– О’кей, сохраняю, – говорю я, тыча пальцами в экран и кидая его номер в блок. – Пока!
Он переминается с ноги на ногу, словно не решаясь прощаться, но я решительно захожу внутрь и поднимаюсь к себе. Мать давно спит, а я, стараясь не шуметь, еще долго сижу на кухне, обдумывая происходящее.
Едва дождавшись утра, собираюсь на выход.
– Куда тебя понесло в такую рань? – Мать валяется на тахте, поглядывая то в телефон, то в телик. Показывают новогодний фильм – отголоски праздничных дней, давно оставшихся позади и вызывающих теперь не трепетное ожидание чуда, а раздражение и горечь – от внезапно свалившихся будней, разочарования и несбывшихся надежд. Жизнь продолжается.
– Да в институт сгоняю, возьму еще пару учебников в читалке, – отвечаю я и, подумав, добавляю: – Может, там посижу немного, вдруг на дом не дадут. Не теряй.
– Отличница моя! – говорит мать и бросает на меня одобрительный взгляд. Я никогда не проявляла особого рвения в учебе, и она приятно удивлена.
Уже на улице я вдруг ловлю себя на мысли: а здорово было бы и правда пойти в институтскую читалку – в субботу там наверняка мало народу, тихо и умиротворенно, захватить кофеек в бумажном стаканчике, полистать учебники, подготовить пару билетов… Ну почему грядущий экзамен – не единственная моя проблема? Да я бы с радостью ухватилась за нее, благодаря небеса, что все в моей жизни решатся так просто!
Выйдя на Ленина, с тоской смотрю вправо – там институт, и большие окна читального зала, и кофейный автомат! – и поворачиваю налево, к заброшенному парку, где стоит кафе Ключницы.
Через пятнадцать минут прохожу под аркой угрюмо нависших ворот. Отмечаю, что даже парк, всегда казавшийся мне таинственным и мистическим, сегодня выглядит на редкость серо и скучно. Обычное заброшенное место, которое никак не тревожит душу, вызывая лишь грусть.
Когда я захожу в кафе, Ключницы нигде не видно, и я какое-то время болтаюсь у стойки, но, к счастью, никто из немногочисленных посетителей не обращает на меня внимание. Начинаю волноваться – вдруг она скажет, что по ворованным ключам вещи не отдают? Вдруг засмеется и заявит, что сейчас позвонит настоящей хозяйке ключа? Но я не успеваю нагнать мрачных мыслей, как Ключница появляется из подсобки. Отмечаю даже некое подобие улыбки на ее обычно равнодушном лице.
– Приветствую, – говорит она. – Ты теперь здесь частая гостья.
– Не по своей воле, – отвечаю я и тут же понимаю, что это звучит грубо. – То есть я хочу сказать…
Но она смеется и прерывает мои неуклюжие извинения жестом руки.
– Не волнуйся, я все понимаю. Ты что-то хотела?
Молча выкладываю на стойку Анин ключик. Ключница не берет его, только смотрит на меня выжидающе. Пауза затягивается, и я наконец спохватываюсь:
– Мне эспрессо без сахара.
Она кивает, забирает ключ и уходит обратно в подсобку.
Я с нетерпением жду, что же она вынесет? Коробку, похожую на Аринкину? Может, целый сундук секретов? Толстенную тетрадь, полную обид и обвинений?
Ключница возвращается и кладет передо мной конверт. Обычный, почтовый. Но довольно пухлый, видимо, внутри два или три листа. Я быстро (пока Ключница не передумала или не начала задавать вопросы) убираю конверт в карман куртки.
– Это все? – на всякий случай уточняю я.
– Да, – кивает она. – С тебя пятьдесят рублей за кофе.
После она отворачивается к кофейному автомату, а я лихорадочно шарю по карманам. К счастью, в одном из них завалялась мелочь. Выкладываю все что есть. Не считая, Ключница сгребает монеты и ставит передо мной черную жижу в бумажном стаканчике. У меня нет желания обидеть хозяйку этого странного места, так что я решаю выбросить кофе на улице. Забрав стаканчик, уже собираюсь удалиться, как Ключница говорит:
– Ты вовремя. Первого февраля я должна была отправить это письмо в полицию.
Я замираю на месте.
– И ты отправила бы?
Ключница пожимает плечами, улыбаясь:
– Я не работаю почтальоном. Но, возможно – при хорошем настроении! – я и исполнила бы просьбу клиента.
– Хорошего дня, – говорю я. – Спасибо за кофе.
– Удачи.
Но сегодня уйти из кафе так просто не получается. Стоит мне повернуться и направиться к выходу, как дверь открывается, запуская Суханкина. Я не видела его с той встречи в продуктовом, еще до Нового года.
Он смотрит на меня так удивленно, что я сразу отметаю мысль, уж не следил ли он за мной.
– Привет, – бормочет он, стягивает шапку и озирается.
Я лихорадочно придумываю ответ на вопрос, что я тут делаю. Суханкин непременно его задаст.
– Значит, это правда… – говорит он, подходя ближе. Выставляю перед собой стаканчик с кофе, будто щит. – Что это за место? Что ты тут делаешь?
– Да так, с однокурсницами обсуждали кое-какие вопросы по экзамену. Они только ушли, а я вот кофе захотела, – стараюсь отвечать как можно непринужденнее. – А ты что?
Он подходит еще ближе и внимательно смотрит на меня, прежде чем ответить:
– Иду по Аринкиным следам.
– Что?
– Она часто здесь бывала? Кто такая Ключница?
То, что такой примитивно мыслящий тип, как Суханкин, в курсе прозвища таинственной барменши, кажется мне кощунством.
– Вообще не понимаю, о чем ты. Я сама тут впервые. С чего ты взял, что Аринка тут была?
– Ну я же веду расследование, – важно отвечает он. Мы все еще стоим посреди зала, в проходе между столиков.
– Ведешь расследование? Как именно?
Он кривит губы и вздыхает:
– Ну, пока в основном методом тотальных расспросов.
Я же слышу – «настырного приставания к людям».
– Запостил у себя на странице в интернете объяву, мол, кто знает хоть какую-то информацию об Арине Авзаловой и обстоятельствах ее смерти – пишите, готов даже оплатить. Мою объяву разместил паблик «Подслушано в Арслане» – там почти десять тысяч подписчиков! Ну вот, кое-кто откликнулся…
Мне хотелось вцепиться в рыжие вихры и хорошенько оттаскать, швыряя его щуплую тушку по стенам и полу. Так, чтоб эту наглую рожу залило густой красной кровью.
– Тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? – Я невольно повышаю голос. Я нервничаю, мне хочется, чтоб эта прилипчивая навозная муха сдохла. Попросить, что ли, Радмира его припугнуть? Или Макса? Или Ваньку? Или всех троих?
– Не кажется! – с вызовом отвечает он. – А чье это, по-твоему, дело? Ты же не хочешь ничего рассказывать.
– Еще чего!
Мы вот-вот поругаемся, а мне этого не хочется. Мне хочется узнать, что он выяснил.
– Это дурацкий метод, – говорю я запальчиво. – Наверняка добрые жители нашего города накидали тебе всякой грязи про Аринку. Что, приятно было читать?
Он никнет, опускает взгляд и отвечает примирительно:
– Нет. Не приятно. Ты же знаешь, как я отношусь к Аришке. Ты права, много всякого дерьма я о ней начитался, но я взял себя в руки, отсеял всякую чушь вроде того, что она устраивала сатанинские оргии. – Дима горько усмехается, а я думаю: ну, как посмотреть, конечно.
– Короче, два сообщения показались мне похожими на правду. Одна девочка написала, мол, сходи в кафе Саммертайм и спроси у Ключницы. Ты не знаешь, кого тут так называют? Прозвище какой-то официантки, что ли, или хозяйки?
Я пропускаю вопрос мимо ушей.
– А второе?
– Второе? Их было несколько, этих сообщений. Общий вывод один. Что она спала с одним из ваших преподов, с Мазитовым.
– Это неправда! – возмущенно кричу я.
– Возможно. Но какая-то связь между ними точно была. Хочу вот и его навестить.
Навести, навести. Надеюсь, он так выразительно тебя пошлет, что надолго отобьет охоту выведывать что-то про Аринку.
– Пойду спрошу у барменши, – говорит вдруг Дима и, шустро обогнув меня, направляется к барной стойке.
Я даже не успеваю сообразить, как ему помешать. Ничего не остается, как броситься за ним.
– Я ищу некую Ключницу, – говорит он, когда я подхожу.
Ключница смотрит на него с равнодушием и пожимает плечами. Я внутренне ликую. Видимо, тут нельзя просто прийти и расспрашивать, мол, а не вы ли Ключница, а чем вы тут занимаетесь?
– Тут еще кто-то работает, кроме вас?
Она отвечает, что нет. Очевидно, что Ключница вовсе не настроена на долгую беседу, и мне хочется обнять ее – так я рада, что Суханкин ломает свои боевые рога!
– Вы знаете ее? Это Арина Авзалова.
Ни хрена себе, у него и фотка с собой! Ну точно детективный сериал! Ключница смотрит на фотографию Аринки, выложенную на стойку из кармана Суханкина, не дольше пяти секунд. А я в это время молю всех богов, чтобы она не бросила выразительный взгляд на меня, мол, вот кто ее точно знает, чего ты ко мне-то пристал? Но она не смотрит в мою сторону.
– Знаю, – отвечает. – Кто ж ее не знает? У нас маленький город, а эта девушка была яркой его частью. Но лично мы не знакомы.
Какая умница! Ведь действительно, тут все друг друга знают, а в последние дни Аринкино лицо и в телике мелькало, в местных новостях, и в газетах. Было бы подозрительно, если бы Ключница и тут сказала «нет».
– Она сюда приходила? – настаивает Суханкин.
Ключница снова пожимает плечами:
– Не помню. Возможно. Тут в основном студенты толкутся.
Зацепиться не за что, и Суханкин отходит от стойки, пряча фото в карман. Я иду за ним, все еще сжимая стаканчик с кофе.
В парке молча идем к выходу. В какой-то момент Суханкин что-то тихо говорит, но я не слышу из-за шуршания снега под ногами. Наконец вылавливаю.
– Я не сдамся, не сдамся! Все равно все узнаю, все о ней узнаю!
– Дим… – зову я, слишком потрясенная, чтоб промолчать. – Ты это, не слишком ли утонул в этом… этой ситуации? Неужели Дашке или тете Наташе это нужно? Они тебя просят об этом?
– Нет! Я сам! Я должен разобраться!..
Внезапно он останавливается и поворачивается ко мне, будто только сейчас осознал, что я иду рядом.
– Насть, ты сама-то как?
Он вдруг приобнимает меня, кладя ладонь на плечо. Я, признаться, в легком шоке от такого жеста, настолько он кажется неуместным и неожиданным.