— Не обязательно проклятие, — возразило существо. — Дар Теней становится проклятием только для тех, кто сопротивляется ему, кто не понимает его истинной природы. В руках того, кто знает, как им пользоваться, он может стать величайшим благословением.
Виктор покачал головой.
— Я не верю тебе. За века своего существования я не встречал ни одного бессмертного, который был бы счастлив своей судьбой.
— Потому что ты не встречал тех, кто правильно использовал Дар, — сказало существо. — Подумай о моём предложении, носитель. Подумай хорошо. У тебя есть время до следующей полной луны.
С этими словами фигура из красного дыма растворилась, и сон закончился. Виктор проснулся, покрытый холодным потом. Вокруг него спали дружинники, лишь Велимир стоял на страже у догорающего костра.
— Плохой сон, господин? — тихо спросил юноша, заметив, что Виктор проснулся.
— Можно и так сказать, — ответил Виктор, садясь и потирая лицо руками. — Сны — единственное место, где даже такой, как я, не может сражаться.
Велимир помолчал, затем осторожно спросил:
— Это связано с тем, что произошло в храме Перуна? С тем, о чём ты не рассказал ост
альным?
Виктор внимательно посмотрел на молодого дружинника. В его глазах читалась искренняя забота, а не праздное любопытство.
— Да, — признался Виктор. — Там произошло нечто… нечеловеческое. И оно последовало за мной.
— Ты можешь рассказать мне, — предложил Велимир. — Иногда просто выговориться — уже облегчение. А я умею хранить тайны.
Виктор задумался. Обычно он не делился своими проблемами с другими — слишком много раз за свою долгую жизнь он видел, как доверие оборачивалось предательством. Но в Велимире было что-то особенное, какая-то чистота души, которая становилась всё более редкой в мире.
— Хорошо, — решил он. — Но не здесь. Отойдём от лагеря.
Они отошли на небольшое расстояние от спящих дружинников, туда, где их голоса не потревожат остальных. Сев на поваленное дерево, Виктор рассказал Велимиру обо всём, что произошло в храме, — о ритуале Всеслава, о появлении Хозяина Даров, о вмешательстве волков-Стражей и о сне, который только что видел.
Велимир слушал, не перебивая, и лишь его глаза становились всё шире по мере того, как Виктор раскрывал перед ним невероятную правду о мире, который существовал параллельно с обычным, человеческим.
— Значит, ты действительно… бессмертный? — спросил он наконец, когда Виктор закончил свой рассказ.
— Не совсем, — уточнил Виктор. — Я могу умереть, и это случалось не раз. Но я всегда возвращаюсь. И каждое возвращение отнимает частицу моей человечности.
— И сколько тебе… на самом деле лет? — осторожно поинтересовался Велимир.
— Я потерял счёт после первой тысячи, — ответил Виктор. — Но, думаю, около двух тысяч лет. Я помню Рим в его величии, помню парфянских лучников и германские племена, ещё не знавшие письменности.
Велимир молчал, пытаясь осмыслить масштаб времени, о котором говорил Виктор. Две тысячи лет! Это было за пределами его понимания.
— И всё это время ты искал способ… умереть окончательно? — спросил он наконец.
— Не всегда, — покачал головой Виктор. — Первые века я наслаждался своим бессмертием. Я был молод, силён, полон жажды жизни. Я видел, как рушатся и возникают империи, как меняются народы и языки. Это было… познавательно.
Он сделал паузу, глядя в ночное небо.
— Но постепенно я начал замечать, что теряю способность чувствовать. Сначала мелкие эмоции — восхищение красивым закатом, радость от вкусной еды, удовольствие от хорошей беседы. Затем более сильные — любовь, ненависть, страсть. Они не исчезли полностью, но стали… приглушёнными, словно я наблюдал их со стороны, а не испытывал сам.
— И теперь ты ничего не чувствуешь? — тихо спросил Велимир.
— Почти ничего, — признался Виктор. — Иногда, в моменты крайней опасности или боли, я всё ещё могу ощутить отголоски страха или гнева. Но большую часть времени… пустота.
— Это ужасно, — выдохнул Велимир. — Хуже смерти.
— Именно, — кивнул Виктор. — Поэтому я ищу способ прекратить это существование. Но теперь, после слов Хозяина Даров, я не уверен, что храм, о котором говорили Стражи, действительно даст мне то, что я ищу.
— А ты веришь ему? — спросил Велимир. — Этому… существу из сна?
— Нет, — твёрдо ответил Виктор. — Но я не полностью доверяю и Стражам. У них есть свои цели, которые могут не совпадать с моими. Я должен найти истину сам.
— И что ты будешь делать? — Велимир выглядел искренне обеспокоенным.
— Сначала выполню поручение Рюрика, — сказал Виктор. — Доставлю голову Всеслава и дары Гостомысла в Ладогу. А затем… — он помедлил, — затем, возможно, отправлюсь на поиски этого храма. Хочу увидеть его своими глазами и сам решить, стоит ли рисковать.
— Я пойду с тобой, — неожиданно заявил Велимир.
Виктор удивлённо посмотрел на юношу.
— Это опасный путь, молодой воин. И далёкий. Земли Анатолии лежат за многими морями и горными хребтами.
— Я не боюсь опасностей, — упрямо сказал Велимир. — И я хочу увидеть мир за пределами наших лесов. А ещё… — он замялся, — я хочу помочь тебе, господин. Ты спас мне жизнь в битве с древлянами, и я в долгу перед тобой.
Виктор покачал головой.
— Ты ничего мне не должен. И твоя помощь не требуется — я привык действовать один.
— Может, в этом и проблема, — осмелился возразить Велимир. — Может, слишком долгое одиночество и есть причина того, что ты перестал чувствовать? Человек не должен быть один, господин. Мы нуждаемся друг в друге, чтобы оставаться… людьми.
Эти простые слова поразили Виктора сильнее, чем он ожидал. За века своего существования он действительно привык полагаться только на себя, избегая длительных привязанностей, зная, что все, кого он встречал, в конечном счёте умирали, оставляя его наедине с вечностью. Но что, если именно это добровольное отчуждение ускорило потерю его человечности?
— Я подумаю над твоими словами, Велимир, — сказал он наконец. — А теперь возвращайся к костру. Твоя вахта скоро закончится, и тебе нужен отдых.
Юноша кивнул и поднялся, но перед уходом положил руку на плечо Виктора — жест, на который мало кто осмеливался.
— Что бы ты ни решил, господин, знай: ты не один.
С этими словами он ушёл, оставив Виктора размышлять о своём странном существовании и о предложениях, полученных от противоборствующих сил — Стражей и Хозяина Даров.
Остаток пути в Ладогу прошёл без происшествий. Ночью Виктору больше не снились кошмары, словно Хозяин Даров решил дать ему время на размышления без дополнительного давления. Дружинники, воодушевлённые успешным исходом миссии и богатыми дарами, которые они везли, были в хорошем настроении. Только Виктор оставался задумчивым и молчаливым, лишь изредка отвечая на прямые вопросы.
Велимир больше не заговаривал с ним о том, что узнал в ту ночь, но иногда Виктор ловил на себе внимательный взгляд юноши, полный понимания и немого сочувствия.
Когда они наконец увидели стены Ладоги на горизонте, солнце уже клонилось к закату, окрашивая город в золотистые тона.
Глава 3
Когда они наконец увидели стены Ладоги на горизонте, солнце уже клонилось к закату, окрашивая город в золотистые тона. Виктор почувствовал странное смешение эмоций при виде княжеской крепости — не радость возвращения домой (у него давно не было места, которое он мог бы назвать домом), но и не обычное равнодушие. Скорее, лёгкое беспокойство о том, что ждёт его внутри этих стен.
— Пришли! — радостно воскликнул Ждан, указывая на город. — Наконец-то нормальная еда и мягкая постель!
— И медовуха! — добавил Всеволод, усмехаясь. — Я три ночи подряд мечтал о кружке хорошей медовухи.
Дружинники оживились, предвкушая отдых после долгого путешествия. Даже обычно молчаливый Судислав улыбался, глядя на приближающиеся стены родного города.
— Князь будет доволен, — сказал Радим, оглядываясь на повозку с дарами. — Не каждый день мы возвращаемся с такой добычей. Да ещё и с головой врага.
Он кивнул на свёрток, который Виктор вёз привязанным к седлу. Голову Всеслава они засолили и завернули в промасленную ткань, чтобы сохранить до прибытия в Ладогу.
— Князь действительно будет доволен, — подтвердил Виктор. — Но не торопитесь праздновать. Сначала нужно доложить о результатах миссии.
Они въехали в город через восточные ворота, где стража, узнав Клыка Рюрика, почтительно отступила, пропуская отряд без обычных расспросов. Жители Ладоги, занятые своими делами, останавливались, чтобы посмотреть на необычную процессию — шестеро вооружённых дружинников с загадочным свёртком и повозку, полную богатых даров.
Когда они достигли княжеского терема, во дворе их уже ждал Олав, советник Рюрика. Его лицо выражало смесь облегчения и любопытства.
— Клык Рюрика вернулся! — воскликнул он, подходя к отряду. — И, судя по всему, с хорошими вестями?
— Всеслав Волхвич больше не будет беспокоить князя, — ответил Виктор, спешиваясь. — А северные племена готовы платить дань в обмен на некоторую автономию.
Он кивнул в сторону повозки с дарами.
— Это первая выплата от нового вождя, Гостомысла.
Олав подошёл к повозке и осмотрел содержимое, его глаза расширились при виде роскошных мехов и серебряных слитков.
— Впечатляюще, — признал он. — Князь будет доволен таким подношением. Он ждёт тебя в своих покоях, Клык. Хочет немедленно услышать о результатах миссии.
— Я готов, — кивнул Виктор. — Дружинники пусть располагаются на отдых, они заслужили его.
— Конечно, — согласился Олав. — Слуги уже готовят для них баню и пир. Князь щедро наградит их за успешную службу.
Виктор повернулся к своим спутникам.
— Отдыхайте, воины. Вы хорошо послужили князю Рюрику и заслужили награду.
Дружинники поклонились, но прежде чем они успели разойтись, Виктор сделал неожиданный жест — он протянул руку Радиму для воинского рукопожатия, затем повторил его с каждым из дружинников. Когда очередь дошла до Велимира, он задержал руку юноши чуть дольше обычного и тихо произнёс: