Народу заметно прибавилось. Мне стоило труда найти наконец Аринку с Эмкой – они все еще стояли в центре зала, болтая с парнями. Я сразу узнала Макса, а в следующую секунду мое сердце ухнуло вниз: рядом с ними стоял Ванька.
Тоскливые меланхоличные мысли, разъедающие меня изнутри, сразу показались детским лепетом, капризами маленькой девочки, по сравнению с тем отчаянным волнением, которое я испытывала теперь. Он приехал, мы будем тусить в одной компании – пело сердце. Но кроме банальных, не выходящих за рамки вежливости фраз, ничего между нами не произойдет – отчеканил разум.
Он стоял, со скучающим видом оглядывая публику и отвечая улыбкой гримасничающему Максу. Он снова был в белой футболке – по-моему, у него их целый шкаф, непременно белых, но с разными принтами – и в темных джинсах. Я подумала, что впадина между его лопатками – как раз на уровне моей головы. Как, должно быть, приятно обнять его со спины, уткнуться в эту ложбинку и простоять так часов сто.
Макс между тем хохотал, скалился и пожирал масленым взглядом то вырез Эмкиной рубашки, то Аринкино лицо, успевая при этом подмигивать Ване. Они меня не заметили, когда Макс отошел на шаг от девчонок, приблизился к Ваньке и сказал:
– Вот бабы отжигают! Ты понял, да? Притащила сюда эту художницу!
Он был счастлив, как половозрелый школьник, которого наконец-то взяли на взрослую вечеринку. Ванька в ответ только рассмеялся и покачал головой. Я подошла ближе и поздоровалась.
Макс бросил на меня недовольный взгляд и кисло кивнул в ответ. На душе потеплело – я его ложка дегтя в сегодняшней бочке меда. Зато Ванька отреагировал с неожиданным энтузиазмом:
– О, привет! Классно, что ты тоже здесь! А я уже расстроился – приходим, тебя нет, а я-то думал – ну хоть с Настей поболтаю во всей этой содомии!
– Содомии? – рассмеялась я.
– Ну еще бы, ты глянь вокруг – везде разврат и пьяное безумие!
– А ты выше этого?
Он потряс банкой с пепси.
– Сегодня – да!
Между тем счастливая троица направилась к столику. Мы пошли за ними, мне вдруг стало очень весело, а качающийся клуб показался самым приятным местом на свете. Я поймала на себе широкую улыбку и тут же согнала ее с лица – не хватало еще, чтоб Аринка просекла этот «эффект Ваньки».
Пока мы усаживались, я заметила, что Эмка уже серьезно пьяна. Она сидела, покачиваясь на стуле, и хихикала не останавливаясь. Макс разлил остатки шампанского, все мы, кроме Ваньки, отпили по глотку. Макс сидел рядом с Эмкой, Эмка – рядом с Аринкой, Аринка – рядом с Ванькой, я – между Ванькой и Максом. Последний принялся что-то увлеченно рассказывать нашей новоявленной подружке, не забывая при этом полосовать взглядом вырез ее рубашки. Ванька наклонился ко мне:
– Какая у вас интересная стратегия. Прямо «Искусство войны» в деле.
– Искусство войны?
– Ага, китайский философский трактат. Ну там «держи друзей рядом, а врагов еще ближе» и все такое…
Мне хотелось спросить, если он такой умный, то почему не подскажет Максу, что здесь происходит? Потому что кажется, этот придурок думает, что Аринка решила сделать ему подарок, завернутый в сексуальную атласную рубашку и алую мини-юбку.
– Кажется, это Макиавелли, – ответила я Ваньке и тут же пожалела. Парни не любят умных девчонок. Но Ванька посмотрел на меня с удивленной улыбкой.
В этот момент я заметила, как Аринка достала из сумочки плоскую бутылочку с этикеткой – кажется, они называются «чекушки» – и незаметно подлила приличную порцию в Эмкин бокал. Потом убрала бутылку обратно и, подняв на меня взгляд, весело подмигнула.
Понятно теперь, почему художница пьянеет в три раза быстрее нас, по ускоренной программе. Я не знала, что Аринка собирается делать с ней пьяной, может, выводить на откровенные разговоры или надает ей затрещин в туалете, хотя я ни разу не видела, чтобы Аринка участвовала в каких-то драках. Но чем больше я узнавала Аринку, тем яснее понимала, что эта шкатулка таит в себе много сюрпризов. В целом мне было плевать на то, что она собирается сделать с Эмкой, я хотела одного – чтобы эта ситуация разрешилась как можно быстрее и наша жизнь вернулась в прежнее русло. Не хочу я носиться с этой «портретной проблемой» – следить за Эмкой, Максом, участвовать в каких-то проверках и так далее. Но сейчас мне было неловко за Аринку – а значит, и за себя! – потому что я боялась, что Ванька заметит ее гнусные проделки.
Я перевела на него взгляд. Он сидел, опустив голову, рассматривая все ту же банку с пепси, которую держал в руках. Наверное, он почувствовал, что я на него смотрю, потому что моментально повернулся ко мне.
– Все нормально? – выпалила я, словно заранее прося прощения за поведение Аринки. Он смотрел, не улыбаясь, чуть прищурив глаза.
– Зачем вы ее сюда притащили?
Значит, он заметил.
– Если честно, я сама не знаю. Аринка не вдавалась в подробности. – Я рассмеялась. – На самом деле она сказала ту же фразу, что и ты, – ну, про друзей и врагов…
– Серьезно не знаешь? Ну конечно. – Его прищур перетек в холодную насмешку. Я чувствовала, как во мне рождается злость – сначала легким сквозняком, готовым в одну секунду перерасти в ураган. Из-за Аринкиных дел и я теперь выгляжу маленькой мстительной дрянью!
– Вы решили ее споить и унизить?
Скорее всего, именно эту нехитрую тактику Аринка и выбрала.
Мне не хотелось оправдываться, поэтому я просто развела руками. Компания на другой стороне стола смеялась и орала – все пытались перекричать друг друга. Я видела, что Эмка окончательно пьяна, Макс по-хозяйски положил руку на ее плечо, и оба они ждут реакции Аринки: она с каким-то странным выражением испуганной радости на лице, а он – с самодовольной ухмылкой.
Аринка же, светясь милой улыбкой, кажется, не оправдывала ожиданий Макса, но, возможно, вполне радовала Эмку.
Один трек сменил другой – мы услышали миксованный клубный вариант популярной попсовой песни. Эмка взвизгнула и принялась кривляться под музыку, не вставая со стула.
– Ва-а-а-ау! – ободрительно закричала Аринка, вскакивая с места. – Это должны видеть все!
Она рывком подняла художницу на ноги, раздвинула бокалы, Макс захлопал и выдул протяжный свист. Мне пришлось встать. Аринка тащила пьяную Эмку на стол. Та не заставила себя уговаривать. Но Аринка на миг остановила ее и принялась что-то говорить. Я не расслышала, что именно, но Эмка кивнула и сняла свои классные туфли. После чего, поддерживаемая с обеих сторон – Максом справа, Аринкой слева, – она таки влезла на стол и принялась изгибаться, подражая шаблонным движениям среднеразрядной стриптизерши. Вокруг нас собиралась толпа, свистел уже не только Макс, не только Аринка хохотала и хлопала в ладоши. Я видела, как какой-то парень дотянулся до Эмки и, сунув руку ей под юбку, погладил бедро. Она никак не отреагировала. Закинув руки за голову, она извивалась в пьяном экстазе.
Я пребывала в легком шоке и на время забыла о Ваньке, поглощенная тем, что творилось в нашей компании. Вспомнив, я с испугом оглянулась в его сторону. Его не было – ни рядом со мной, ни поблизости. Видимо, он ушел, не желая дальше участвовать в этом цирке.
Кажется, в финском языке есть такое слово, обозначающее чувство, когда стыдно тебе, хотя полную хрень творят другие люди. Именно это я сейчас испытывала, глядя на дуру Эмку, которая уже начала расстегивать рубашку на груди, поощряемая бодрыми свистами, на злобный зеленый прищур Аринкиных глаз, на самодовольное, блестящее, точно масленый блин, лицо Макса… Что я вообще делаю в этом месте, среди этих людей? Я ведь не разделяю ни их чувств, ни их интересов. Я как Италия в Первой мировой – непонятно, зачем впуталась.
Отчаявшись, я решила найти Ваньку. Нужно объяснить, что я здесь ни при чем. Сегодня он впервые сделал жест в мою сторону: сказал, что надеялся меня встретить, улыбался и разговаривал. А Аринкин санкционированный скандал накрыл все мои шансы медным тазом. Даже если между нами ничего не будет, он единственный человек в моем окружении, чье хорошее отношения я хотела бы сохранить.
На танцполе его не было, но, выйдя в бар, я увидела его у стойки – он покупал банку энергетика. Я бросилась к нему.
– Эй, вот ты где!
Не зная, что сказать дальше, я застыла возле него, как соляной столб. Он бросил мне тень улыбки.
– Да вот беру провизии в дорогу.
– Что?
– Да поеду, наверное, домой. А то там такие страсти разгораются, не для моей нежной психики. – Он усмехнулся, забрал сдачу и направился к выходу.
– Вань, погоди… Слушай, я понятия не имею, зачем Аринка это все устроила…
– А, так тебе рассказать? – Он остановился. Мы стояли на проходе между баром и гардеробной, мимо нас сновали люди, умудряясь протискиваться даже между нами. Я никак не могла собраться с мыслями.
– Вы притворились ее подружками, притащили ее в клуб, напоили и опозорили. Вот такой гениальный план, – говорил между тем Ванька. – И все из-за того, что эта бедолага нарисовала Макса.
Я молчала, осознавая всю глупость собственного положения. Каких догадок относительно Аринкиных действий сегодня я только ни строила, кроме этой, самой простой.
– Короче, это низко, правда, это хреновая позиция – бить по гнилому. Но вообще это не мое дело, на фига я сюда приехал, не понимаю…
Он не договорил, развернулся и скрылся за тяжелой входной дверью. Мне показалось, что последняя фраза вырвалась у него случайно и не была предназначена для моих ушей.
В растерянности обдумывая сказанные слова, я вернулась на танцпол. По дороге к нашему столику я увидела Эмку. Без рубашки, в одном лифчике, разутая – она плелась, ничего не соображая, поддерживаемся охранником. Я потрясенно проводила взглядом эту пару и подумала, что настоящий позор переживаем сейчас мы. Те, которые привели ее сюда и довели до такого состояния.
Аринка была одна за столиком. Макс, наверное, ушел в туалет или за выпивкой.
– Что произошло? – крикнула я ей через столик.
– Все по плану! – весело отчиталась она, шутливо козырнув двумя пальцами. Ловко перепрыгнув на соседний стул, она вдруг рассмеялась и сунула мне под нос свою сумочку. В раскрытых недрах я увидела Эмкины туфли.