– Бонус за мои потраченные нервы! – сказала она и снова рассмеялась – зло и холодно.
– Да, Арин, ты, похоже, вообще берегов не видишь… – не удержалась я.
– Что?
– Это днище, вот что! – закричала я. – Ты что, их носить будешь, ее туфли? Серьезно?
Если бы взглядом можно было убить, то я мигом свалилась бы замертво. Но, возможно, одновременно с Аринкой.
– Продам в интернете, штук на пять потянут! Тебе-то что? Ты ее не приглашала, не подливала, на стриптиз не разводила! Не переживай – ты вся в белом, как ты и любишь.
Я молчала, удивленная тем, как в очередной раз Аринка увидела насквозь меня и мои чувства. Даже четче, чем я сама их видела.
– Нравится тусоваться со мной? – продолжала она, сверля меня взглядом. – Иметь друзей, компанию? Хату, где можно Новый год встретить? Авторитет и репутацию? Это все дала тебе я, вот так-то! Без меня ты сидела бы серой мышью на задних партах и коротала бы вечера, укладывая спать свою бухую мамашу! Так вот, как говорится: любишь кататься – люби и саночки возить! Репутация – это награда кровавая, знаешь ли. За ней по головам приходится идти! А ты хочешь и рыбку съесть и на хер сесть!
Она просто к слову этот милый фразеологизм вспомнила или намекает на Ваньку? Меньше всего мне хотелось, чтобы Аринка прознала про мои чувства к нему.
– Короче, или ты со мной – и разделяешь все мои проблемы, или иди отсюда.
Такой я Аринку никогда не видела. Пожалуй, именно такой она и нравилась мне больше всего: честная, жесткая, без прикрас в виде слащавой ухмылочки и трепещущих ресниц, без всех этих кукольных жестов. Сейчас мне хотелось, как в сериалах канала «Нетфликс», приблизить к ней лицо и четко ответить: с тобой. А потом выпить виски – одним глотком, до дна. Но виски на столе не было. И я слишком вредная, чтобы прогибаться, даже если знала, что назад пути нет.
– Ну о’кей, пойду укладывать свою бухую мамашу.
Я взяла свою сумочку и пошла прочь.
Гардероб был почти пуст, хотя народ продолжал прибывать. Я быстро обменяла номерок на свою легкую кожаную курточку и вышла из клуба. Крепкая октябрьская прохлада освежила пылающее лицо. Я стояла в нерешительности, раздумывая, не прогуляться ли мне немного, осмысливая все произошедшее за этот вечер. Радмир и Ванька, его улыбка – не вежливая, вскользь, а личная, для меня. Эмка и ее смущенный, слегка испуганный взгляд, пьяная Эмка, извивающаяся на столе под свисты гогочущей публики. Боги, да в этом клубе половина нашего института! Да, прославилась наша художница – всеми своими талантами! И наконец, слова Аринки, ее истинное отношение ко мне и мое – к ней.
Я оглянулась, думая, может, Эмка все еще где-то тут и я могу хоть как-то загладить вину, посадив ее в такси. Но ее нигде не было. Надеюсь, она сообразила уехать домой и никакой предприимчивый кавказец не увез ее куда-нибудь в сторону набережной.
Озираясь, я вдруг увидела Ваньку. Я думала, что он давно уже исчез с радаров клуба и попивает свой энергетик где-нибудь на пути к центру. Ну не ради же того, чтоб крепче спалось, он купил эту банку. Но он был еще здесь – переходил дорогу, направляясь к ряду припаркованных машин. Я заметила, что он, как и был, в белой футболке. Он что, без куртки сюда приехал?
Но, видимо, куртка лежала в его машине. В его новенькой блестящей машине – «Тойоте Камри». Серебристой рыбине с хищной мордой. В машине, на которой мы его сроду не видели. Мы даже не предполагали, что она у него есть.
– О-хре-неть! – услышала я за спиной. И не повернулась. – А Иванушка-то наш оказался целым Иваном-царевичем!
– Да, жаль только ты не Василиса Премудрая, – проворчала я, по-прежнему не поворачиваясь.
– Зато я Арина Прекрасная. Я новая сказка.
Я чувствовала запах ее сигарет, и мне показалось, именно так пахнут похоть, азарт и алчность.
– Прости меня, – сказала Аринка. Голос прозвучал глухо – в нем не звенели серебристые колокольчики лести и притворства.
– И ты меня тоже, – ответила я.
– Пошли, Макс нас потеряет, – сказала она. – Спросим, почему мы так многого не знали о нашем милом Ванечке.
Меньше всего на свете я хотела, чтоб Аринка интересовалась Ваней и называла его своим милым. Но ужин начат, жребий брошен, и назад уже дороги не было.
Глава 18
Сегодня – последний день учебы перед Новым годом. В расписании – одна лекция и один зачет по ней же. Я выхожу из дома за полчаса до звонка и решаю пройтись до института пешком. Ванька, после того как привез меня домой, спросил, нужно ли забрать меня утром? Но мои занятия начинались со второй пары, поэтому я отказалась.
Полночи я не могла уснуть, вспоминая эту историю с Эмкой, снова и снова прогоняя в мыслях тот вечер в клубе. После тех выходных, в понедельник, Эмка не появилась в институте, во вторник – тоже. Ее не было две недели. Аринка понятия об этом не имела, она вообще больше ни разу не упоминала ее имени – и тут не было никакого принципа, она просто забыла обо всей этой истории с портретом. Но я беспокоилась. Втайне от Аринки через знакомых девчонок я выяснила, что наша художница якобы болеет. Этого было достаточно, чтобы успокоиться – по крайней мере, в ту злосчастную пятницу она добралась домой и не сгинула на какой-нибудь заброшенной стройке за городом.
До нас долетали обрывки сплетен – как я и думала, в клубе было много студентов нашего института, и инфа о том, что за девка плясала на столе полуголая, моментально облетела оба корпуса. Когда Эмка наконец появилась на занятиях, страсти уже поутихли, но она надолго осталась популярной персоной, которой тычут в спину и втихаря хихикают. Пару раз мы пересекались в столовке, в фойе у гардероба, Аринка ни разу не заметила ее, но я видела, с какой тяжелой обидой она следит за нами взглядом, как в отчаянии вскидывает голову, пытаясь показать нам, сколько в ней достоинства. А однажды мы с Марькой увидели, как она разрезает в лоскуты Аринкину фотку. И эта девица теперь главная плакальщица по Аринке? Не смешите меня! Но какого черта она тогда делает? Может, представляет себя Аринкой и пишет записки от ее имени?
Полная этих мрачных дум, я дохожу до института в хмуром настроении. На первом этаже толпа народу, только что закончилась первая пара. В отчаянии окинув взглядом толпу возле гардероба, решаю не сдавать шубу – все равно скоро идти домой. Да и к тому же моя короткая шубка с рукавами в три четверти больше похожа на что-то вроде пиджака. Мимоходом смотрю на себя в зеркало: сегодня я в черных джинсах и фиолетовой водолазке – совсем не празднично и вполне по траурному.
Правда, уже на третьем лестничном пролете мне становится невыносимо жарко, и я, стянув шубу, перекидываю ее через руку.
Возле аудитории меня уже поджидает Ванька. Приближаясь к нему, рассматриваю силуэт и вспоминаю, как мечтала о нем в клубе той ночью, как едва сдерживала себя, чтоб не прижаться щекой к его груди, смотреть, не отрываясь, снизу вверх на его улыбку. Теперь же, когда мечта сбылась, я отношусь к факту его существования в моей жизни как к обыденности, словно у меня появился не парень, о котором я грезила три с лишним месяца, а новый телефон. Да, прикольно, я очень рада, пойду дальше копаться в своих проблемах.
– Привет, – говорит он, идет навстречу и протягивает руки. Я с удовольствием вхожу в его объятия. – У меня последняя пара. Тебя подождать?
Я вспоминаю, что собиралась написать Диляре. Возможно, мне предстоит встреча с ней. О чем и говорю Ваньке, устраиваясь поудобнее в кольце его рук.
– С Дилярой? Это еще кто?
Приходится напоминать о Жене и ее похоронах, на которых мы были буквально накануне. Кажется, что прошла вечность.
– Зачем тебе с ней встречаться? – все еще недоумевает Ваня. Я вздыхаю, понимая, что сейчас снова придется врать. Ну ладно, сегодня я молодец, часть правды же сказала.
– Ну как бы мы обе потеряли подруг и могли бы поддержать друг друга. Она вроде ничего…
– Но я могу тебя поддержать.
– Я знаю. Ты – это другое. А тут между нами девочками и все такое…
– Ладно, делай, как знаешь. Кстати о девочках, Ритка мне весь мозг вынесла своими продуктами и списками. Говорит, ты не хочешь ей с этим помогать. Она тебе не нравится, да?
– Да нет, я помогу, конечно, просто пока не до этого было. Да что она там переживает, не понимаю? У нас, что ли, советское время и колбаса по талонам? Хоть завтра поедем в супермаркет и все закупим. Уф, эта Ритка…
– Она, если что, тоже дружила с Аринкой. К слову о поддержке. – Ванька хитро подмигивает. Я корчу гримасу.
– Не смеши меня. К тому же у нее есть кого утешать.
– Ты нормально к этому относишься?
– К чему?
– Ну, к ней и Максу.
– Они официально объявили себя парой?
– Нет, ждут «лобного».
Я смеюсь:
– Ага, тайком смотрим «Дом-2»? Какие у тебя еще скелеты в шкафу? Маршмеллоу в какао, единороги на трусиках?
– Хочешь посмотреть? Они классные – единороги, имею в виду.
Я прячу нос в его плече, он гладит мою макушку, прижимает, и мне становится спокойно, как никогда. Вот зачем нужны парни – чтобы можно было спрятаться от мира на их груди. И больше ни для чего.
– Ты удивительная, – говорит он тихо, и не столько от слов, сколько от тембра голоса по спине бегут мурашки. Я боюсь пошевелиться и спугнуть момент. – Оказывается, я тебя совсем не знаю. Такая классная!
– Так и я тебя не знаю, – отвечаю я, наконец отрываясь от его груди. – Сколько раз мы общались до…
Мне не хочется нарушать нашу идиллию ее именем.
– …прошлой недели? Раза три?
– Пять. Я считал.
– Да ладно!
– Правда: в сентябре познакомились, потом ходили в ту пиццерию после нашей тренировки, в октябре мы виделись в клубе, после в торговом центре и у Аринки дома в ту субботу.
Смотрю на него с удивлением:
– И правда, мы очень плохо друг друга знаем.
Он становится серьезным, проводит рукой по моей щеке – осторожно, словно боясь оставить след.
– Дашь мне шанс узнать тебя поближе?