовал вернуть землю «прежнему владельцу» – фактически восстанавливалось старое помещичье землевладение. Окончательное решение земельного вопроса относилось к компетенции Российского Всенародного собрания. Создатели приказа №13 недвусмысленно, с военной прямолинейностью заявили, что в местностях, занятых белыми войсками, власть должны получить прежние ее владельцы (помещики, крупные земельные собственники, церковь, монастыри). Они имели право на получение оплаты за аренду земли (п.3 приказа), арендная плата за урожай на обработанных и занятых землях в 1919 г. распространялась на всех «граждан» (п. 1). Пункт 4—й приказа возвращал прежнему владельцу усадьбу, то есть жилой дом с хозяйственными постройками, садом и огородом. Согласно пункту 8 покосы также возвращались прежнему собственнику[171].
Таким образом, на основании приказов №12 и №13 генерала Родзянко частный владелец полностью восстанавливал свои дореволюционные права: он имел право получить обратно живой и мертвый сельскохозяйственный инвентарь, за пахотную землю получал аренду (захваченные земли были обработаны и засеяны крестьянами), усадьба поступала в его полное распоряжение, непахотными угодьями он распоряжался по собственному усмотрению (по желанию мог сдать в аренду). Особую ценность в Северо—Западной области имели покосные угодья: без покоса крестьяне ничего не могли сделать с пашней, так как земля требовала обильного удобрения. Поэтому крестьяне вновь попадали в кабалу к помещикам. Возрождением частновладельческого землевладения, однако, содержание указанных приказов не ограничивалось. Суть новых приказов заключалась в следующем: загнать мужика в прежние рамки крестьянских наделов. Пункты 5 и 6 объявили недействительными все произведенные переделы и запрещали переделы на будущее. Отмена переверстки порождали напряжение в крестьянской среде, внутри деревни, ломали весь севооборот. В дополнение к приказам №12 и №13 белое командование издало приказ №19 от 28 июня 1919 г., в соответствии с которым все леса, в том числе и бывшие надельные, относились к ведению военно—гражданского управления армии, с крестьян устанавливались сборы за выпас скота в лесу, за собирание грибов, ягод, мха[172].
Практика применения белогвардейских приказов дала плачевные результаты. В командовании армии, в тыловых частях было немало бывших помещиков, заинтересованных в реставрации прежних порядков – ликвидации всех крестьянских захватов, происшедших во время революции. Еще больше прежних владельцев двигалось вслед за армией. Наиболее ретивые из бывших частных владельцев стали требовать немедленной передачи бывших имений по принадлежности, выдворения из имений крестьян и батраков со всем их сельскохозяйственным скарбом. Все без исключения частные владельцы пожелали получить аренду за пахотные, выгонные и покосные земли. Многие стали добиваться аренды не только вперед за 1919/1920 г., но также за годы революции, когда никаких уплат не производилось[173].
Генерал Н. Н. Юденич, назначенный указом Верховного правителя белой России адмирала Колчака командующим Северо—Западной армией, отменил наиболее одиозный приказ Родзянко №13 «О временном праве пользования землею». Разработкой земельной политики созданного при Юдениче правительства[174] (которое финансировалось Колчаком из государственного запаса) занимался министр земледелия П. А. Богданов, который резко критически относился к законотворчеству прежнего военного командования, называя приказы №12 и №13 генерала Родзянко не иначе, как «вредными». В соответствии с установками Верховного правителя Колчака в декларации Северо—Западного правительства Юденича провозглашалось: «Земельный вопрос будет решен, согласно с волей трудового земледельческого населения, в Учредительном собрании. Впредь до решения последнего земля остается за земледельческим населением, и сделки купли и продажи на внегородские земли воспрещаются, за исключением особо важных случаев и с особого разрешения правительства»[175]. В духе данной декларации был составлен проект Богданова, утвержденный 18 октября 1919 г. в следующей редакции: «Впредь до особых распоряжений правительства Северо—Западной области России, в освобожденных сельских местностях по земельному вопросу применяются следующие положения: 1) Органы административной власти на местах не входят в рассмотрение каких бы то ни было споров и тяжб о праве собственности и владения внегородскими землями сельскохозяйственного значения. 2) Никто не имеет права со дня прихода белых войск самовольно захватывать земли или, наоборот, восстанавливать свое нарушенное прежнее владение под страхом наказания по всей строгости законов военного времени и немедленного принудительного восстановления фактического положения, предшествовавшего допущенному самоуправству. 3) Службы и пр. помещения, живой и мертвый инвентарь (скот, лошади, сельскохозяйственные машины и орудия и т.п.) продолжают оставаться в распоряжении тех лиц, которые владели ими до последнего момента прихода белых войск. 4) Из лесов, как частновладельческих, так казенных и прочих, кроме надельных, образуется особый лесной фонд, который поступает в распоряжение министерства земледелия Северо—Западной области России, согласно приказу от 28 июня 1919 г. за №19. 5) Так называемые советские хозяйства, а также коммуны и коллективы, кои к приходу белых войск окажутся бесхозяйными, показательные хозяйства и поля, племенные рассадники, питомники плодовых деревьев и прочие агрикультурные предприятия прежней Советской власти переходят полностью в распоряжение земельных отделов или уездных земств на местах. 6) Использование настоящего постановления возлагается на земельные отделы, а где таковых не имеется, впредь до их возникновения, на волостные и уездные земства»[176]. Как и в случае с армией Деникина, земельный проект на Северо-Западе ожидала печальная участь: белогвардейская армия Юденича в походе на Петроград в ноябре 1919 г. потерпела поражение, ее остатки отступили в Эстонию.
Главнокомандующий Русской армией генерал Врангель, последний главком Белого движения, проявил себя в качестве резкого критика деникинской политики (соответственно и Колчака как Верховного правителя), подчеркивая просчеты генерала Деникина. Главная ошибка последнего, по оценке Врангеля, заключалась в том, что земельный вопрос как «гордиев узел» лишь бесконечно обсуждался в комиссиях деникинского правительства, но сам Деникин так и не решился на земельную реформу. Несостоятельная политика Деникина, по определению Врангеля, являлась, по аналогии с армией, «добровольческой». «Надо думать, – писал позднее Врангель, – будь эти условия сближения дела армии с желаниями крестьянства налицо в те дни, когда русская армия победоносно шла к Москве и освобождена была уже от красного ига половина русской земли, общий ход белого Движения был бы иной… И как знать, может быть, дни Советской власти были бы сочтены!»[177].
Аналогичную оценку высказывал также председатель Таврической губернской земской управы князь В. А. Оболенский. Попытка Врангеля «круто повернуть курс политики южно—русской власти в земельном вопросе, хоть и запоздалой, земский правитель придавал масштабное значение: «…Если бы земельный закон, хотя бы в том виде, в каком он был издан генералом Врангелем 25 мая 1920 года, был издан генералом Деникиным 25 мая 1918 года, результаты гражданской войны были бы совсем другие. Если без земельного закона, в атмосфере ненависти всей крестьянской массы, Добровольческая армия при помощи английских пушек и танков докатилась до Орла и Брянска, то с земельным законом, который привлек бы крестьянские массы на ее сторону, она наверное дошла бы до Москвы»[178].
Объявленный правителем России, Врангель предпринял попытку привлечь на сторону белой Русской армии российское крестьянство. Для этого он предложил собственный вариант решения земельного вопроса, имевшего «исключительное психологическое значение»: в рядах обеих противоборствующих сторон сражались мобилизованные крестьяне. Для опоры власти на широкие крестьянские массы, по словам Врангеля, главному оплоту русской государственности и армии, нужно было ясный и твердый закон о земле, отвечающий желаниям и чаяниям крестьянства. Врангелевский закон о земле декларировал решительный поворот в земельной политике южно—русской власти, которая стала искать опору в крестьянстве, преимущественно в средних и зажиточных его слоях.
Цель аграрной реформы виделась Врангелю в том, чтобы «наибольшее количество земли могло бы быть использовано на правах частной собственности теми, кто в эту землю вложил свой труд». Крупное землевладение признавалось отжившим свой век, будущность России отдавалась крестьянину—собственнику. Врангель отдал приказ об образовании в Симферополе комиссии по разработке земельного вопроса под председательством Г. В. Глинки. Комиссии были предложены Врангелем «руководящие начала»: вся пригодная к обработке земельная площадь должна быть полностью использована; землей должно владеть на правах установленной частной собственности возможно большее число лиц, способных вкладывать в нее свой труд; государство определялось в качестве посредника для расчетов между землевладельцами; все наделяемые землей землепашцы должны получить ее в законном порядке – в собственность за выкуп; создать для осуществления реформы на местах органы земского самоуправления и привлечь к участию в них самих крестьян[179]. Наспех собранную комиссию Глинки составили представители различных политических взглядов – от консервативных до кадетских и правоэсеровских