– Можешь толком объяснить, что происходит?
Начинаю раздражаться, и Аринка тоже это чувствует. Поглядывает на меня с насмешкой с высоты своего насеста.
– Короче, Мазитов не переведет меня на бюджет, и денег я с него больше не получу.
– А ты получала?
– Ну… Всякое бывало. Теперь уже неважно. Не рассчитала я свои силы, Насть. – Слышу в ее голосе горечь и дрожь. Это не похоже на Аринку.
– Теперь уже поздно, – продолжает она, – и все, что мне остается, – свалить отсюда как можно быстрее. Я теперь для Мазитова как заложница, понимаешь? Будет крутить мной, как хочет. Думаешь, мне приятно девочек ему поставлять? Или еще хуже… Уф, короче! Радмир меня не спасет, Макс и подавно. Только Ванька остается. У меня есть кое-какие накопления, но для переезда этого мало…
– Он-то как тебя спасет? – перебиваю я, не услышав ничего после фразы о Ваньке.
– Он же рассказывал, что у его отца скоро контракт закончится, и они вернутся в Москву.
Я об этом не знала.
– Когда? – спрашиваю я помертвевшим голосом.
Аринка пожимает плечами:
– Точно не знаю, но он говорил, что меньше полугода осталось. Ванькин-то переезд под вопросом – он как-никак учится. Но я к тому времени смогу его переубедить. Они уедут и возьмут меня с собой, не оставят же тут невесту своего сына! В крайнем случае сама нагряну.
– И учебу бросишь?
– Ой, далась мне эта учеба! Великое образование – экономист какого-то вшивого арсланского вуза! Надеюсь, найду что получше.
Она снова смеется и покачивается, словно слышит музыку.
– Я же устроила Ваньке проверку. Позавчера. Позвонила, наплела, что у меня проблемы и мне срочно нужны деньги в долг. И что ты думаешь?
Я молчу.
– Примчался через пятнадцать минут и привез двадцатку! – победно отвечает Аринка, словно мы участницы викторины и она знает все правильные ответы. – Еще взяла с него обещание не говорить Максу. Посмотрим, насколько прочна их дружба. Сто процентов – не скажет!
Это все. Ванька уже в сети Аринкиных интриг, он уже чувствует себя ее рыцарем, спасителем, хранящим тайну. Он и опомниться не успеет, как будет летать по ее делам, решать ее проблемы и в конце концов окажется с ней в отношениях.
Когда отец оставил нас ради вот такой же блондинистой стервы, которая прикидывалась моей подружкой, я думала, мать что-нибудь предпримет. Найдет крутого адвоката и отсудит у отца все состояние, наймет киллера и закажет эту Анжелику, плеснет ей в рожу кислотой – что угодно! Но мать предпочла сложить лапки и отправиться ко дну.
Я, понадеявшись на мать, тоже ничего не предприняла. И сдохла в тот же день, как мы переехали в этот дремучий город, как переступили порог замызганной хрущевки. Но когда в моей жизни появился Ванька, я поняла, что начинаю оживать. Что и в моем темном и страшном мире может взойти солнце.
А теперь вторая блондинистая стерва сидит тут, качает ногами и собирается его забрать!
– Я люблю его.
Даже сразу не понимаю, что сказала это вслух. Аринка швыряет окурок за борт и наклоняется ко мне. Ее глаза смеются.
– Арин, не делай этого, я… влюбилась в Ваньку. Чуть ли не с первого дня. Если ты его уведешь, это меня добьет.
Она долго молчит, и я почти уверена, что сейчас она вздохнет, устало улыбнется и скажет что-то вроде: «Ладно, Сластена. Не могу же я разбить тебе сердце». Но вскоре ее лицо кривится презрением.
– Что, соскучилась по красивой жизни? Не терпится туда вернуться?
– Куда?
– В высшее общество! Ты же у нас оттуда? Деньги тянутся к деньгам и все такое! Но сейчас не та ситуация, дорогая! Ты уже не золотая молодежь с веером денег из карманов папаши! Будь ты прежней, вы с Ванькой наверняка бы уже состояли в отношениях, да? Классический расклад: капитан бейсбольной команды всегда встречается с главной чирлидершей! Но не тут-то было, солнце мое. Я тут главная чирлидерша. А ты можешь донашивать свои шмотки от Версаче и жрать вареную картошку в своей хрущевке!
– Я тебя не понимаю… Я не из-за бабла его выбрала, в отличие от некоторых.
– Ой, да ладно! Как только узнали, что он на «Тойоте», ты сразу и влюбилась!
– Да я тебе не говорила просто, он сразу мне понравился! Я же намекала, чтобы ты брала меня с собой, потому что хотела с Ванькой побыть!
– Короче! Хочешь за него посоревноваться? Давай! Это даже интересно! Посмотрим, кого он выберет!
Она снова закуривает, а я, чувствуя, как бетонный пол балкона уходит из-под ног, прислоняюсь к стене. Аринкин силуэт напротив меня кажется черной кляксой на фоне фиолетово-звездного декабрьского неба.
– Это ты все подстроила? – говорит она вдруг.
– Что? – бормочу я.
– Да-а-а, я теперь поняла! Это ты все подстроила! Ты одна знала, что я иду на свидание с Радмиром, и предупредила Макса, чтоб он нас спалил! Зачем? Хотела, чтоб он начал трепать, что, мол, я шлюха? Рассчитывала подорвать мою репутацию?
Аринка начинает смеяться – отчаянно, громко, заполняя своим смехом все пространство.
– Ну ты даешь, Насть, ничему тебя жизнь не учит. Разве можно положиться на Макса? Он так накосячил, что завтра же будет ползать у меня в ногах. А я буду выглядеть эдакой оскорбленной леди. Да ты, можно сказать, помогла мне, низкий поклон.
Мне хочется уйти, но ноги словно приросли к бетонному полу. Похоже, это конец. Вряд ли мы помиримся с Аринкой после такого. С этого момента я теряю и Ваньку, и Аринку, которая – что уж скрывать! – тоже была лучом света в моей нынешней жизни.
Мне страшно представить, во что она теперь превратится.
– Да уж, – продолжает Аринка, выдыхая сизый дым, – ну ты и тупанула. Придется отрабатывать, Сластена. У меня для тебя есть пара-тройка заданий. Хорошо выполнишь – может, и прощу. Ладно, свободна. Завтра поговорим. Кстати, первое задание – подарить мне свою шубку, принеси ее завтра, и вообще, готовься распрощаться…
И я толкаю ее.
Сама не понимаю, как я это делаю. Рычу в ярости, как дикая кошка, бросаюсь вперед и что есть силы толкаю обеими руками эту черную кляксу – Аринку, сидящую на балконных перилах.
Она громко и испуганно вскрикивает, цепляется за рукава моей куртки – крепко, отчаянно, так, что я оказываюсь прижатой к перилам и перевешиваюсь за борт под тяжестью ее тела.
Я вынужденно смотрю в ее лицо, искаженное ужасом. Секунду спустя пальцы соскальзывают, и она летит вниз – ее лицо стремительно отдаляется, исчезает, поглощенное темной бездной.
Что я вижу в ее глазах в тот последний миг?
Восхищение.
Первого февраля я сижу в любимом «Чемодане». Время уже шесть вечера, так что решаю, что можно позволить себе выпить, и заказываю виски с колой.
Предварительное следствие по делу Суханкина в самом разгаре, я езжу на допросы и следственные эксперименты чуть ли не через день и уже мечтаю, чтобы это поскорее закончилось. Его признали вменяемым, поэтому ему светит суд и реальный срок, скорее всего, пожизненное. Он отказывается от причастности к смерти Аринки так упрямо, что даже следаки засомневались. Но больше он не обвиняет меня. Словно забыл о моих словах.
На первом же допросе, когда меня прямо с Башни отвезли сначала в больницу, а потом – в кабинет следака, я рассказала обо всем, что случилось в тот день. Мазитова арестовали, но вскоре выпустили под домашний арест, от преподавательской деятельности его, разумеется, отстранили.
Официантка приносит коктейль, в большом стакане с темным напитком плавают кубики льда и долька лимона. Я с наслаждением делаю первый глоток.
Как и прежде, я хожу в институт и даже слыву примерной ученицей. Марька снова взяла меня под свое крыло и всячески оберегает от расспросов и лишних глаз. Прямо мой телохранитель, аж смешно.
Успеваю выпить половину коктейля, когда напротив меня садится Аня. Она опоздала на полчаса, но я этому даже рада. Успела еще раз перечитать ее письмо. Оно лежит сейчас на столе рядом со стаканом, и Аня, конечно, замечает его.
– Так вот кто выкупил его у Ключницы, – говорит она вместо приветствия.
– Я выкрала ключ у тебя в комнате, – отвечаю я и наблюдаю, как расширяются ее глаза.
– Ну ты та еще штучка! – говорит она наконец. – Что пьешь?
– Виски с колой.
– Я тоже буду.
Ждем, пока принесут ее заказ, и болтаем об институте.
– Ты собираешься возвращаться на учебу? – спрашиваю я, так как знаю, что Аня давно не ходит на пары, не сдала сессию и висит в списках на отчисление.
В ответ Цуркан качает головой – нет.
– Жалко, из общаги выселят. Но я все равно собираюсь валить из этого города.
Звучит знакомо.
– Почему?
Она оглядывается, словно собирается передать мне какую-то тайную информацию, наклоняется над столом и говорит:
– Думаешь, его посадят?
– Конечно! – отвечаю я не задумываясь. – Он же признался во всех убийствах.
– Я не про Суханкина. Про него.
Я смотрю на нее непонимающе, потом доходит:
– Про Мазитова? Не знаю. Но в институт он точно не вернется – кто его возьмет после такого скандала? Можешь не переживать.
– Ты думаешь, он просто так успокоится? Не будет нас искать, мстить? Та, первая девочка так и не призналась. Она боится. Знаю ее, живет в общаге. Ходит сейчас вся затюканная, носу из комнаты не показывает. Вдруг у него есть влиятельные друзья или родственники…
– Тебе кто-то угрожал?
– Пока нет.
– Чтобы он не дотянулся, надо его засадить, Ань. Ты же сама просила отправить это письмо в полицию.
– Да, но я-то планировала к этому дню свалить подальше из Арслана! Я думала, что когда Ключница отправит письмо, меня тут уже не будет! Но… Оказалось, что это не так-то просто! Нужны деньги, и немало.
– Если я дам тебе денег, ты дашь показания?
– В полиции?
– Ну да.
Аня долго раздумывает.
– Не знаю. Мне страшно.
Ну ясно, хочет просто убежать. Пожалуй, я ее понимаю.
– Думаю, это он убил твою Авзалову. Она слишком много знала, и он решил ее убрать.