– Можно с тобой поговорить?
Эмке показалось, что Аринка на взводе, но эмоции приятные, и даже волнующие – будто она торопилась на свидание.
«Конечно, всякое возможно, – думаю я, слушая Эмкин рассказ, – но вряд ли. Она только что пришла со свидания с Радмиром, поругалась с Максом – неужто ей было мало?»
Узнав Эмку, Аринка обрадовалась.
– Слу-у-ушай, как ты вовремя! Я даже собиралась тебе звонить! Пошли-ка поболтаем, ты вообще куда пропала? Давненько я тебя не видела!
Болтая всякую ерунду, Аринка потащила ее в подъезд Башни, мимоходом сообщив, что ей хочется покурить, и именно на этом балконе этой чертовой Башни.
Они поднялись на лифте до двенадцатого этажа. На балконе никого не было, но Эмке показалось, что Аринка собирается задержаться тут подольше, чем на один перекур: она аккуратно сложила сумочку в угол на полу, вытащила там же, на балконе, из тайника между кладки сигареты, устроилась у перил и сказала Эмке:
– Ты же втрескалась в Макса, да?
Она говорила совершенно беззлобно, даже с добротой, хотя и заметно было, что ее это ужасно веселит. Эмка на вопрос не ответила.
– Да ладно, я не злюсь. Он классный. Такой красавчик, спортсмен! Почти капитан футбольной команды. В следующем году точно будет. На машине, у отца свой бизнес.
Я понимаю, что Аринка продавала Макса за то, за что сама купила: именно эту инфу мы с ней собрали на него, когда Макс начал подбивать к ней клинья в первую же неделю учебы. По нему сохнет пол-института, спортсмен, звезда футбольной команды, ему светит успешное спортивное будущее, ездит на тачке, отец – бизнесмен, у которого свой магазин.
Аринка повелась и согласилась с ним встречаться. Постепенно сплетни начали сжиматься до реальных фактов: бизнес представлял собой скромный продуктовый ларек в глубине дворов, да и тот принадлежал не отцу, а отчиму, и Максу от этого «бизнеса» вряд ли когда-то что-то перепадет. Тачка тоже не его, а семейная, и это всего-навсего старенькая «Лада Гранта», в футбол Макс и правда играл круто, но если нет денег на сборы и поездки по соревнованиям – никакой карьеры не сделать. Короче, Аринка была страшно разочарована. Оставалась только красивая внешность, но эта ценность быстро начала блекнуть, затертая бесконечной ревностью, самодовольством и откровенной тупостью обладателя. После недолгих раздумий Аринка решила постепенно искать ему замену. Ей все еще льстило, что она встречается с самым красивым парнем института (серьезно, девчонки из студсовета как-то раз провели несанкционированный опрос) и их считали эталонной парой. Именно поэтому она терпела его так долго. Да и кандидатуры, подходящей Аринкиным параметрам, на горизонте не показывалось. Не считая Радмира. Но именно к нему Аринка никак не могла найти лазейки, ведь они даже общих знакомых не имели. Как она думала.
– Так что неудивительно, что ты влюблена, – продолжала выстилать Аринка потрясенной художнице, которая смотрела на мелькающий в декабрьской ночи огонек сигареты и не понимала, к чему все идет.
– Жаль, конечно, что он по уши влюблен в меня. Но знаешь, он тебя часто вспоминает. – Тут она разразилась искусственным смехом. – Все пытается вызвать ревность этим твоим портретом. И не раз говорил, что ты симпатичная. Ты ж тогда в клубе была просто секси! Тебе почаще нужно надевать что-то такое. Как тогда. Мне кажется, вы отлично смотрелись бы вместе.
– Какая разница, если вы в отношениях?
Аринка бросила окурок за борт и посмотрела на Эмку горящим взглядом, словно собиралась позвать с собой в увлекательное приключение.
– Хочешь, он будет твоим? Я с ним расстанусь ради тебя, вашего счастья! И даже подскажу, как себя вести, чтоб он обратил внимание! Научу. Посоветую. Помогу. Ты будешь моим проектом – от внешности до образа жизни, мы из тебя такую конфетку сделаем – все парни в институте облизываться будут! Хочешь?
Потрясенная Эмка кивнула. Аринка удовлетворенно прикрыла глаза, как кошка перед миской со сметаной.
– Хорошо. Договорились – сделаю! Пятнадцать штук, и все будет, обещаю! Макс будет твоим! Можно по частям.
В этом месте Эмкиного рассказа я чуть не расхохоталась. Ай да Аринка! Вот молодец! Продать парня, с которым решила расстаться, – почему бы и нет? В этом вся она: из любой ситуации выйдет с прибытком! Даже с козла выдоит молока, с паршивой овцы сдерет последний клок шерсти. Она видела цель и шла к ней напролом. Не сомневаясь и не изменяя себе.
– И что ты ответила? – говорю я, подавив эмоции. Мы все еще стоим на узкой полоске асфальта, от моей щеки до стены Башни расстояние не длиннее вытянутой ладони. Я кожей чувствую холод бетона. Эмка опускает глаза.
– Я согласилась. Мы договорились встретиться на следующий день в институте – после первой пары. Я должна была передать ей деньги.
– И? Что-то произошло, она тебя разозлила, и ты… – я машу рукой в воздух, словно кого-то толкаю.
– Нет! Нет! Нет!
Она отпрыгивает от меня, цепляясь ногами за ветки, и едва не падает.
– Я ушла, а она осталась на балконе, вот и все. Она сказала, что у нее тут еще есть дела!
– Так. Что именно она сказала? – Я приближаюсь ровно на столько, на сколько отошла Эмка.
– То и сказала, мол, иди, завтра увидимся, у меня, типа, еще дела.
– На этом балконе?
– Не знаю.
– Что она делала, когда ты уходила?
– Копалась в телефоне и прикуривала вторую сигарету. Думаю, у нее там встреча была назначена. Если бы я знала…
Если бы. Если бы.
– И что, ты в знак благодарности за то, что она собиралась тебе помочь…
(Собиралась – как же!)
– …молиться теперь на нее готова?
Эмка взглянула на меня измученно:
– Ты ничего не поняла…
– Как обычно!
Мне становится скучно. Я разворачиваюсь и ухожу, даже не попрощавшись. Одно ясно: вряд ли Аринка в тот день собиралась умирать.
Глава 19
«Jingle bells, jingle bells, Jingle all the way» – несется из невидимых колонок. Я наблюдаю, как Ритка кладет в тонкий мешочек помидоры, придирчиво оглядывая каждый.
– Они всегда сверху кладут подгнившие, а снизу – неспелые! – говорит она и принимается копаться в ящике, перекладывая овощи с места на место.
Я стою, опервшись на тележку, и терпеливо жду, пока закончится эта помидорная эпопея.
Сегодня тридцатое декабря, завтра нас ждет новогодняя вечеринка дома у Ваньки. Сегодня днем Ванька завез нас с Риткой в супермаркет, а сам укатил с Максом. «У нас дела!» – важно заявил Макс на вопрос, куда они собрались. Ванька посмотрел на него как на несносного, но любимого ребенка и, пока Ритка обиженно допытывалась, куда именно они едут, тихо сказал, что ему нужно на автомойку, а потом они заедут в алкомаркет, где закупятся бухлом.
– Ты не против?
– Не против бухла? – не поняла я.
– Нет, того, что мы оставим вас тут разбираться с продуктами. Позвоните, как закончите, мы сразу приедем.
Я кивнула и подумала, что мне нравится его взрослая простота и мужественная мягкость. В довершение он вложил мне в руку несколько крупных купюр, отчего я почему-то смутилась.
– Это на продукты.
В этот момент я почувствовала, что мы действительно пара – сквозь призму этой бытовой ситуации я увидела, что мы сильно сблизились за последнее время. Мы встречались буквально каждый день, желали друг другу по телефону доброго утра и спокойной ночи. Эти два дня, прошедшие после моего свидания с Дилей, не были богаты на события. Мы сходили с Ванькой в кино, я помогала матери готовиться к празднику. Мать собиралась идти к тетке, но я думаю, что Новый год она проведет в компании соседки и пары бутылок водки. Хорошо, что меня не будет. Папаша прислал денег, сказал, что это подарок для Насти, но я их, разумеется, не увижу: мать дала мне пару тысяч и сказала ни в чем себе не отказывать. Я потратила их на наращивание ресниц и браслет. Должно же на мне быть хоть что-то новое в праздничную ночь.
И вот сегодня мы с Риткой, вооруженные длинным списком и Ванькиными деньгами, заброшены в недра огромного супермаркета.
Список составляла Ритка, но регулярно просила моего утверждения – чуть ли не по каждому пункту. Она звонила и писала мне чаще Ваньки. Радовалась, как классно мы все придумали и организовали, словно не понимая, что все это придумала и организовала Аринка незадолго до собственной смерти. Даже меню перешло нам от нее по наследству – я не могла смириться с теми блюдами, которые предлагала Ритка: дальше оливье и мимозы ее фантазия не заходила. Мои предложения Ритка приняла с восторгом, расхваливая мою креативность.
– Все обалдеют, когда увидят, какой модный стол мы накрыли! – восторгается она, когда мы подходим к прилавку с морепродуктами: в нашем списке салатов значился коктейль из креветок.
Всеми Ритка называет остальных гостей на нашей тусовке – друзей Макса и Ваньки.
Я помогаю ей выбрать упаковку, после чего Ритка важно вычеркивает очередной пункт из списка.
Аринка. Я уже давно не произносила ее имени – с того разговора с Эмкой. По крайней мере, не произносила вслух. И мне кажется, что я стала реже о ней думать. Потому что мне было страшно – страшно заглядывать в эту бездну. Я словно хожу по краю, намеренно жмурясь и отводя взгляд от края пропасти. Мне кажется, все то, что сейчас со мной происходит, – предательство по отношению к ней.
Она умерла, а мы даже не отменили вечеринку. Более того, вместо нее с нами будет Ритка. Аринка лопнула бы от злости, если бы узнала, кем ее заменили, – такая пощечина ее самолюбию, ведь именно из-за Макса Аринка с Риткой расплевались. А я теперь должна была начать с ней войну не на жизнь, а на смерть и не позволить ей охомутать Макса. Но сама сейчас покорно плетусь за Риткой, толкая перед собой нагруженную тележку. Даже Лебедевой Аринке было бы не так стремно проиграть, как этой страшиле с жирными волосами и рыхлым лицом. И это я только заглянула за край, встав на цыпочки. Самой пропасти даже еще не было видно.
Интересно, терзают ли подобные мысли Макса? Внешне кажется, что нет. Хуже того – он выглядит счастливым. Ему больше не нужно сходить с ума от ревности, мучить себя вопросами, что она делает, когда отказывает ему в свидании. Теперь он важно заявляет, что ему кое-куда надо, а Ритка скачет ряд