— Ты уходишь, Крид, — сказал Мехмед, его голос был спокоен, но в нем слышалась легкая печаль. — И я понимаю. Твоя душа нуждается в покое, которого не может найти в Стамбуле.
Крид кивнул. Он не мог выразить свои чувства словами. Его душа была пустой, безразличной ко всем словам.
Мехмед положил руку на плечо Крида. — Я знаю, что ты несёшь в себе большую тяжесть. Но помни, Крид, в каждом человеке есть свет. Не дай тьме поглотить тебя полностью.
Крид молчал. Он не знал, сможет ли он найти свет в себе. Он чувствовал, что тьма поглотила его почти полностью.
— Я буду помнить твои слова, — пробормотал Крид, его голос был тихим, едва слышимым.
Мехмед улыбнулся грустной улыбкой.
— Иди, Крид. Найди свой покой. И помни, что ты всегда будешь желанным гостем в Стамбуле.
Они стояли молча несколько мгновений, вглядываясь друг в друга. Между ними висела тишина, тяжелая и прощальная. Затем Крид повернулся и ушёл. Он шёл медленно, его фигура была одинокой и беззащитной на фоне величественного дворца. Он не оборачивался. Он уходил навсегда. Он уходил в Сполето.
Путешествие было долгим и изнурительным. С начала он ехал верхом, по извилистым дорогам Средиземноморья, минуя старинные города и затерянные деревни. Воздух был насыщен ароматами трав и моря, солнце жарило нещадно, но Крид не чувствовал ни тепла, ни усталости. Его душа была пуста, безразлична ко всему, что окружало его. Он движется по жизни, как автомат, выполняя запрограммированные действия. Каждый шаг казался лишним, лишним в этом бесконечном блуждании.
Ночи он проводил в придорожных тавернах, слушая рассказы странников и проповедников, но их слова не находили отклика в его сердце. Еда казалась безвкусной, вино — безжизненным. Он пил, чтобы забыться, чтобы утопить в алкоголе свою душевную боль, но алкоголь не помогал. Он только усиливал чувство пустоты.
Морской переезд был не менее тяжелым. Штормы раскачивали корабль, как игрушку, волны били о борт, вызывая треск и стоны дерева. Крид сидел на палубе, вглядываясь в бушующий океан, его душа была такой же бушующей, такой же неукротимой. Он чувствовал себя одиноким на этом бескрайнем пространстве воды, одиноким и забытым. Моряки с сочувствием смотрели на него. Они видели в нём человека, усталого от жизни, человека, который потерял все.
Наконец, корабль пристал к берегу. Перед Кридом расстилались холмы Умбрии, покрытые зелеными лесами и оливковыми рощами. Солнце играло на зелени, создавая иллюзию мира и спокойствия. Но Крид не мог чувствовать ни чего.
Сполето встретил его своим вековым великолепием. Город расположился на вершине холма, его дома с терракотовыми крышами спускались по склонам, словно каскад из солнечного камня. Узкие улочки, извилистые лестницы, старинные церкви с высокими башнями — все это создавало ощущение вечности, неизменности.
На главной площади располагалась Соборная площадь, доминировала над городом своей красивой архитектурой. Она была живой, полной шума и движения. Люди суетились, разговаривали, смеялись, жили своей жизнью, не замечая его, чужака, пришедшего из далекого и чужого мира.
Он снимает с плеча свой узелок, распаковывает его в своей спальне.
Но спокойствие Сполето не проникало в него, не излечивало его душу. Пустота оставалась, глубокая и неизменная. Он видел красоту города, чувствовал его атмосферу, но не мог испытывать ни чего. Только пустота, проникающая в каждую пору его существа. В этом городе он пытался найти забвение, покой. Но он знал, что покой не придет никогда. Его душа будет навсегда ранена, помечена пеплом своих прошлых действий, заточена в клетку своих воспоминаний. Сполето стал только его пристанищем, временной пристанью на пути к бесконечной бездне своей жизни, которую он уже не может изменить. Солнце садилось за холмами, окрашивая небо в яркие цвета, но в душе Крида царствовала только тьма.
Сполето утопал в вечерних сумерках. Солнце скрылось за холмами, оставляя после себя лишь багряные отблески на небе. Крид сидел на балконе своего отеля, вглядываясь в спокойную панораму города. В его руке была старая, потёртая зажигалка из тусклого металла. Это была не просто зажигалка. Это была тюрьма. Тюрьма для Аида, царя подземного мира, которого Крид поверг много лет назад.
Он медленно приоткрыл крышку зажигалки. Изнутри вырвался бледный, тревожный огонёк, пульсирующий и мерцающий. Это был огонёк Аида, его душа, запертая в небольшом пространстве металлической тюрьмы. Крид почувствовал привычное дрожание в душе, привычное чувство холода. Это было не страхом, а усталостью. Усталостью от бесконечной борьбы, от бесконечной войны.
— Аид, — прошептал Крид, его голос был тихим, едва слышным. — Мы снова встречаемся. Ты хотел покоя. И я тоже. Но как его найти? Как обрести забвение?
Пламя в зажигалке затрепетало, словно в ответ на его слова. Из него донесся голос, холодный и глубокий, голос царя подземного мира.
— Покой… — прозвучало из пламени. — Это иллюзия, Крид. В этом мире нет покоя. Есть только вечная борьба, вечное движение.
Крид вздохнул. Он знал это. Он прошел через многие войны, многие смерти. Он убил Ареса, он уничтожил детей богов. Он сделал много ужасных вещей. И он не мог найти покой.
— Но я устал, — сказал Крид. — Я устал от борьбы. Я хочу просто… исчезнуть.
— Исчезнуть? — голос Аида был полон презрения. — Ты не можешь исчезнуть, Крид. Ты часть этого мира, как и я. И мы будем жить вечно.
— Но есть ли смысл в этом вечном существовании? — спросил Крид. — Если нет покоя, нет счастья, нет любви? Есть только боль и страдания?
Пламя в зажигалке замерцало, словно Аид раздумывал над его словами. Затем голос прозвучал более тихо, более мягко.
— Есть, — сказал Аид. — Смысл в том, чтобы продолжать жить. Продолжать бороться. Продолжать идти вперёд, несмотря ни на что. Это и есть наше предназначение, наша судьба.
— Но я не вижу смысла, — возразил Крид, его голос был полон отчаяния. — Я устал. Я хочу просто… умереть.
Аид молчал какое-то время, огонёк в зажигалке пульсировал медленно, словно дышал. Затем голос прозвучал снова, но в нём уже не было презрения. В нём была усталость, похожая на ту, что мучила Крида.
— Я понимаю тебя, Крид, — сказал Аид. — Я тоже устал. Я тоже хотел покоя. Но его нет. Есть только борьба. Вечная борьба. Борьба за жизнь, за смерть, за власть… за то, что нам не принадлежит.
— Тогда в чём смысл? — спросил Крид, его голос был полон отчаяния.
— Смысл… — голос Аида затих. Огонь в зажигалке стал едва видимым. — Смысл… возможно, в том, чтобы найти свой собственный путь. Свой собственный покой. Не тот, что предлагает мир, а тот, что ты создашь сам.
Аид замолчал. Огонёк в зажигалке погас. Крид закрыл крышку. Он сидел в тишине, раздумывая над словами Аида. Его собственный путь. Его собственный покой. Возможно, Аид был прав. Возможно, покой нельзя найти, его можно только создать. Но как? Это оставался вопросом, ответа на который он пока не знал. Но, возможно, теперь он хотя бы знает, с чего начать. Он нашёл в себе надежду, пусть и маленькую, но она была. В глубине его сердца затеплился небольшой огонёк, не такой яркий, как огонёк Аида, но он был живым, и это уже было хорошо. Он оставил зажигалку на столе, вглядываясь в рассвет над Сполето.
Сполето просыпалось. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь утренний туман, окрашивали дома в терракотовые оттенки. Крид, одетый в простую, но чистую одежду, шёл по мощённым улицам, направляясь к величественному собору. Воздух был свеж и прохладен, насыщен ароматом распускающихся цветов и утренней росы. Он шёл медленно, его шаги были тихими, как шепот ветра в листве оливковых деревьев. Душа его была спокойна, по крайней мере, внешне. Внутренний покой он ещё не обрёл, но надежда теплилась — слабый, но упрямый огонёк в бескрайней тьме.
Он погрузился в свои мысли, когда увидел её. Аннабелла. Она стояла на небольшой площади, перед старинным фонтаном; её фигура была изящной и стройной, словно высеченная из белого мрамора. Её волосы, тёмные и длинные, свободно развевались на ветру. Она была красива, как всегда, но сегодня в её красоте было что-то тёмное, нечто скрытое, что не давало ему покоя.
Рядом с ней стояли двое детей. Близнецы. Мальчик и девочка. Они были поразительно похожи друг на друга: та же нежная, светлая кожа, голубые глаза, светлые, словно пшеничные колосья, волосы. Они держались за руки; их личики были невинны и чисты, но в их взгляде Крид увидел нечто необъяснимое, нечто такое, что в его душе зародило тревожное предчувствие. Не страх, а внезапное осознание чего-то очень важного, чего-то, что он давно забыл.
Он продолжал идти, его взгляд был прикован к ним. Аннабелла заметила его, но не подошла. Она просто стояла, держа детей за руки; её лицо было непроницаемым, но в её глазах Крид увидел боль, глубокую и невыносимую.
Он прошёл мимо них, но не смог отвести взгляд. Их схожесть… голубые глаза… светлые волосы… всё это вызывало в нём неясные чувства, нечто такое, что он не мог понять, но что глубоко задело его душу. Он почувствовал тяжесть на сердце, нечто такое, что он не мог объяснить. Он не знал, кто эти дети, но он понял, что это не просто случайная встреча.
Когда он дошёл до собора, он остановился, чтобы перевести дух. Он стоял перед его величественными стенами, перед его высокими башнями, но его мысли были далеко от божественной красоты средневековья. Думал о близнецах, о голубых глазах, о светлых волосах. И думал о боли в глазах Аннабеллы.
Внутри собора было темно и прохладно. Крид зажёг свечу; её пламя затрепетало, отбрасывая причудливые тени на стены. Он стоял перед алтарём; его душа была полна тревоги. Виктор не знал, что произошло, но он понял, что его жизнь снова изменилась. Его жизнь, которую он хотел забыть, которую он хотел оставить в прошлом, снова напомнила о себе.
Крид покинул собор, его мысли были заняты близнецами. Он шёл медленно, его шаги были тяжёлыми, словно он нёс на плечах тяжелый груз. Оказавшись в Сполето он понял, что стало лишь хуже.