Выпив по бокалу, возвращаемся к готовке.
– Так рада, что вчера в магазине к нам не подошел этот Суханкин! – говорит вдруг Ритка.
Я настораживаюсь, но не подаю вида. Чувствую себя охотничьей собакой, внезапно напавшей на след добычи.
– А что он? Ты знаешь его, что ли?
– Ну да, он же с детского сада, наверное, бегает за Аринкой. Ну то есть бегал теперь уже.
– И что, вы близко знакомы?
– Да не особо, Аринка же отшивала его все время. Смеялась, унижала. В общем, в своем стиле. Он, по-моему, на три или четыре года старше нас. Мы в седьмом классе учились, а он в выпускном, все Аринке шоколадки таскал. А она каждую перемену пряталась от него в туалете.
– Боялась?
– Да прям! Просто ржала над ним, динамила.
Ритка чистит картошку, а я думаю, какая интересная вырисовывается картина.
– Помню, приперся пьяный на наш выпускной. В школу. Он-то тогда уже в институте учился. И прямо посреди танцпола давай, короче, падать на колени и просить Аринку выйти за него замуж. Предложение, типа, делал. Аринка такая злая ходила!
Ритка смеется. Я стою к ней спиной, разрезая курицу на кусочки, и она, слава богам, не видит моего лица. Не знаю, какие эмоции проступили на моей физиономии, но явно не самые безмятежные. Друг семьи, значит. И ни слова о своей безответной любви. Вот почему он так рьяно взялся за «дело Аринки», как будто оно лично его касалось, причем больше чем вообще кого-либо.
– Кстати! У тебя же кольцо, которое он ей подарил!
Будь мы в сцене фильма, я бы сейчас отрубила себе палец вместо куриного крылышка. Но вместо этого я замираю, внутренне собравшись, точно кошка, почувствовавшая надвигающуюся свору псов. Но нет, можно расслабиться. Ритка схавает любую, даже самую нелепую, ложь.
– Так это Суханкин ей подарил?
– Да, оно, кажется, очень ценное. Вроде старинное, принадлежало еще чуть ли не Димкиной прабабке. Он его спер у матери и подарил Аринке. Там же, на выпускном. Аринка кольцо взяла, а Димку послала. Мол, это компенсация за то, что он ее опозорил. Димкина мать потом даже звонила Аринке и просила вернуть. Типа, семейная реликвия, все такое. Но Аринка сказала, что знать ничего не знает о кольце, она его не брала и, наверное, пьяный Суханкин его просто где-то посеял.
Ха-ха, классика. Прямо энциклопедический пример Аринкиного стиля.
– А у тебя-то оно как оказалось?
– Да как-то увидела у Аринки в ящике, примерила. Аринка дала поносить. Я даже не думала, что оно такое ценное.
Ага, с рубином-то величиной с пуговицу.
– Понятно. Странно, конечно, я думала, Аринка его давно продала.
Для меня странно другое. Что мешало Суханкину сказать, что он был влюблен в Аринку и что на моем пальце – его кольцо? Зачем он пытался прикинуться, что влюблен в меня? Чтоб подобраться поближе и продвинуться в своем расследовании? А Дашкин намек, что он любит ее и на все ради нее готов? Он тоже пудрит ей мозг? Но ей-то с какой целью? Или переключил свою детскую влюбленность на внешне похожий объект? Может, конечно, он все делает бескорыстно и действительно просто хочет помочь семье, которая для него не чужая.
– Только, Рит, не упоминай об этом кольце, ладно? Я как-нибудь подброшу его в Аринкину комнату, пусть там и остается. А Дашка, когда найдет, сама решит, что с ним делать.
Ага, верну, как же. Делать мне нечего – рисковать из-за кольца, шныряя тайком в Аринкиной комнате? Ну уж нет, подставляться не собираюсь. Пусть лежит где лежит – в коробке из-под обуви, вместе с пачкой долларов и блокнотом в черной обложке. В конце концов, Аринка сама его туда положила.
Глава 21
Когда все было приготовлено: салаты и закуски заняли место в гостиной на праздничном столе, и даже трижды переделанный коктейль из креветок вполне сносно разместился по креманкам, когда будущее горячее, разложенное на противне, ожидало своего часа в духовке; когда минули два часа дома – я приняла ванну, собралась, выпила бокал шампанского с мамой, развеселила ее оптимистичным тостом, в который сама не верила, и развеяла ее обиды на то, что в ее первый разводный Новый год я ухожу к друзьям; после того как были внесены последние штрихи в мой образ: спрей для тела с блестками – на плечи и декольте, крошечную заколку с блестящим камнем – в волосы, помаду «пряная вишня» – на припудренные губы; после того, как я познакомилась с остальной компанией и убедилась, что они адекватные и веселые ребята; после того, как часы пробили двенадцать и наша стряпня была оценена по высшему баллу, а Ванька не переставал сводить с меня восхищенного взгляда – после всего этого я наконец понимаю, что начинаю чувствовать вкус еды и шампанского и можно расслабиться.
Несмотря на то что нас всего-то семь человек, ведем мы себя довольно шумно. Снова втихаря разглядываю новоприбывших.
Их трое: два парня и девушка. К девке я сразу теряю интерес, она та, о ком мальчишки говорят «своя в доску», самый скучный типаж, смесь серой мыши и давалки, которая, как правило, никого из парней всерьез не интересует. Нашу зовут Лера, у нее крашенные перекисью волосы невнятной длины. Она не признает макияж и пришла встречать Новый год в джинсах и растянутом свитере. Свитер, правда, скоро был снят, и под ним обнаружилась грудь семиклассницы, обтянутая простой белой футболкой, без единого яркого пятна.
Даже Рита сегодня выглядит как настоящая звезда. Как и я, она в черном платье, но сплошь усеянном пайетками, переливающимися от каждого движения хозяйки. Волосы собраны, в пучке (ничего, что немного куцем) красуется искусственная черная роза. Ну прямо Кармен местного разлива. Образ роковой испанской красавицы дополняет яркий макияж и алая помада на губах.
Что касается «новеньких» парней, то они оба выглядят симпатично: подтянутые спортсмены в стильных шмотках. У одного, Игната, кажется, иногда даже мелькает интеллект в глазах, когда речь заходит о новинках кино и мероприятиях в Арслане (когда мы обсуждаем, как можно развлечься в остальные праздничные дни). Второй, Саша, сильно напоминает мне Макса – такой же гогот в ответ на пошловатые шутки, матерное словцо в каждом предложении и нагловатый взгляд, которым он порой окидывает меня и Ритку. Видимо, он считает, что это мы с ней – новенькие в их компании. Я смотрю на них и удивляюсь, что связывает всех этих людей и моего Ваньку. Он, может, и не блещет энциклопедическими знаниями, но на две головы выше их по воспитанию и жизненным принципам.
Тем не менее мне весело, непростой день позади, и можно спокойно попивать алкоголь, подпевать музыкальному каналу и смеяться над незамысловатыми шутками. После полуночи мы побежали во двор пускать салют, Ритку с Лерой повалили в снег, я грелась в Ванькиных объятиях. Половину фейерверков решено было оставить на два ночи – когда будет Новый год по Москве. Я удивилась этой странной традиции, но решила, что это правильно – так у нас будет какое-то разнообразие в течение ночи.
Теперь же я сижу рядом с Ванькой – он, как и положено хозяину, во главе стола, я – по правую руку. Ну и так удобней бегать на кухню. Время близится к часу, и я решаю, что пора разжигать духовку. Черед нашего простецкого горячего – курицы с картошкой. Встаю и иду в кухню. Открываю духовку, включаю огонь.
– Чё, думаешь, пора?
Ритка, естественно, прискакала следом. Она весь вечер трещит, что «мы готовили», «мы придумали», «мы закупали» и так далее. Я не против, потому что это правда. Но ее напор на сей факт уже породил ряд шуточек, что Ритка ждет награды, выпишет всем счет и так далее. Поскольку я часть этого ее «мы», то чувствую неловкость, хотя подколы звучат только в адрес Ритки.
– Давай вместе?
– Что вместе? Возьмем лучину и разведем огонь? Я уже включила. – Устанавливаю таймер, поворачиваюсь к шкафу и решаю захватить еще салфеток. Молча выхожу из кухни, Ритка прилипла сзади. Хватает меня за локоть и тормозит в полутемном коридоре.
– На-а-асть, ну не кидай меня!
Она виснет на мне, и я понимаю, что минут через сорок готова будет не только та курица, что в духовке.
– Слу-у-ушай, как тебе эта Лерка? Меня чёт бесит прям.
– Ты бы притормозила с алкашкой, Рит. А то праздник быстро закончится.
– Да не-е-е, я нормальная. Короче, она прям пялится на Макса, просто в открытую. Ну я ей сделаю рот наоборот, если еще раз посмотрит.
Только этого не хватало. Так хорошо сидим.
– Да не смотрит она на Макса, она, по-моему, вообще вроде как с Сашей. Успокойся, пожалуйста. Мы не для того весь день тут пахали, чтоб потом самим же испортить праздник! Тебе самой не жалко наших стараний?
– Вот именно! А она пришла на все готовенькое! Надо так и сказать! Пусть идет и хотя бы посуду помоет!
– Не вздумай. Может, тебе чаю сделать? Или лучше кофе?
В коридоре появляется Макс. Они ходят курить в подъезд, видимо, он туда и направляется.
– Что тут снова шушукаетесь? – спрашивает он, глядя на меня с неприязнью.
– Мне кажется, Ритке не помешает твоя забота!
Быстро скидываю довольную Ритку ему на руки и возвращаюсь в гостиную.
Как только я вхожу, Ванька поднимается из-за стола, берет меня за руку и выводит в коридор. Молча иду за ним в комнату, не особо понимая, что происходит. Закрыв дверь, он поворачивается ко мне с таинственной улыбкой.
– Настенька, я хочу поздравить тебя с Новым годом!
Я, все еще переживая за поведение пьяной Ритки, а точнее, за собственное спокойствие, не сразу понимаю, чего он хочет.
– Сейчас! – торжественно говорит он и достает из прикроватной тумбочки подарок в яркой оберточной бумаге с бантом – все как полагается. Я смущаюсь, потому что совершенно не подумала купить и для него что-нибудь.
– Но, Ваня, ты не должен был. У меня для тебя ничего нет.
– Ерунда! Я очень хотел сделать тебе подарок, вот и купил. Разворачивай!
Я с любопытством разрываю бумагу. Под ней – красивая деревянная шкатулка, сделанная под старину. Белая краска словно немного облупилась по краям, в центре – нежный рисунок пионов. Я восторженно вскрикиваю.