– Вау! Она просто чудесная! Я так мечтала о красивой шкатулке!
Целую его в щеку и продолжаю разглядывать подарок. Должно быть, ручная работа и стоит прилично.
– Надеюсь, мы в будущем заполним ее, – говорит он, и я слышу по голосу, как сильно он волнуется. Видимо, я должна воспринимать это как предложение серьезных и длительных отношений. Я улыбаюсь. Хорошо придумано.
– Так и сделаем, – отвечаю. – Спасибо.
Он целует меня и не отпускает – долго. Я оставляю шкатулку в комнате, так как, судя по всему, сегодня я тоже буду здесь спать. Когда мы наконец выходим, то сталкиваемся в коридоре с Риткой и Максом. Наверное, он водил ее в подъезд освежиться, но она, походу, покурила, отчего ее развезло еще больше.
Макс тащит Ваньку в сторону от меня, мол, надо пошептаться, Ритка топчется у порога, пытаясь снять ботинки и придерживаясь за стену, чтобы не упасть. Я возвращаюсь к гостям и сажусь на место.
Вскоре приходит и Ванька, но этих двоих с ним нет. Я смотрю на него вопросительно, он разводит руками. Игнат озвучивает мой вопрос:
– Где там Макс застрял?
Ванька не может сдержать улыбку:
– Макс с Ритой решили уединиться. Попросили выделить им комнату и не беспокоить.
– Ого, – гогочет Саша. – Эй, Макс! Герой-любовник! Мы с тобой, братан! Давай, не оплошай там!
Он орет на всю квартиру, и Макс с Риткой, естественно его слышат. Я чувствую жалость к Ритке. Если бы знала, попыталась бы этому помешать.
Между тем Игнат, Саша и Лера начинают дружно скандировать: «Давай, Макс! Давай, Макс!»
Я чувствую себя униженной, потому что волей-неволей я тоже связана и с Риткой, и с Максом, и со всем происходящим. Ванька, смущенно поглядывая на меня, с трудом их успокаивает.
– Зачем ты ему разрешил? – шепотом спрашиваю я, когда все наконец перестают орать дурацкую кричалку и начинают бурно обсуждать клип, что крутят по телику.
– А как я должен был запретить? – усмехается Ванька.
– Твоя квартира, ты хозяин. Если так приспичило, пусть хватает свою Ритку и везет в гостиницу или к себе домой. У нас тут что, дом терпимости? Мы тут едим, а они трахаются за стенкой… Очень весело!
– Ух, какая строгая! Ты такая милая, когда злишься!
Не могу сдержать улыбку:
– Ладно, мне-то какая разница.
Когда срабатывает таймер, я прошу Ваньку помочь мне достать противень и разложить все по тарелкам, но вместо него вызывается Лера. Успеваю поворчать на тему закостенелых стереотипов, но все-таки иду с ней.
Толку от Леры столько же, сколько и от поддатой Ритки. Прислонившись к одному из буфетов, она наблюдает, как я достаю горяченный лист, ставлю на плиту и начинаю с помощью вилки и лопатки раскладывать в две большие тарелки куски курицы и четвертинки картошки. Лера болтает всякую чушь о своем колледже и что она собиралась отмечать с одногруппниками, однако в последний момент они ее кинули, «представляешь, какие суки?». Прошу ее нарезать зелень, но она не может найти ее в холодильнике. Отправляю прибрать на столе перед горячим – хоть какая-то польза.
Я уже хватаю наполненные тарелки в каждую руку, как слышу из гостиной радостные вопли. Видимо, из комнаты вышли наши нетерпеливые влюбленные. Гоню мысли об Аринке. Если я сейчас уйду в эти дебри, то, наверное, просто убегу домой, подальше от этого стыда. Прямо так, с тарелками в руках.
Когда я захожу в зал, то Макс – ухмыляющийся и раскрасневшийся – уже сидит на своем месте. Ритка, наверное, приводит себя в порядок в ванной. Мне кажется, Макс бросает на меня вызывающий взгляд, да и вообще, он, по-моему, не прочь со мной поскандалить.
Стараюсь не вслушиваться в сальные шуточки Саши и Игната, ставлю тарелки на стол, по обе стороны от фруктовницы в центре. Не успеваю усесться, как в гостиной появляется Ритка.
– А вот и наша звезда! – орет Сашка. – Ребятки, вы как раз под горячее успели! Рит, садись, хватай бокал! Макс, ну как, хорошо прожарена?
Все гогочут, как гиены.
– Да я про курицу! – кричит Сашка, чувствуя себя, видимо, великим шутником.
Макс ржет. Я не решаюсь взглянуть на Ритку, предполагая, что она сгорает от стыда, но когда наконец поворачиваю голову, то вижу, что она хихикает – с показным смущением и откровенной сытостью. Как разбитная разведенка, которую коллега по цеху схватил за задницу с прибауткой на устах. И чего я парюсь из-за нее? На фиг вообще мы с ними общаемся? Пусть таскаются вдвоем, раз так влюблены друг в друга, у нас с Ванькой своя история. Мы не обязаны «дружить семьями».
– Мы эту тему теперь будем до утра обсуждать? – громко говорю я, даже не скрасив возмущение вежливой улыбкой.
– А ты хочешь, чтоб мы тебя обсуждали? – тут же вписывается в диалог Сашка.
– Осади, – говорит ему Ванька, бросив сердитый взгляд.
– Нет, ну а чё. Пусть тогда свою тему предложит!
Это заявление им тоже кажется смешной двусмысленностью и сопровождается хохотом. Я чувствую, что настроение испорчено, и хочу уехать домой. Ванька пытается отвлечь парней от скользкой темы и начинает разговор про последнюю игру, но Игнат отвечает вяло, а Сашка, вскочив со своего места, встает позади Макса с Риткой, обнимает их за плечи и говорит, как рад за них и что они просто молодцы – идеальная встреча Нового года.
– Как говорится, как Новый год встретишь…
– О, Макс, не знаю, пожалеть тебя или позавидовать!
Все ржут, и Ритка громче всех. Я хочу запустить в нее тарелкой. У меня болит голова, Ванька берет меня за руку и смотрит умоляюще, мол, ну ты чего, весело же! Я выдавливаю из себя улыбку.
– Нет, серьезно, Макс, так рад за тебя, дружище! Эта твоя белобрысая, Авзалова, она вообще ни о чем была. Шлюха какая-то…
Раньше, чем до моего сознания дошли его слова, раньше, чем все поняли, что этот придурок затронул тему, которую затрагивать не стоило, раньше, чем Саша вообще успел закончить это короткое предложение, Макс вскакивает и бьет прямо в лицо. Такой красивый, сильный удар. Сашка покачивается, но держится на ногах – ровно секунду до того, как второй удар Макса укладывает его на обе лопатки.
Лерка и Ритка начинают верещать, Игнат с Ванькой, свалив по дороге стулья, бросаются держать Макса. Я тоже встаю со своего места – скорее от внезапности происходящего, чем от желания что-либо предпринять. Сашка поднимается с помощью Леры, которая пытается запрокинуть ему голову, чтобы унять кровотечение из носа.
– Дай ему что-нибудь холодное! – кричит она мне с другого конца гостиной – того, где развернулась драка.
– Если только мое презрение! – отвечаю я, но она бросает на меня недоумевающий взгляд, сарказм до нее не доходит. Ничего, я могу повторить. А Макса обниму даже.
– Успокойся, братан, все, все! – Ванька отгораживает Макса от Сашки и остальных, упирается лбом в его голову и пытается убедить его успокоиться.
Мне внезапно хочется присесть и отведать картошки. Едва сдерживаю истерический смех, представив, какая будет реакция, если я так сделаю.
– А чё не так-то? – орет Сашка, пытаясь утереть разбитую рожу бумажными салфетками. – Все знают, кроме тебя, долбоящера, что она с кем только ни шлялась.
– Сань, закрой рот!
– И даже с деканом или замом его, я в душе не чаю! Все девки на их курсе только об этом и говорят, что она трахалась с ним в его кабинете, чтоб он ее на бюджет перевел! Да ее с Башни пнули за то, чтоб она не трепалась!
Так, пора положить этому конец.
– Ваня! – кричу я. – Короче, или они сейчас уходят, или я!
Выбегаю из гостиной и несусь в Ванькину комнату. Закрываю за собой дверь и остаюсь в темноте. Не могу не прислушиваться к тому, что происходит в гостиной. Слышу громкий возмущенный голос Леры, которая пытается оправдать Сашку. Что-то ворчит Игнат, ноющим голосом блеет Ритка. Слышу шаги и шарахаюсь от двери к окну. Типа я все это время созерцаю пейзаж. Дверь открывается, Ванька говорит:
– Они уходят. Лера с Сашкой. Надеюсь, ты не против, если Игнат останется?
– Пусть остается, – говорю я, едва поворачивая голову. – Я сейчас приду.
– Хорошо.
Я слышу, как закрывается дверь. Как продолжают возмущаться голоса, перемещаясь из гостиной в коридор.
– Да пофиг, пошли к моим девкам! – громко говорит Лера. – Мне эта кукла разряженная с самого начала не понравилась! Мы и сами не хотим тут оставаться. Макс вообще придурок!
– Лер, хватит уже, – это Ванька. Меня начинает бесить его миротворчество.
Наконец я слышу, как захлопнулась входная дверь. Включаю свет, достаю из саквояжа косметичку, из косметички – пудру, из пудры – пуховку. Провожу пуховкой по лицу несколькими короткими привычными жестами. Поправляю волосы.
Когда я возвращаюсь в гостиную, там только Ваня и Игнат, но судя по звукам, Ритка с Максом в ванной.
– Что они там делают? – спрашиваю я, подходя к столу и кивая в сторону коридора.
– Не знаю, Ритка сказала, что Максу полезно будет умыться. Она его с Саньком, может, перепутала, – усмехается Игнат, Ванька тоже посмеивается.
– Да, против Максова удара аргументов нет.
– Вообще, бьет как боженька.
Я начинаю собирать лишние тарелки, демонстрирую Ваньке разбитый бокал, он машет рукой, мол, ерунда.
– Тебе помочь? – любезно осведомляется Игнат. Видимо, боится отправиться вслед за товарищами.
– Не надо, спасибо. Механическая работа успокаивает.
– Все нормально? – спрашивает Ванька и берет меня за руку, когда я тянусь, чтобы убрать мятые салфетки у его тарелки.
– Да, – отвечаю я. Я и правда на удивление спокойна. После драки квартира кажется удивительно тихой, хочется погасить свет, сесть за прибранный стол и провести время в приятной беседе. – Давайте праздновать дальше. Серьезно, не хочу даже обсуждать произошедшее.
Они молчат, и я, не дожидаясь ответа, уношу стопку тарелок в кухню.
Но никакого спокойствия эта ночь нам так и не принесла. Не успеваю я сгрузить посуду в раковину, чтобы потом разложить в посудомойке, как слышу плач Ритки. Выбегаю из кухни – Ритка с Максом в коридоре, она хватает его за плечи, пытаясь развернуть к себе.